— Эта фигня быстро помогает. Ты можешь от радости даже сознание потерять, так что забирайся-ка на спальное место.
— Спасибо, брат, — Маргарита обняла его.
— Да ничего. Ты на Бенуа особо не обижайся, он просто еще не знает, что такое настоящая боль. Я тебя закрою всеми одеялами. И возьми воду — тебе скоро будет казаться, что у тебя в теле нет ни капли жидкости. Но это единственный побочный эффект, который я заметил.
Марго автоматически кивала, уже перебравшись на лежачее место. Боль стремительно таяла, и Марго уже было наплевать, что подергивания в животе не прекращаются. Она свернулась клубком под грузом одеял и мгновенно отключилась.
***
Пробуждение ее сопровождалось счастливым ощущением, что лежит она не в машине, а на кровати. Не открывая глаз, она пошарила рукой рядом с собой и нащупала спину.
— Бенуа, но я же ясно дала понять… — сказала она еле слышным и абсолютно охрипшим голосом.
— Schwilze, Марго, я честно хотел дождаться, пока ты проснешься, чтобы попросить разрешения, но ты отключилась на целую вечность и даже не проснулась, когда я тебя домой тащил!
— Шел бы в свою комнату.
— Не хотел тебя одну оставлять. Ты как?
— Погано. Как будто у меня везде песок. Дай воды.
Бенуа протянул ей кружку.
— А он как?
Марго отпила и прислушалась к своим ощущениям.
— Жив. Есть хочет.
— Я так за тебя испугался…
— Да ладно, наверное, не за меня, а за своего наследника.
— Te lopetto! Чушь не городи! Интересно, за кого я буду больше волноваться — за незнакомого человека, которого я даже ни разу не видел, или за тебя?
— Тем не менее, помог мне Тано, а не ты.
— Потому что я не был уверен, что сильнодействующие препараты — это единственное решение.
— Fil di hukette ты, — констатировала Марго, — Никогда больше не попрошу у тебя помощи.
— Не нравится мне, каким мы тоном разговариваем. Я лучше пойду, если тебе ничего не нужно.
— Мне нужно сразу все, но я прекрасно справлюсь и без тебя.
— Какое облегчение! — Бенуа забрал свои ботинки и вышел.
На кухне новостей ждал Марко.
— Ну, как она?
— Нормально. Извини мою подозрительность, но мне кажется, что если бы все было так ужасно, как она делала вид, это не прошло бы без последствий. Надо проверить отопление в моей комнате — мы, по-моему, разводимся.
— Да брось. Просто вам всем в этой поездке пришлось нелегко, но теперь вы успокоитесь…
— Ну ты, брат, странный! Ты вообще был против наших отношений! Тем не менее… Она назвала меня то ли орудием дьявола, то ли посланником преисподней. Ясное дело, я тогда подумал, что это результат промывания мозгов и, как обычно, пройдет дня через три. Но она и здесь продолжает отпинывать меня, так что шансов на счастливое продолжение семейной жизни я не вижу. Schwilze, да это с самого начала была плохая идея! — Бенуа вытряхнул со сковороды в пакет лепешки. — Мне нужно отдохнуть и, может, даже подумать. Вернусь завтра, — вместе с припасами он подхватил с пола еще не разобранный рюкзак и вышел.
***
Марго лежала в солярии, в очередной раз просматривая конспект обряда венчания. Солярием называлась маленькая застекленная площадка без крыши, располагавшаяся рядом с тем, что некогда было бассейном, а теперь стало глубокой лужайкой. Погода была еще далеко не летняя, но в безветренном солярии Марго могла себе позволить расположиться в минимуме одежды.
Она старательно, уже в третий раз, читала первый псалом, но его смысл все так же ускользал от ее сознания и все больше добавлял сонливости, но бросить столь важное дело было никак нельзя, по крайней мере, без благовидного предлога. Может, поэтому Марго восприняла появление Бенуа, как позитивное, а не раздражающее событие.
