Сун ни на мгновение не усомнился, что именно шад опять наговорил на него, только не думал, что его самоуправство в Шочжоу могло вызвать столь сильный гнев хана. Очевидно, было что-то еще более серьезное.

— Отец, ты приехал лично. У тебя есть какие-то распоряжения? — спросил он почтительно, как только хан уселся в его кресло в шатре, небрежным взмахом руки указывая им с шадом сесть.

— Мы давно не виделись, сын, так что я решил заглянуть. Соколиное войско, смотрю, прекрасно обучено и вооружено, твои люди воодушевлены. Это радует.

— Род Ашилэ процветает благодаря тебе, отец, — немного кривя душой, отозвался Сун. — Соколиное войско также полагается на твою милость.

Хан наконец улыбнулся, довольный.

— Не скромничай, сын. Слышал, люди в степях называют тебя Богом войны. Я не верил, но, к моему удивлению, первое большое сражение Соколиного войска против Тан принесло нам победу. Шочжоу был взят меньше чем за десять дней. Так что ты достоин такого звания.

— Род Ашилэ известен своими победами, — отклонил Сун похвалу. — Было ожидаемо, что Соколиное войско успешно захватит Шочжоу.

— Ашилэ Сун, — вмешался Шээр, — ты хорошо играешь словами и умело льстишь. Но не думаю, что сейчас ты говоришь правду. Дядя атаковал Шочжоу многие годы, но так и не смог захватить его. Почему же они так запросто открыли ворота для тебя? Не странно ли это?

Взгляд хана снова стал холодным и отчужденным.

— Не ходи вокруг до около, — неприязненно произнес Сун, ненавидевший такое поведение шада. — Что ты хочешь сказать?

— Великий Хан приказал после взятия Шочжоу убить людей. Шочжоу — важный пункт на севере. Только полностью уничтожив его, мы обеспечим свободный проход и не дадим Тан восстановиться. Но я слышал, ты не только пощадил всех жителей, но и солдат. Скажи-ка, что заставило тебя предать наш род?

Шээр упивался собой, глядя на Суна с выражением превосходства на лице.

— Сун. Это правда? — ледяным тоном спросил хан.

Сун гордо поднял голову: — Да, я отдал такой приказ.

— Дядя, ты слышал это? Он лично признался, что предал тебя и весь род Ашилэ, — обрадовался шад, уже предвкушая победу.

— Отец, ты сомневаешься в моей верности? — прямо спросил Сун, не опуская взгляда.

Как обычно, это немного смутило хана.

— Если бы я не доверял тебе, то не дал бы тебе шанса объясниться.

— Благодарю за доверие, отец. — Бросив еще один неприязненный взгляд на шада, Сун поднялся, вытащил из-за пазухи обращенное к нему письмо Гунсун Хэна о сдаче Шочжоу, и, преклонив колени, протянул его хану. — Губернатор Шочжоу написал мне это письмо. Прошу отца взглянуть. — Передав письмо, он поднялся и продолжил: — Гунсун Хэн охранял границу многие годы. Наши люди атаковали, но все время терпели поражения и несли значительные потери. В этот раз Гунсун Хэн предложил мир и пожертвовал собой ради своих людей. Армия Шочжоу сильно пострадала, остались старики и раненые, они потеряли силу для сражений. Будь это иначе, Гунсун Хэн не пошел бы на крайние меры. Его смерть избавила нас от будущих сложностей и позволила одержать большую победу с малыми потерями. Поэтому я согласился. — Сун помолчал, потом, приложив руку к груди, добавил: — Как было обещано, Гунсун Хэн покончил с собой, открыл ворота и сдал город. Будучи сыном Великого Хана, я обязан был сдержать данное слово! Надеюсь на твое понимание, отец.

Словно специально дожидался, в этот момент в шатер вошел Му Цзинь, поставил на стол перед ханом сундук с головой губернатора Шочжоу и шкатулку с переписью трофеев, предлагая хану убедиться. Некоторое время хан задумчиво смотрел перед собой, поглаживая ладонью край сундука, потом кивнул своим мыслям.

— Сун, ты поступил правильно. Род Ашилэ всегда отличался бесстрашием и великодушием. Гунсун Хэн был достойным соперником. Похорони его согласно нашим традициям.

— Да, отец, — ответил Сун, не торопясь расслабляться.

