Через пару дней после ее встречи с полицией в городе смягчили режим, взрослым разрешили гулять с шести до девяти утра, и Вера, встав в пять, нетерпеливо приплясывала под дверью, чтобы вырваться на свободу ровно по дозволенному расписанию.

Бегать во дворе теперь было бы глупо, и она отправилась в ближайший парк, все время оглядываясь, словно ожидая кого-то. Но знакомый незнакомец так и не появился, и Вера облегченно выдохнула и одновременно расстроилась.

Вернувшись, она вошла во двор и застыла в изумлении: давешняя соседка сидела прямо на асфальте и яростно откручивала пробитое колесо у собственной машины. Вера посмотрела на автомобиль и охнула: пробиты были все четыре шины.

Избегая лишнего скандала, она зашагала быстрее к дому и вдруг за спиной услышала тихий бархатистый голос:

– Наказана злодейка…

Вера остановилась, не решаясь обернуться. Вздохнув, призналась:

– Я не знаю, что и сказать… – Помедлив, добавила: – Я скучала.

– Я скучаю каждую секунду, – прозвучал ответ.

Вера, сделав шаг вперед, почувствовала, как ее предплечье сжала горячая рука. У нее потемнело в глазах от страха, она медленно обернулась и оторопела: ее держал за руку старый толстый сосед. Лысина его блестела в лучах восходящего солнца. Он тяжело дышал, облизывая губы и уставившись куда-то поверх Вериной головы.

Она попыталась высвободить руку.

– Ты все правильно поняла, – сказал сосед знакомым голосом. – Показаться во плоти я могу лишь в чужом теле. Ненадолго.

– Я не сумасшедшая?

– Ты самая умственно здоровая из всех, кого я встречал за восемь столетий.

Вера молчала.

– Скажи что-нибудь! – умоляюще сказал сосед не своим голосом.

– Отпусти его, – попросила Вера.

Сосед громко рыгнул вчерашним перегаром, икнул, закатил глаза и очнулся. Выпустив руку Веры, он смутился и, не сказав ничего, отправился в свою квартиру.

Вера стояла посреди двора. Такого она не встречала даже в самых страшных снах, когда боишься чудовища под кроватью, заглядываешь под нее, а оно оказывается там.

– Ты здесь? – поинтересовалась она вслух.

Ей никто не ответил.

– Что и следовало ожидать, – прошептала она.

Дома, выпив пару таблеток успокоительного, она долго смотрела в окно, наблюдая за строительной площадкой напротив, слушая, как звуки нового дня заполняют тишину утра. Постояв так, Вера сначала решила, что пора звонить врачу. А после, порывшись в интернете, набралась смелости и рассказала в одном чате о своей истории.

Так она стала звездой в узком кругу людей, слышащих голоса.

Люди, напрямую столкнувшиеся с неизведанным и до чертиков странным, обладают специфическим чувством юмора. Поэтому вдоволь нахохотавшись, Вера почувствовала себя лучше. Она решила, что, даже если у нее и есть собственная галлюцинация, то это очень даже круто.

Вон, например, Валерий Сергеевич с гуманоидами выпивал. Хоть доказательств нет, но УЗИ подтвердило отсутствие некоторых внутренних органов. Каких – он не уточнял, но это был, кажется, аппендицит.

Психолог из Воркуты объяснил, что в условиях жесткого заточения у людей часто возникают воображаемые друзья. Мария Витальевна из Саранска даже пыталась со своим воображаемым царевичем познакомить Веру.

Вскоре жителей ее городка выпустили на свободу, пусть и весьма относительную, а Вере оставалось с грустью вспоминать тайные беседы с воображаемым другом.

Лето пролетело незаметно, темнеть стало раньше. Однажды вечером Вера, прогуливаясь, бесцельно забрела в Музей изящных искусств. Проходя мимо старинных портретов, замерла: с полотна в золоченой раме на нее смотрели знакомые глаза из ее «галлюцинации». Едва заметная улыбка на губах, пронизывающий взгляд и тот самый камзол, в котором он однажды появился. Граф Лумеарис собственной персоной.