— Что, тоже хочешь загореть и выглядеть, как соблазнительная, но надменная и недоступная стерва? — поинтересовалась Марго, двигаясь и освобождая ему место на одеяле.
— Абсолютно точно, — Бенуа стянул свитер. — А тебе можно загорать?
— Мой врач говорит, немного можно. Смотри, я когда так лежу, уже не вижу свои ноги… а твои пока вижу. Я не так уж много набираю. Но не беспокойся, у него там дела нормально: плавает, дергается…
— Тебе необязательно об том говорить, если не хочешь, я так пообщаюсь, — он положил руку ей на живот и стал ждать ответа.
— Данная процедура может занять до получаса, — предупредила его Марго.
— Ничего, я не тороплюсь, — Бенуа повернулся на бок и, еще раз погладив ее по животу, переместил руку на пару секунд на грудь. Никакого наказания за это не последовало, поощрения, впрочем, тоже.
— Знаешь, я все-таки решила извиниться за некоторые неуважительные высказывания в твой адрес, — Марго повернулась к нему и обняла. — Ты так старался облегчить все эти временные неудобства… Спасибо. Но ни мнения, ни решения своего я не изменила, просто хочу более по-человечески все тебе объяснить… Ты же меня знаешь, нет во мне материнского инстинкта. То, что сейчас происходит в моем организме, я воспринимаю не как радость, чудо и благодать, а как повинность, неудобство и расплату за грехи.
— Даже теперь, когда ты его уже чувствуешь?
— Да, особенно теперь! Ты даже представить не можешь, как это странно, неприятно, а временами даже жутко. Я как будто такая ходячая биокамера… Во мне живет паразит, питается мной, слышит все, что я говорю и думаю, влияет на меня так, что я даже не могу контролировать свое настроение… А я перед ним абсолютно беззащитна! Я ничего не могу сделать, не навредив себе!
— Извини, что так получилось. Я же тоже перед тобой ни разу не извинился.
— Да ладно, я выполню свою функцию и передам тебе готовый продукт. Я, в общем-то, не за это хотела смиренно покаяться, а за то, как поступила с тобой.
— Но все же было вполне неплохо, пока было.
— Но ты же не знаешь, каких усилий мне это стоило! Я не создана не только для семьи, но и для длительных парных отношений! Мне тяжело считаться с твоим мнением, принимать во внимание твои чувства, когда они у тебя есть… Это так нелогично временами.
— Ну и зачем тогда было начинать? — Бенуа говорил безо всякой злости и раздражения. Видимо, размышления в одиночестве пошли ему на пользу.
— Что же здесь непонятного? То, что я — не прирожденная мать и жена, не значит, что меня раздражают все элементы близких отношений. Иногда это прямо весьма приятно и восхитительно, а остальное время — любопытно и поучительно. Да и как-то сложно не заметить, что я люблю секс.
— Все еще? — Бенуа прижал ее крепче, насколько это позволял живот.
— Сейчас мне не до этого, — Марго наконец-то отодвинулась. — Знаешь, очень помогает отвлечься, когда у тебя в перспективе государственная служба, а на внутренние органы давит живое существо.
— Еще раз извини.
— Еще раз не за что. Тебе тоже досталось… и еще настигнет много всего… Но все-таки согласись, что на данный момент никого лучше меня для тебя в Париже все равно нет.
— Определенно. А ты точно ничего не можешь придумать? Тайная семья?..
— О, нет! Мне приходил в голову этот вариант, когда до меня наконец-то дошло, что за процессы во мне происходят… Я пыталась представить себе президентскую республику, тебя в роли первой леди, все эти жемчужные бусы, кудрявого ребенка в матроске, семейные ужины, гувернантки… Придется обращаться к тебе «дорогой» и говорить секретарше: «Передайте, пожалуйста, господину Альфа, чтобы начинал ужин без меня…» Это слишком для моей психики, я просто не хочу! Мне больше по душе ряса, одинокая келья и мозоли от многочасового стояния на коленях. И вообще, ни тебе ли я первому объясняла преимущества теократии?
