— Цель по пеленгу ноль шестнадцать, расстояние семь миль.

— Центральный пост, докладывает радист. Получено новое сообщение, — доложил лейтенант Бледсоу. Антенна спутниковой связи, установленная на перископе, уловила зашифрованный шепот, поступивший из Норфолка. — Запрашиваю подтверждение. Ответ будет через пару минут.

— Как только закончите, сообщите в Норфолк о том, что с нами произошло.

— Слушаюсь.

— Вахтенный офицер, произвести всплытие, — распорядился Ванн.

Громкоговорители внутренней связи заквакали: «Всплытие, всплытие, всплытие».

С шумом и свистом сжатый воздух начал вытеснять из балластных цистерн «Портленда» воду. Атакующая субмарина стала подниматься к поверхности. Вскоре в центральном командном посту почувствовалась качка. Для людей, привыкших к неподвижным, как скалы, палубам подлодки, это ощущение было неприятным.

— Давайте поскорее снимем эту дрянь с нашей спины, — сказал Ванн. — Пусть боцман Браун и старший помощник поднимутся ко мне на мостик.

Когда Стэдмен подошел к трапу, ведущему наверх, Ванн и два наблюдателя уже поднялись на открытый мостик. Нижний рубочный люк распахнулся внутрь, верхний — наружу, открывая прекрасный круг жемчужно-серого света. Какой подводник может спокойно смотреть на небо, вдыхать свежий морской воздух?

Стэдмен поднялся по трапу на тесный открытый мостик. Наблюдатели заняли свои места, хотя в такой сильный туман работы у них было немного. На поверхности сыро и промозгло, но после искусственной атмосферы «Портленда» свежий воздух воспринимался с наслаждением. Земли нигде не было видно. Низкий густой туман полностью скрывал солнце. Субмарина покачивалась на маленьких волнах. Вода с шелестом поднималась по черным бортам, затем срывалась вниз полосками пены.

Через несколько секунд на мостик вслед за Стэдменом поднялся Браун. Боцман держал в руке черный ломик. Он уже надел и зашнуровал свой оранжевый спасжилет. Второй спасжилет был у него перекинут через плечо.

Даже на открытом мостике Браун не расставался со своей радиостанцией, через которую держал связь с отсеками лодки. Боцман никогда не стоял на месте без дела. Он постоянно совершал обходы, бывая везде и нигде. Одну минуту он в центральном командном посту, другую — уже в машинном отделении, потом в столовой, на гидроакустическом посту, в торпедном отсеке, в радиорубке. Как любил шутить Браун, в его ведении находилось больше помещений, чем в средней гостинице.

— Боцман, я хочу как можно скорее избавиться от шумовика.

— Так точно, командир. — Помахав ломиком, Браун посмотрел на Стэдмена. — Старпом, вам уже доводилось видеть эту штуковину вблизи? Быть может, другого шанса у вас больше не будет.

Стэдмен понял, что боцман хочет о чем-то поговорить с ним наедине. Он взглянул на Ванна. Тот кивнул.

Старший помощник собрался было перелезть через ограждение открытого мостика, но боцман протянул ему спасжилет.

— Старпом, до берега вплавь очень далеко.

Стэдмен послушно надел спасжилет, гадая, как Браун догадался захватить с собой ломик, хотя никто не говорил ему об этом? И откуда боцман знал, что Стэдмен оставил свой спасжилет внизу?

Боцман и старший помощник спустились на палубу и закрепили в специальных углублениях так называемые «обезьяньи хвосты», страховочные концы.

— Сэр, вам следует следить за своими привычками. Спасжилет должен быть на вас в ту самую минуту, когда вы только собираетесь подняться наверх. И тут дело не в том, что об этом надо подумать. Все должно быть...

— На автомате?

— Видите ли, если станет хреново, вашу шкуру спасут не мысли. Тут приходится полагаться только на привычки.

— Постараюсь запомнить это.

В подводном положении «Портленд» был смертельно опасным хищником. Но на поверхности, даже в спокойную погоду, подлодка казалась огромной сосиской, низко сидя в воде. Ее корпус, покрытый резиновыми плитками, был скользким от влаги, и одного неверного шага было достаточно, чтобы оказаться за бортом. А Баренцево море даже в августе настолько холодное, что самое непродолжительное пребывание в воде могло привести к смерти.

