Омейяды до самого последнего момента не подозревали, что в далеком Хорасане существует мощная, хорошо подготовленная организация, составлявшая ядро будущего мятежа. В какой-то момент они даже случайно арестовали ее главу, Сулеймана ибн Касира, но, не увидев в его деятельности ничего предосудительного, выпустили на свободу.

По легенде, инициатором движения за передачу власти Аббасидам был некий Букайр ибн Махана из Куфы. Как и многие куфийцы, он ненавидел Омейадов и считал, что страной должны править потомки Пророка. Букайр обратился к Мухаммеду ибн Али, правнуку Аббаса, и привез ему пожертвования от шиитов: 190 золотых динаров, золотое кольцо и халат, сшитый какой-то женщиной. Эти средства и образовали первый фонд, из которого потом выросла аббасидская революция.

Мухаммед ибн Али отправил Букайра в Мерв, ставший к тому времени восточным форпостом мусульман. Это был богатейший и крупнейший город Востока, где очень слабо ощущалась власть халифа. Здесь Букайр ибн Махана создал свою подпольную структуру, назначив 12 накибов, то есть уполномоченных, и 70 их помощников. Все они принесли присягу Мухаммеду. Во главе всей организации встал представитель местной знати Сулейман ибн Касир.

Миссионеры Букайра и Сулеймана проповедовали не власть Аббасидов – о них вообще не упоминалось, – а власть людей из семьи Пророка. Это была благочестивая идея, которую поддерживали все, недовольные текущим положением вещей, а таких всегда находится много. Каждый видел в ней то, что хотел: арабы – возрождение чистого ислама, мавлы и персы – равенство всех перед Аллахом, бедняки – справедливое распределение добычи, богачи – новые возможности после успешного восстания.

В Куфе у Аббасидов были свои конкуренты – шииты, опиравшиеся на внука Хусейна, Зайда ибн Али. Он вел свой род от халифа Али, но его мать была рабыней из Синда, за что его всегда упрекали политические противники.

С Заидом произошло то же, что и с его дедом Хусейном: он поверил куфийским шиитам, которые уверяли, что в городе его поддержат «сто тысяч человек», и поднял восстание против Омейядов под шиитским флагом (740). И точно так же, когда городские власти приняли быстрые и решительные меры против бунтовщиков, его почти никто не поддержал. Тщетно он ходил по улицам и размахивал флагами, призывая куфийцев присоединиться к восстанию и «выйти из унижения к величию». Оставшись с небольшой группой сторонников, Зайд дал отчаянный бой войскам наместника Юсуфа ибн Омара. Он занял оборону среди дровяных складов в северной части города, где узкие проходы между штабелями бревен и не давали развернуться сирийской коннице. Всадникам пришлось спешиться, и они потеряли много людей, пытаясь вытеснить мятежников из города. Подоспевшие к вечеру бухарские лучники осыпали повстанцев стрелами, но те продолжали упорно сопротивляться, пока одна из стрел не попала Зайду в лоб. Несмотря на это, он остался сидеть в седле и в полном порядке отвел своих людей, воспользовавшись наступившей темнотой. Только после этого его сняли с коня и отнесли в какой-то дом, где он вскоре умер. На этом шиитское восстание закончилось.

Букайр, находившийся в это же время в Куфе, вел себя умнее и Зайда не поддержал. Он считал, что нужно не торопиться и выжидать удобного момента.

К этому времени аббасид Мухаммед ибн Али умер, и новым имамом стал его сын Ибрахим ибн Мухаммед. В услужении у него был Абу Муслим, по происхождению перс, освобожденный из рабства и принявший ислам. По поручению имама он собирал для него средства и готовил восстание в Мерве. Получив от Ибрахима знамя – знак начала мятежа – и письмо, ставившее его во главе восстания, Абу Муслим объявил о своей миссии на совете повстанцев.

