— Где американская лодка? — устало спросил он акустика.

— На юге, командир, — ответил Беликов. — Идет полным ходом строго на зюйд.

«Портленд».

«Портленд» вырвался из-под ледового покрова на чистую воду.

— Стоп машина, — приказал Ванн.

— Слушаюсь, стоп машина, — повторил рулевой.

Боцман Браун сидел за пультом управления балластными цистернами прямо за рулевым. Достав портативную рацию, он тихо заговорил в закрепленный у губ микрофон.

— Акустик, говорит центральный пост, — сказал Ванн. — Мы сейчас немного подрейфуем и дадим вам возможность услышать, как идет на дно цель номер пять. Я хочу, чтобы ее потопление было записано как можно аккуратнее. Вероятно, придет день, и кому-нибудь захочется спуститься вниз и взглянуть на то, что от нее осталось. Вы слышите, как заполняются водой отсеки?

— Никак нет, сэр. Мы все еще движемся слишком быстро, и я не слышу ничего, кроме «Акулы».

— Где она?

— По-прежнему идет на восток. Если судить по частоте вращения гребного винта, она должна развивать не меньше восемнадцати узлов. Но тут есть какая-то чертовщина. Винт вращается достаточно быстро, но «Акула» едва ползет.

— А не может она находиться дальше, чем вы думаете?

— Маловероятно, командир. Последний импульс активного гидролокатора довольно четко выдал ее местонахождение.

«Десять узлов, — подумал Ванн. — Почему она идет так медленно?» Зная о присутствии в непосредственной близости пары боевых торпед, русская атакующая подлодка должна была бы нестись со скоростью не меньше тридцати узлов. И все равно, русская «Акула» в страхе бежала во льды. Это будет восхитительной розочкой на торте победы над «Тайфуном».

— Увеличить скорость до двенадцати узлов.

На двенадцати узлах «Портленд» должен был бы слышать гибель «Тайфуна». Возможно, все дело во льдах. Вероятно, слой температурного скачка отражает и искажает звуки. Однако Ванн не сомневался в том, что выполнил приказ. Разве что командир «Тайфуна» высадил на льдину матросов и приказал им греметь цепями?

— Радиорубка, говорит центральный пост. Живо пришлите сюда кого-нибудь. Во время ближайшего сеанса спутниковой связи надо будет доложить в Норфолк о выполнении задания.

— Слушаюсь, командир, — ответил лейтенант Бледсоу. — Энглер уже бежит.

Ванн откинулся на спинку маленького кресла, установленного в передней части помоста под перископами. Слушая тиканье старого судового хронометра, он медленно выпустил воздух.

— Ну, боцман, что скажете?

— Там что-то взорвалось, — ответил Браун.

«Знать бы только, что именно».

— Вы только что слышали звуки, гласящие: «задание выполнено».

Ванн ощутил, как у него с плеч свалился многотонный груз. «Груз весом сорок тысяч тонн, — подумал он. — И четыре года». Теперь он больше не будет ломать голову. Не будет носить на шее камнем трагедию «Батон-Ружа». Ванн чувствовал небывалую легкость. Он даже был готов признаться Стэдмену в том, что тот не совсем ошибался относительно приказов из Норфолка. Приказ действительно был двусмысленный, а к нему прилагалась веревка, на которой Ванна повесили бы в случае неудачи.

Но Ванн не допустил промаха. Приняв вызов, он проявил решимость, отбросил прочь сомнения. Сообщение, которое он собирался отправить в Норфолк, должно было возродить традицию, рожденную во время Второй мировой войны, когда подводные лодки возвращались из боевого похода с привязанной к перископу метлой. Это означало, что все торпеды были выпущены в борта вражеских судов: «подметено начисто».

Правда, «Портленд» выпустил только четыре «Мк-48», но эти торпеды не просто уничтожили «Тайфун»: они совершили нечто большее. Ванну пришлось в течение многих лет исправлять чужие ошибки. Теперь ему уже не нужно было беспокоиться по поводу того, что говорят или, что хуже, шепчут другие.

В центральный пост ворвался запыхавшийся Энглер.

— Командир, какое будет сообщение?