Длинный черный корпус субмарины плавно понижался и сужался к корме. Лодка сидела слишком глубоко в воде, чтобы можно было увидеть шумовик. Волны перекатывались через корпус перед высоким черным рулем.

— Как идут дела у Скавалло? — осторожно закинул удочку Стэдмен.

— Плохо, — откровенно признался боцман. — Все началось в ту самую минуту, когда она поднялась на борт, и с тех пор не прекращается. Сэр, девчонка попала в общество парней, которые не имеют понятия, как себя вести с ней, и ей просто некуда спрятаться. Прошу прощения.

Браун что-то произнес в микрофон, так тихо, что Стэдмен не разобрал слов.

Палуба вздрогнула. Открылся клапан, направляя сжатый под высоким давлением воздух в кормовые уравнительные цистерны, выталкивая из них воду. Субмарина чуть поднялась над поверхностью воды.

— Значит, вы считаете, что женщинам не место на подводных лодках?

— На нашей лодке все будет в порядке, потому что я прослежу за этим. Но если вы хотите знать мое личное мнение, сэр, — нет, не место. По крайней мере, до тех пор, пока командование флота не захочет этого.

— Но ведь Скавалло направило сюда высшее командование.

— Да, но в Вашингтоне должны были понимать, что направить ее на корабль Ванна равносильно тому, что бросить мышку в террариум со змеями. Это уже не эксперимент. Тут исход заранее известен.

— Вы полагаете, ее подставили?

Шумно набрав в грудь воздух, Браун медленно выдохнул.

— В старые времена такой человек, как я, мог бы рассчитывать только на то, что ему доверят чистить картошку на камбузе. Но подводные лодки — это другое дело. Здесь каждому приходится проходить через одни и те же испытания. — Расстегнув спасжилет, боцман похлопал по эмблеме с дельфинами, закрепленной на нагрудном кармане. — Только это и имеет значение. Еще никто и никогда не обрекал меня заранее на неудачу. Вы понимаете, что я хочу сказать?

— Проблема внутри?

— Совершенно правильно.

В водовороте белой пены показался магнитный шумовик. Грубо сработанная ржавая банка со стабилизирующим оперением на одном конце и отверстиями для течения воды на другом. Он оказался на удивление небольшим: размером с детское ведерко.

— Какая маленькая штуковина! — заметил Стэдмен.

— Достаточная, чтобы потопить командира. — Браун посмотрел на волны, плещущиеся вдоль черных бортов. — Нашему командиру пришлось здорово потрудиться, чтобы подняться после «Батон-Ружа». Один раз его простили. Но это вовсе не значит, что его простят дважды.

— Следственная комиссия, разбиравшая инциденте «Батон-Ружем», полностью оправдала Ванна.

— Да, я читал отчеты.

— Вы были вместе с Ванном в том походе. Комиссия что-то упустила из виду?

Браун задумался, подыскивая подходящие слова для того, чтобы сказать что-то трудное, что-то очень неприятное. Вздохнув, он начал:

— Сэр, мне довелось поплавать под командованием многих капитанов. В общем-то, у меня была возможность их изучить. Одни из них стараются стать лучшим другом для подчиненных. Я называю таких «улыбающимися угрозами», потому что настоящий командир должен стоять на своем. У коммандера Ванна прямо противоположная проблема. Он сует свой нос во все дела своих подчиненных, потому что никому полностью не доверяет и боится, как бы его не подвели.

Стэдмен вспомнил плакат с обращением Ванна к экипажу лодки. «БЕЗ ОШИБОК».

— Но ведь Ванну удалось навести порядок на «Портленде». Что в этом плохого?

— Сейчас я вам объясню. Понимаете, на подводной лодке кто-то всегда совершает какие-нибудь ошибки. Задача командира состоит в том, чтобы создать эффективную систему выявления и исправления этих ошибок. А не превращать малейшие оплошности в тягчайшее преступление. Такой подход приводит лишь к тому, что подчиненные начинают скрывать свои ошибки, а вот это уже по-настоящему опасно.