Это привело в бешенство Сулеймана ибн Касира, аристократа, возглавлявшего аббасидское подполье в Мерве: он не желал подчиняться какому-то безродному выскочке, бывшему рабу, даже не арабу, а чужаку, который, по его словам, «неизвестно, из какого яйца вылупился». В гневе он швырнул в Абу Муслима чернильницу, в кровь разбив ему лоб. Но остальные встали на сторону нового вождя: слово имама – закон. Сулейману пришлось смирить свою гордость и объединиться с Абу Муслимом ради общего дела.

Утром 9 июня 747 года Абу Муслим воткнул в землю черное знамя имама, к которому со всех сторон начали стекаться сторонники Аббасидов. Все они тоже были в черном. Собралось около пяти тысяч человек, в основном местная беднота, беглые рабы, люди из низов, не умевшие воевать и почти не имевшие оружия. Наместник Хорасана Наср отнесся к ним пренебрежительно. На его памяти было много восстаний и мятежей, и еще одно не вызвало у него особых опасений. Он считал, что главная опасность исходит с другой стороны, от хариджитов и калбитов, и против них бросал все свои военные и дипломатические силы. Но армия Абу Муслима быстро крепла и росла и скоро превратилась в серьезную угрозу. Наср обратился за помощью к халифу, но получил лаконичный ответ: «Срежь бородавку сам». Марван в это время отвоевывал Мекку и Медину, и у него не было сил разбираться с восточными провинциями.

Не получив помощи из центра, Наср долго пытался сдержать восставших своими силами, но в конце концов был вынужден бежать. Только тогда Марван II, наконец, выслал против мятежников армию, но было уже поздно: армия Аббасидов в нескольких битвах наголову разгромила правительственные войска и с триумфом вошла в Куфу. Последняя отчаянная попытка Марвана спасти ситуацию провалилась: его войско было уничтожено, а сам он бежал в Египет, где вскоре был убит. Аббасиды не ограничились одним Марваном – они перебили всех представителей рода Омейядов, а уже мертвых омейдских правителей вышвырнули из могил. Омейадский наместник Йазид ибн Хубайр, все еще оказывавший сопротивление, сложил оружие в обмен на гарантию жизни и свободы, но не получил ни того, ни другого: его казнили вместе с приближенными.

Во главе халифата встал первый представитель новой династии Аббассидов – Абу-ль-Аббас ибн Мухаммед.

Персия была завоевана арабами еще при «праведном» халифе Османе. По сути дела, это была даже не страна, а целая империя, уходившая далеко вглубь континента. Ее окраины включали обширные провинции, главной из которых был Хорасан – огромная территория, простиравшая от Ирана до Китая.

Жизнь в Хорасане сосредотачивалась в богатых оазисах, существовавших еще с незапамятных времен, а все пространство межу ними занимала бесплодная степь. С востока область обрамляли горы Памира и Гиндукуша, а в центральной части располагались две пустыни: Красные пески (Кызыл-Кум) и Черные пески (Кара-Кум). Границей между пустынями служила Амударья, которую греки называли Оксом, а арабы – Джейхуном. В самом устье реки, у Аральского моря, раскинулся древний Хорезм.

Омейядские халифы, невероятно богатевшие после каждого успешного похода, не собирались останавливаться на Персии. Они нуждались в новых трофеях и новых поданных, и Хорасан стал плацдармом, с которого арабы продолжили завоевания на север и восток.

При халифе аль-Валиде арабская армия, захватив Азербайджан и часть Армении, прошла вдоль южного берега Каспийского моря и сравнительно легко оккупировала равнины Джурджана. Жители этой прикаспийской области, раньше подчинявшиеся персам, но не питавшие к ним никакой симпатии, спокойно встретили завоевателей.

Однако дальше дело пошло трудней: в горном Табаристане мусульмане попали в ловушку, когда местные жители заманили их в ущелья и забросали сверху камнями. Арабам пришлось отступить.

На востоке волна арабского нашествия оборвалась в Афганистане. Здесь в почти полной изоляции существовало горное царство, где издревле поклонялись богу Зану – золотому истукану с глазами из рубина. В 698 году хорасанский наместник Убайдаллах вторгся в пограничные провинции Афганистана – Восточный Систан и Кандагар. После долгого похода его 20-тысячная армия оказалась в безлюдных горах и едва не погибла от голода и жажды.