Все встало на свои места, былой страх прошел. Она будто прикоснулась к той стороне, откуда никто не возвращался, нежданно увидев кого-то, кто сильно привязан к своей жизни здесь. Может, это был ангел, утешающий одиноких и дающий советы вопрошающим.

Подумав об этом, она тихо сказала:

– Спасибо.

– Не за что. Рад был познакомиться, Вера, – прозвучал в ответ мужской бархатистый голос.

– Прощай, мой черный ловелас! – сказала Вера по-русски и вышла из сумеречной прохлады музея в теплый вечер, освещенный полной луной.

Через полгода Вера написала большой исторический роман по мотивам ее бесед с графом.

Женщина, просившая Будду о возможности в следующей жизни побыть женой сына, которого она родила в этой, несомненно, подарит стране Спасителя.

Поэтому, когда Кирилл родился, женщины его семьи готовили неделю и потом еще две недели угощали весь двор. Он степенно торчал из-под одеяла, перевязанного синей капроновой лентой, и молчал. Потому что мужчинами не становятся, ими рождаются.

Братьев и сестер в его семье не случилось, потому что, как говорила его мама, она делает все с первого раза на отлично!

Зачатие случилось тоже с первого раза – и тоже на отлично. Отца Кирилл не помнил и на вопрос о родителе – number two – получал расплывчатый ответ: «Нам он не нужен».

Кирилл рос, чтобы стать защитой и опорой матери и ее бездетным сестрам, поэтому ни в чем не знал отказа. Лучший способ заставить потенциального авантюриста, находящегося в прекрасной спортивной форме, думать, что он ботаник, – провозгласить его главой дома и самим иметь неизлечимые хронические хвори, не влияющие на аппетит. Тетушки души не чаяли в Кире, и благодаря их стараниям к пятнадцати годам он стал спортсменом, умницей и просто красавцем.

Девочки подкладывали ему в портфель ежедневно килограмм записок с интимными признаниями и вполне определенными предложениями. А он успевал сходить в гомеопатическую аптеку для тети Фиры, потому что она чистила ухо отверткой и случайно повредила барабанную перепонку.

Поскольку о нем с самого начала знал Будда, Кира обладал характером потрясающей терпеливости и выносливости. Он хотел бы облететь на ракете два раза Луну, но поступил в МГИМО и с отличием там учился вплоть до выпускного экзамена.

Перед защитой диплома умерла бабушка, и Кира погрузился в организацию похорон. Смирно стоял в черном костюме на панихиде, стараясь не замечать, как скорбящие родственницы коллективно меняют веру, отрекаясь от мечты поехать к Стене плача или в Новый Афон, упрашивая Будду дать им хотя бы в следующей жизни стать женами такого мальчика.

После поминок Кира вышел во двор выбросить мусор, хоть и делать это после заката – плохая примета. Тем самым он навсегда разрушил свое безоблачное будущее, которое так тщательно спланировала мама.

За углом дома расположились местные старожилы. На перевернутом деревянном ящике из-под овощей на расстеленной газетке стояли початая бутылка водки и открытая банка с килькой. Рядом подсыхал черный хлеб.

– Кирилл, подойди. Помянем бабулю твою. Святая женщина. Столько лет твою мать терпела, – сказал маленький мужчина в тельняшке и ватной жилетке нараспашку.

– Она же его и родила, – отметил другой и закурил.

Кирилл подошел к мужикам, и они налили ему водки в пластиковый стаканчик. Опрокинув в себя содержимое, он поморщился, закашлялся:

– Как вы пьете эту гадость? – спросил, шумно вдыхая воздух, как ловец жемчуга после ныряния.

– Что ты понимаешь в свободе?.. – философски вздохнул молчавший до этого мужичок неопределенного возраста с синим носом.

– Никто не может быть свободным абсолютно, – сказал Кирилл.

– Делать то, что хочешь и как хочешь, – уже первый шаг в сторону свободы.

– А я и делаю… как хочу… – пожал плечами Кирилл.

– Вопрос второй. Знаешь ли ты, чего хочешь? – продолжил синеносый и разлил остатки водки по стаканчикам.

Кирилл постоял с ними еще немного и вернулся домой, потому что действительно не хотел расстраивать никого своим отсутствием.