Расталкивая перед собой напирающую толпу, он всё бежал и бежал, пока улицы не скрылись совсем позади, и виду зрителей открылось уже знакомое побережье, а в воде — девочка из прошлой сцены, что медленно уходила всё дальше и дальше.

Парень приставил ладони к губам и взвыл, призывая её остановиться, но девочка не слышала, уходя всё дальше во мрак.

Не в силах стоять, с последними нотами парень бросился за ней, и сцена вновь погрузилась во тьму, оставляя зрителям трели флейт, что повторяли первый такт композиции, всё так же напоминая о проливном ливне кровавых слёз.

И снова мрак — и угасающие звуки клавиш, и стук будто капель дождя.

И ливень действительно прокатился по сцене, и поднялся ветер, и зал озарила вспышка, вторимая оглушительным раскатом грома, а после — помещение осветилось красными лучами заката, и публика увидела невысокий утёс над пучиной бушующих вод. На скале стоял парень вроде того, что был в предыдущей сцене, но теперь в руках у него была электрогитара, и, дождавшись новой грозы, он ударил по струнам, а за спиной его показались большие чёрные крылья.

Выгнувшись, широко расставив ноги, он опустил гитару на одно колено, правой рукой перехватив гриф, а левой — вёл партию стройных, быстрых, ритмичных нот, указывая водам океана буйствовать, а урагану в небе — шуметь, подчиняясь его игре.

Под ноты короля ночи алое закатное солнце укрылось длинной чёрной тенью, и эта тень будто увеличивалась в размерах, приближалась к зрителям, и всего спустя пару секунд публика могла различить в ней стаю ворон, что слетелась на звуки игры.

Миг — и по утёсу потянулись длинные тени заката, медленно облекаясь в человеческие фигуры. Двое, парень и девушка. Один — лучился золотым сиянием, в то время, как вторая — бледнее снега, она парила над землёй, пока музыкант играл, а юноша — тот метался по сцене, ища её, и видя одних лишь призраков вокруг, и стаи воронов, что парили в небе над ним.

Парень вскинул руку, смотря на собравшихся зрителей перед ним — и — мерный перебор клавиш фортепиано — медленно отвёл взгляд, удаляясь от сцены к солнцу, падая на колени, а музыкант поднялся над сценой, подобно незримому судье.

Юноша ползал по земле, всё так же тянул ладони к небу, пытаясь достичь призрака девушки, что поднималась вослед музыканту, влекомая его игрой, словно не видя того, кто с кем пришла сюда.

С последними нотами гитары раздался гром, и вместе с новой вспышкой молнии зал окунулся в темноту, и ноты медленно затухали, погружая зрителей в молчание.

Время шло к финалу, и каждая секунда отбивалась стуком множества сердец. Все ждали кульминации и развязки этой странной феерии — и новый луч света, на этот раз — освещал постамент, на котором стоял Арн. Вскинув руки, он отпустил залу торжественный поклон, а после — взял скрипку.

Раздался щелчок — и лучи звёзд указали в дальний угол сцены, где так же поднялся пьедестал, на котором стояла темноволосая девушка в белом платье. Если присмотреться, можно было углядеть тёмные пятна на её ладонях, и шершавую, грубую кожу лица, блеклый взгляд бесцветных глаз, и улыбку тонких синих губ. Она так же поклонилась публике, взяв альт.

Трисмегист стоял внизу, в оркестровой яме, наблюдая за своей покойницей и ученицей. В лазурных лучах она была прекрасна, как никогда. Ни тени сомнения, ни дрожи в коленях 

Юноша поднял взгляд вглубь сцены, где всё ещё царствовал мрак, и, лишь внимательно всмотревшись, можно было различить силуэт парня, что стоял на небольшой воздушной платформе, возвышаясь над залом, как и купающийся в лучах славы Арн.

Трис знал, что его друг так же глядел на него, и кивнул товарищу: время. Время.