Хан все еще хмурился, значит, позади осталась легкая часть. Если основной проблемой не был Шочжоу… С Шээром Сун за последнее время пересекался только в Ючжоу. Неужели шад решил признаться, что из-за Суна ему пришлось бросить награбленные в городе сокровища? Нет, это же просто детские игры, отец лишь посмеется над ним…

— Сун, есть еще кое-что, о чем я хочу от тебя услышать, — вклинился в его размышления голос хана.

— Ашилэ Сун, если ты сам признаешься, я помогу тебе вымолить у дяди прощение, — тут же подключился Шээр.

Сун посмотрел на него непонимающим взглядом.

— Я не знаю, о чем ты говоришь.

— Будешь до конца упираться? — с фальшивым негодованием воскликнул шад и обратился к хану:

— Дядя, Ашилэ Сун сговорился с Тан, чтобы навредить нашему роду. Еще в Ючжоу мы были близки к победе, но он тайно освободил посланника из Чанъаня, и тот привел войска. Ючжоу был спасен, а все усилия Волчьего войска пошли прахом. — Он повернулся к Суну и закончил: — Ты предал Великого Хана и сговорился с Тан. Твои уверения в верности ничего не стоят!

— Сун, что ты на это ответишь? — гневно спросил хан.

— Клянусь богом Сириуса, я ничего этого не делал, — складывая ладони в клятвенном жесте, отозвался Сун, но Шээр еще не закончил.

— Дядя, предавший Тан генерал сбежал из-под стражи, когда его возвращали в Чанъань. Нам удалось его схватить. Он служил у губернатора Ючжоу. Его имя Ван Цзюнько.

Сун напрягся и до боли сжал кулаки. Он был потрясен и не хотел верить в это, но Шээр определенно жаждал его крови. Хуже быть не могло. Ради спасения своей шкуры, да даже просто ради наживы Ван Цзюнько, несомненно, расскажет любую выдуманную шадом историю.

— Это все ложь! — не выдержав, возмущенно вмешался Му Цзинь. — Шад, ты сам все испортил в Ючжоу, а теперь решил свалить на тегина Суна! Чего ты добиваешься?!

— Му Цзинь! Молчи! — резко оборвал его Сун. Не хватало только, чтобы еще и он влез в неприятности.

— Ты должен его знать, — продолжил шад. — Если на тебе нет вины, посмеешь встретиться с ним лицом к лицу? Дядя, Ван Цзюнько расскажет все в подробностях.

— Приведите предателя! — приказал хан стоящим на страже воинам, потом, не глядя на Суна, сухо произнес: — Сун, если ты сейчас признаешь свою вину и объяснишься, я прощу тебя.

— Мне нечего объяснять. Я не сделал ничего плохого, — безучастно ответил Сун, снова удрученный тем, как легко приемный отец каждый раз готов поверить в его вину.

Вскоре два воина втолкнули в шатер растрепанного Ван Цзюнько. Он упал на колени, боязливо огляделся и, сложив перед собой руки, поклонился Великому Хану.

— Ван Цзюнько приветствует Великого Хана!

— Расскажи нам обо всем, что случилось в Ючжоу, — приказал хан.

Ван Цзюнько почему-то мялся, нервно облизывая губы и бегая взглядом от Суна к шаду.

— Ван Цзюнько, ты видел тегина Суна в Ючжоу? — подстегнул его Шээр.

Тот сглотнул и торопливо заговорил:

— Великий Хан, клянусь, у меня ничего нет. Я отдал ключ шаду. Он сам позаботился об остальном. Что же касается пропавших вещей из сокровищницы, я… думаю, шад знает о случившемся больше…

О чем он вообще? Сун повернул голову, удивленно глядя на явно трясущегося от страха мужчину. Шээр же вскочил на ноги и возбужденно воскликнул:

— Ван Цзюнько, что ты несешь?! Рассказывай, что творил Ашилэ Сун в Ючжоу!

Но тот только сильнее перепугался и затараторил еще быстрее:

— Великий Хан! Я правда искренне хочу служить вашему роду… Я бы никогда не посмел ничего присвоить! Эти вещи… уверен, они у шада. Он преследовал тегина Суна. Должно быть, он что-то задумал…

Раздался звон выхваченного из ножен меча, — это шад потерял самообладание, — и Ван Цзюнько замолк, упав навзничь с перерезанным горлом.

«Изящное решение, перенаправить мысли этого негодяя, напугав до полусмерти. Рискованное, но успешное. Шисы, ты только что спасла мне жизнь», — переводя взгляд с мертвого Ван Цзюнько на растерявшего все свое высокомерие шада, неловко повернувшегося к хану с окровавленным мечом в руках, почти с нежностью подумал Сун. Он не сомневался, кому обязан разыгранной сценой.