Верховная чувствовала себя морально измотанной, выжженной дотла. Дело не только в Майкле, возомнившем себя центром Земли, но и в ещё одном маге, который не меньше молчаливо упрекал девушку, только совсем в другом. Но это было не первостепенно. А вот то, что кудрявый ненавидел её, обижало и чертовски пугало. Плечи с каждым днём сгибались сильнее, хотелось покоя.
Эту неделю чародейка днём усиленно следила за делами в ковене, а по вечерам уходила то в магазин, то в прачечную, то ещё в не менее важные места. На деле же Гуд выжидала и надеялась, что на неё нападут загадочные враги. Информации о них в местных библиотеках попросту не было, а если и была, то прочитать древние книги было крайне трудно, и то, что в них написано, казалось полной ерундой. Верховная решила ловить на живца, выходя очередным вечером, последним перед собранием, прогуляться по близлежащим к Академии улочкам.
Гуляя, Корделия впервые позволила себе отпустить то, что так давило на неё не один год, и расслабиться, прохаживаясь по тротуарам, дыша свежим и приятно пахнущим после дождя воздухом. Девушка любовалась рекламными вывесками, такими сочными, в некотором роде провокационными и манящими. Иногда ведьме удавалось очнуться от личных кошмаров, навязанных себе во многом, и глаза цвета миндаля могли снова восхищаться красотой окружающего мира.
Вдруг перед белокурой упало что-то, похожее на маленький метеорит, какие она видела в учебниках по астрономии. «Вот оно», — проскользнуло в голове. Делия шагнула назад, когда в миллиметре пролетел второй такой же. Колдунья напряглась, но застыла на месте, ожидая. Метеориты испарились, и колдунья увидела как рядом с ней возвышаются чудовища. Теперь белокурая могла подробнее их разглядеть: два аморфных существа, похожих на бесформенный, постоянно во что-то собирающийся сгусток слизи вперемешку с пылью, наверное, звёздной. Она успела заметить узоры, оплетающие тело каждого монстра, как лианы. Яркие оранжевые и тёмные, почти чёрные. На лианах и вокруг них расположились несколько глаз. У одного чудовища — три, у другого — пять. Особи безо рта и без рук, искореженные туловища, надвигались на неё. Это Гуд уже видела пару недель назад, но издалека. Корделию бросило в жар. Она медленно отступала назад, силясь собраться с духом. Первое, брошенное на ходу, заклинание не дало почти никакого эффекта, только сделало маленькое отверстие в слизи чудища. Второе, более мощное, отбросило назад. Трансмутация — и девушка уже в десятке метров от особей. Выдохнув, перепуганная, но не сломленная директриса готовилась к следующей атаке. Однако оказалось, что магические способности есть не только у неё, но и у ползучих тварей, что вмиг оказались по обе стороны от маленькой Верховной, стремясь зажать её. Монстры надвигались, не торопясь. Будто наслаждались беспомощностью Гуд, будучи выше на две головы, а в ширину, как три таких Корделии. Позорно бежать или рискнуть и попытаться связаться с ними, поговорить? Ведьма встала перед трудным выбором, чувствуя, что у неё недостаточно сил и знаний для борьбы. Блондинка, стоявшая между ними боком, снова попятилась назад, пока чудища раздумывали, и врезалась спиной во что-то. Ворожея вскрикнула, будучи не в силах здраво мыслить, и тут же развернулась.
— Тц. Мисс Верховная, Вы, оказывается, та ещё трусиха, — усмехнулся, смотря на неё свысока, Майкл и вытянул руку вперёд, другой хватая Делию за запястье и оттягивая назад, пряча за себя.
— Что ты здесь делаешь, Лэнгдон?! Тут опасно, уходи! — она смотрела, как Антихрист, не отказывая себе в тёмной магии, с нажимом прошептал заклинание, и земля под врагами разошлась от маленькой трещины. Мощный фокус, ничего не скажешь.
Как только особи упали, девушка присоединилась к Майклу, закатив глаза на победную ухмылку. Гуд прочитала текст на латыни, поддерживая колдовство парня и помогая закрыть трещину.
— Тёмная магия? — выгнул бровь парень, прежде, чем упасть на пятую точку под ближайшим деревом. — Разве добренькие противные ведьмы знают о чём-то, кроме мыльно-розовых заклинаний?
Наконец-то он видит живую эмоцию на её светленьком личике. Чистая злоба, даже не по себе становится. Всё-таки Делия старше и смотрит на него, как на безмозглого мальчишку, что иногда сбивает с толку, он не может отрицать. Та пыжится, пыхтит, и магу мерещится головокружение, настолько самодовольным он себя чувствует. Но, к сожалению, триумф не длится и минуты.
