Орел и голубка С утеса молодой орел Пустился на добычу; Стрелок пронзил ему крыло — И с высоты упал Он в масличную рощу. Там он томился Три долгих дня, Три долгих ночи И содрогался От боли; наконец Был исцелен Живительным бальзамом Всеисцеляющей природы. Влекомый хищничеством смелым, Приют покинул свой: Он хочет крылья испытать. Увы! Они едва Его подъемлют от земли — И он, в унынии глубоком, Садится отдохнуть На камне у ручья. Он смотрит на вершину дуба, На солнце, на далекий Небесный свод — И в пламенных его глазах Сверкают слезы. Поблизости, между олив, Крылами тихо вея, Летали голубь и голубка. Они к ручью спустились И там по золотому Песку гуляли вместе. Водя кругом Пурпурными глазами, Голубка наконец Приметила сидящего в безмолвном Унынии орла. Она товарища тихонько Крылом толкнула, Потом, с участием сердечным Взглянувши на страдальца, Ему сказала: «Ты унываешь, друг! О чем же? Оглянись – не все ли, Что нам для счастья Простого нужно, Ты здесь имеешь? Не дышат ли вокруг тебя Благоуханием оливы? Не защищают ли зеленой Прозрачной сению своей Они тебя от зноя? И не прекрасно ль блещет Здесь вечер золотой На мураве и на игривых Струях ручья? Ты здесь гуляешь по цветам, Покрытым свежею росою, Ты можешь пищу Сбирать с кустов и жажду В струях студеных утолять. О друг, поверь, Умеренность – прямое счастье! С умеренностью мы Везде и всем довольны». «О, мудрость, – прошептал орел, В себя сурово погрузившись, — Ты рассуждаешь, как голубка». Песнь о Магомете Видишь горный ключ? Солнца луч Ярко блещет в нем. Духи неба Мощь его вспоили Меж утесов И кустистых чащ. Свеж, блестящ, В пляске из-за тучи Выбежав на скалы, Счастлив, шалый, Синью неба. Мчится вниз по узким тропкам, Прыгает по гальке пестрой И, как юный вождь пред войском, Кличет братские потоки За собой. И везде цветут цветы, Где прошел он легким шагом, И долину Оживил своим дыханьем. Но его ни дол тенистый Не удержит, Ни цветы, к его коленям Льнущие с любовной лаской. Он, змеясь, бежит и рвется На равнину. И, сзывая Все ручьи в объятья дружбы, Он, серебряный, сверкает На сверкающей равнине, Так что реки на равнине И ручьи, с холмов сбегая, Радостно рокочут: «Брат! Брат, возьми с собою братьев! К старику отцу возьми нас, В распростертые объятья Океана — В вечность, жаждущую тщетно Всех обнять, кто к ней стремится. Нас в пути песок пустыни Пожирает, с неба солнце Нашу кровь сосет, холмы нас Превращают в пруд! Возьми нас, Уведи нас, брат, с равнины, Как увел ты горных братьев С гор в объятия отца». «Все ко мне!» — И вот могучий, Полноводный, целым кланом Вознесенный, царь идет! И в стремительном триумфе Он дает названья странам, Воздвигает города. Нарастая в беге шумном, Башен огненные кроны, Зданий мраморных громады — Все в избытке буйной силы Оставляет за собой. На плечах огромных Атлас К небу взнес дома из кедра, Над его главой со свистом Треплет ветер сотни флагов — Признаки его величья. Так своих несет он братьев, И детей, и тьмы сокровищ, Бурно брызжущий восторгом, В даль, где ждет Зиждитель нас. Прометей Ты можешь, Зевс, громадой тяжких туч Накрыть весь мир, Ты можешь, как мальчишка, Сбивающий репьи, Крушить дубы и скалы, Но ни земли моей Ты не разрушишь, Ни хижины, которую не ты построил, Ни очага, Чей животворный пламень Тебе внушает зависть. Нет никого под солнцем Ничтожней вас, богов! Дыханием молитв И дымом жертвоприношений Вы кормите свое Убогое величье, И вы погибли б все, не будь на свете Глупцов, питающих надежды, Доверчивых детей И нищих. Когда ребенком был я и ни в чем Мой слабый ум еще не разбирался, Я в заблужденье к солнцу устремлял Свои глаза, как будто там, на небе, Есть уши, чтоб мольбе моей внимать, И сердце есть, как у меня, Чтоб сжалиться над угнетенным. Кто мне помог Смирить высокомерие титанов? Кто спас меня от смерти И от рабства? Не ты ль само, Святым огнем пылающее сердце? И что ж, не ты ль само благодарило, По-юношески горячо и щедро, Того, кто спал беспечно в вышине! Мне – чтить тебя? За что? Рассеял ты когда-нибудь печаль Скорбящего? Отер ли ты когда-нибудь слезу В глазах страдальца? А из меня не вечная ль судьба, Не всемогущее ли время С годами выковали мужа? Быть может, ты хотел, Чтоб я возненавидел жизнь, Бежал в пустыню оттого лишь, Что воплотил Не все свои мечты? Вот я – гляди! Я создаю людей, Леплю их По своему подобью, Чтобы они, как я, умели Страдать и плакать, И радоваться, наслаждаясь жизнью, И презирать ничтожество твое, Подобно мне! |