«Давай, Лиззи, 

Смычок девушки ударил по струнам, и зрителям открылся уже знакомый им пейзаж у озера. В отдалении стоял фонтан, и в нём бурлила вода.

Роковой, отрывистый звук низких струн, как будто незримые часы отсчитывают секунды.

Парень окликнул девушку, что вот вот была готова утонуть.

Звучащие ноты напоминают стук сердца: покойница идёт всё дальше, и парень спешит за ней.

Вскинул руку вместе с новым ударом смычка Лиззи — и девушка ответила ему скрипкой Арна, протянула к нему ладони в такт новой, высокой партии, заспешила к нему.

Свет звёд переместился к фонтану — и в то же мгновение из-за скульптуры вышел парень в кожаной куртке и потрёпанных джинсах с гривой каштановых волос, как две капли воды похожий на того, что стоял рядом с девушкой.

Новый удар смычка — и девушка отстранилась от своего знакомого, теряясь между им и его двойником, мешкая, делая шаг то к одному, то к другому. Закрыла губы руками, видя кровь на одежде первого — и бросилась к тому, что всего несколько мгновений назад стоял на утёсе с гитарой — и он принял её в свои объятья.

Раздосадованный парень стиснул руки — и ответ ему был дан нежной трелью, а следом — он увидел молодую девушку в красном платье с копной рыжих как огненная лава волос. Похожая на его возлюбленную всем, кроме цвета кожи, куда более живая, чем её избранница, он пошёл к ней.

Лиззи пристально посмотрела на Арна, выводя новую низкую партию альта. Скрипач не отставал. Мотнув головой, он отвечал ей высокими нотами своей старой скрипки,

И мёртвые избрали в пару живых, а живые — покойников, углядев истинные тела и души своих возлюбленных.

Новая синхронная партия, низкие и высокие ноты в унисон — и вода в фонтане зашлась красным, вспенилась, заполняя кровью площадь, где в разнузданном танго сошлись собравшиеся — и — чудо — чем дальше велась игра, тем больше и больше покойников прибывало к ним, и все они расходились по парам, объединившись в пляске с духами, что сошли с небес.

Мёртвая альтистка и живой скрипач вели бал для усопших и восставших, живых и духов, и чем дальше шёл танец, тем меньше тьмы царило вокруг, окрашивая всю сцену в лучи ясного дня.

А после — все актёры вышли перед зрителями на почётный круг, и кланялись, кланялись, кланялись.

Была здесь и Фанни, игравшая роль девочки, которая хотела сбежать из города. Улыбаясь, она махала зрителям обрубком руки, а целой — поймала чей-то букет цветов. Ей во след ступала и высокая женщина в ночной рубашке, что играла роль её матери. Взяв девушку под руку, она помогала «дочери» идти. Прислонив ладонь к губам, «Мать» слала зрителям воздушные поцелуи. Были и городские жители, всё так же в бинтах и рваных одеждах, они размахивали марлей, являя взгляду публики рваную плоть под одеждой, а за ними — и стройные, раскрашенные танцовщицы, что несли на руках части своей подруги, судьба которой в спектакле кончилась трагично. Одна девушка несла её ноги, и те задорно дёргались, демонстрируя залу свои высокие каблуки и упругие икры, а две других актрисы — несли оставшееся её тело, и танцовщица так же весело вертела головой, кивая-кланяясь своим поклонникам.

Замыкал шествие Рауль. Вскинув руки, он шёл, отпуская низкие поклоны, и так — круг за кругом, пока Лиззи и Арн не сыграли финал, и не пришло время прощаться.

Музыка стихла, и зал окутала темнота, казалось последний раз.

По сцене прокатился ропот: «неужели всё? — шептались дети».

«Похоже на то».

«Как жаль! Я бы ещё посмотрел»

«Ну не могут же они вот так взять и закончить! Столько времени готовились…»

«Эй! Смотрите! Смотрите! 

Самая дальняя точка сцены всё это время скрывалась во мраке. Теперь вновь одна за другой вспыхивали звёзды под куполом, и все лучи сходились на ней