— Спасибо, что помог. Но делать это было вовсе не обязательно, я бы справилась и сама, — спокойно и назидательно отвечает белокурая. — И да, я умею прекрасно распоряжаться тёмной магией, чтоб ты знал, — нотку детского хвастовства всё же можно разглядеть во всё ещё напуганных глазах. — Как ты здесь оказался?
— Вышел пройтись, — сквозь зубы цедит недовольный Антихрист, переставая разглядывать её. — Решил ловить на живца, как и ты, видимо. А сама ты годишься только на убийства за спиной. Как крыса.
Ему стоило бы быть сдержаннее, но Майкл просто не мог себя контролировать порой. Натура такая, куча обид, нестабильная психика. Лэнгдон искал любые возможности, стремясь сделать как можно больнее и показать отчётливее, какой ничтожной её считает. Его настроение постоянно прыгало от относительно нормального до ядерного. Он не позволял даже ни на сантиметр продвинуться собственной же мысли о том, что она не такая уж и плохая, видя, как та заботится о своих девочках, крутится целый день вокруг них и колдунов, вежливо интересуясь их состоянием и комфортом. Это всё лицемерие.
— И откуда в тебе столько злобы, Майкл? — устало выдохнула Делия, облокачиваясь на ствол дерева напротив мужчины. Всё такая же спокойная. Только глаза чуть-чуть заблестели, от чего руки на груди сжались едва заметно сильнее. Светловолосая грустно оглядела подол испачканного персикового платья.
— А то ты не знаешь, — выплюнул собеседник, смахивая зелёный листок с чёрного пиджака, — И я всегда был таким. Забыла, кто я, белоснежка?
От такого обращения ворожея недоумённо наклонила голову вбок и поморщилась, впрочем, игнорируя, как игнорировала «мисс Верховную», «милую» и несколько других своих названий. То, что Лэнгдон горазд на прозвища, Гуд давно поняла.
— Ты не был таким, Майкл. Ты был просто запутавшимся, — она хочет сказать мальчишкой, но запинается, видя, что ему только это и нужно, чтобы накинуться на неё и разорвать. Делия по природе своей не умела сильно злиться и всегда думала о чужих чувствах, даже его стараясь не задевать, ведь и правда верила в то, что говорила, — запутавшимся человеком, которому говорили, что делать. Ты был марионеткой в руках сатанистов и мисс Мид, они просто использовали тебя в своих целях и…
— Не смей о ней говорить! — Майкл весь раздулся, вскочил и подлетел к девушке, больно толкнув в плечи, заставив сильно удариться спиной об дерево. Она шикнула и отошла в сторону. — Да что ты понимаешь, Корделия?! Она была мне ближе, чем родные люди, любила меня и заменила мне мать, открыла глаза на ничтожество этого мира!
— Я многое понимаю и вижу, Майкл, перестань, — у неё уходят последние силы, чтобы не сорваться на отчаянный крик. Она разворачивается и быстрыми шагами удаляется из этого чёртового парка.
— И всё?! — кричит дитя тьмы ей вслед. План долгого допроса с пристрастием рушится.
— Нет смысла переубеждать кого-то, похожего на осла, — вяло крикнула Делия, заставив его чуть ли не сгореть от возмущения, и испарилась.
***
За длинным овальным столом в гостиной собрались юные маги и молодые девушки, располагаясь друг напротив друга. За одним из концов стола кучковались старшие девочки и Миртл, а рядом со стулом, где должна сидеть Верховная, стоял Майкл, заложив руки за спину, критично оглядывая собравшихся.
— Почему мы молчим? Я думала, сейчас начнётся обсуждение, — выкрикнула одна из ведьм, кажется, Мия. И как только им позволяется такое?
Когда Майкл был учеником в Готорне, им пикнуть запрещали без надобности, а за несанкционированные выкрики и лишние вопросы можно было и указкой получить. Ариэль особенно любил таким злоупотреблять, и некоторых магов вполне можно было назвать запуганными. А здесь они не только почувствовали свободу, но и были за неё благодарны. Гуд очень боялась, как Майкл понял, наблюдая за ней, что маги расслабятся, будут вести себя эгоистично и перестанут считаться с ней и с её девочками, однако даже сам Антихрист чувствовал себя спокойнее обычного в такой обстановке. Казалось, что все всех любят, а Корделия — во главе этой любви, следит, чтобы лучик тепла достался каждому.