Вырвав из блокнота листок, Ванн черкнул короткую строчку, пролившую бальзам ему на душу:

Возвращаемся в Норфолк с метлой, привязанной к перископу.

Командир лодки Ванн.

Протягивая записку молодому радисту, Ванн заметил забинтованную руку.

— Что у вас с рукой?

— Пролил горячий кофе, командир, — глупо улыбнулся Энглер.

— Пусть ее посмотрит Купер.

Главный старшина Купер выполнял обязанности судового фельдшера.

— Слушаюсь, сэр.

Энглер поспешил в выходу и уже почти добрался до него, но Браун вытянул руку, перегораживая ему дорогу.

— Энглер, у меня есть к тебе небольшой разговор.

— О чем, боцман?

— Я буду ждать тебя в «козлином рундуке», — тихо, чтобы не услышал Ванн, произнес Браун. — Там узнаешь.

Ванн взял микрофон громкоговорящей связи.

— Говорит командир. Отбой боевой тревоги. — Его голос разнесся по всем отсекам лодки. — Обращаюсь ко всему экипажу. Отлично сработано! — Он повернулся к навигационному планшету. — Мистер Уэлли! Я пойду отдохнуть к себе в каюту. Примите на себя управление лодкой. Присматривайте за «Акулой» и постарайтесь ни на что не наскочить.

— Слушаюсь, командир, — сказал штурман.

Оставив карты, он занял место у поста управления рулями.

Уэлли этого не заслужил, но Ванн ощутил прилив великодушия. А почему бы и нет? Что может быть лучше метлы, которая подметает дочиста сомнения, примиряя человека с его прошлым?

«Портленд».

Первый главный старшина Джером Браун сидел в одиночестве за небольшим столиком в личном логове главных старшин. Послышался резкий стук в дверь. Убрав маленький листок бумаги в карман, боцман положил на столик свою портативную рацию, обмотав ее резиновой лентой так, чтобы клавиша передачи оставалась в нажатом положении.

— Ну? — крикнул он. — Ты ждешь особого приглашения?

Это был Энглер.

— Закрой дверь. То, о чем мы с тобой сейчас будем говорить, не предназначается для чужих ушей.

Радист с подчеркнуто недоуменным лицом прошел в каюту;

— В чем дело, боцман?

— В тебе. Энглер, скажи мне, кто я такой?

— Вы первый главный старшина Браун. Боцман корабля.

— Отлично. Все правильно. А теперь скажи, что я такое?

Энглер склонил голову набок.

— Это еще что за игра?

— С играми покончено. Начинаются занятия в матросской школе.

Браун неторопливо распрямился на стуле. При своих пяти футах восьми дюймах высоким он не был, однако сейчас боцман точно расправлялся, подобно мехам гармони, становясь все выше и выше, все более внушительным, пока не заполнил собой тесное помещение.

— На этом корабле я самый первый и самый главный из всех старшин. Я рука господа, назначенный им выполнять его волю на земле. В моих силах практически все. Я могу перевернуть вверх ногами весь твой мир, Энглер. В лучшую или в худшую сторону. Ты следишь за моими словами?

— Я вас слушаю.

— Продолжай слушать дальше. Весь экипаж этого корабля состоял из таких клоунов, как ты — причем до самых верхних ступенек. Ты слишком много о себе мнишь, но до сих пор не усвоил основ. Вот почему неприятности следуют за тобой по пятам. В огромном количестве, как на борту лодки, так и на берегу. У тебя проблемы не со службой на флоте, у тебя проблемы по жизни.

— Что вам об этом известно?

— Многое. — Браун обогнул крохотный столик. Достав из кармана листок бумаги, он подошел к мускулистому радисту и остановился в каком-то футе от него.

— Держи, читай.

Энглер насторожился. Все его инстинкты настроились на драку.

— Сынок, я знаю, о чем ты подумал. Не надо, оно того не стоит. У тебя и без этого забот достаточно. — Боцман протянул радисту сложенную радиограмму. — На.

Линда полностью нас обчистила и смылась. Хозяин требует заплатить за квартиру до понедельника, угрожая в противном случае выселить... Мама.