Он был прав. Голые камни, выступающие из-под тонкого слоя почвы с ее недолговечными цветами, казались такими яркими в сиянии солнца. Я бы не хотела задержаться здесь после Осеннего Равноденствия.
- А кто были те люди в долине?
- Жители низин. - Грен протянул руку, и я вложила в нее клин светло-желтого овечьего сыра и краюху грубого хлеба.
- Они выглядели как горцы, - наконец отдышавшись, сказал Узара.
- Некоторые аниатиммы женятся на девушках из низин, - объяснил Сорград, - но они теряют кровное родство со своими родичами.
Я задумчиво жевала хлеб - не самый лучший из тех, что я когда-либо пробовала, но по крайней мере он был воздушным от дрожжей и испечен в настоящей печи.
- Это важно? - Я выковыряла шелуху из зубов.
- Да, для западных горцев - несомненно. Когда мужчина оставляет горы, ему трудно вернуться. А если он женится на девушке из низин, то это почти невозможно. - Сорград отцепил от пояса мех для воды и сделал большой глоток.
Чье-то стрекотание в высокой траве лишь подчеркивало сонную тишину. Я попыталась представить себе, как далеко мы от Селеримы. Мы вышли в начале поствесны, а теперь уже предлето - целый сезон пролетел. Уютные городки Солуры, процветающие среди буйной зелени речной долины, сменились скромными деревнями, где заботливо ухаживают за скотом и посевами на менее щедрых землях, но и эти в конце концов уступили место крепким каменным домам с закрытыми ставнями, приютившимся в лощинах меж высоких холмов.
Я ела, оглядываясь по сторонам, и не переставала поражаться этой страной на протяжении всего пути. Волнистые холмы, покрытые сочной зеленой травой, заострились, постепенно превращаясь в настоящие горы, окрашенные в пурпур вереска и ягодников и испещренные полосами каменистых осыпей и водопадов. Наше продвижение замедлилось, и были дни, когда я спрашивала себя, приближаемся ли мы вообще хоть сколько-нибудь к великим складчатым горам, что вздымались к самому небу. Теперь, когда мы очутились в этом краю, я поняла, что эти пространства ввели меня в заблуждение. То, что выглядело жалким плащом кустарников, драпирующим кости земли, оказалось лесом, который мог бы соперничать с землей Народа. Незнакомые пихты смешались с высокими прямыми березами, спадающими бесконечными волнами по крутым косогорам. Здесь отсутствовали дороги в истинном понимании этого слова, и было очень мало тропинок. Эта страна пугала своей необъятностью, и я чувствовала себя маленькой и ничтожной.
На другой стороне долины чернел след лесного пожара, смягченный молодой зеленью. За ним из путаницы травы и молодых деревец выступал острый каменный зуб; по его угловатым граням стремился к своей гибели ручей, то разбиваясь, то сплетаясь, чтобы броситься наконец в радужную дымку. Дальше тянулась гряда плоских скал, которые составляли дальнюю сторону еще одной долины, спрятанной в складке земли, но было невозможно угадать, насколько она далека, глубока и длинна. Рябое лицо утеса омрачилось и снова посветлело, когда облако прошло между ним и солнцем. Еще дальше пестрел снегом и камнем зубчатый пик, всего лишь ближайший из могучих гор, что плотно обернули тучи вокруг своих плеч.
- Это и есть высокие пики? - спросила я Сорграда.
- Нет, это только южные хребты. За ними снова тянутся озера и равнины. До самых высоких пиков еще целый сезон пути дальше на север.
Сорград посмотрел на небо, но по его лицу ничего нельзя было прочесть.
- Так где мы находимся? - нахмурился маг.
- В доле Хачал. - Грен экспансивно махнул рукой. - Это дом рода Хачал.
- Одна семья владеет всей этой землей? Замешательство Узары было вполне простительным. Весь
Хадрумал со всеми его магами уместился бы в этой широкой долине, по склонам которой мы брели.
- Ты должен понять, что здесь, в горах, все совсем по-другому, медленно промолвил Сорград.
- Расскажи нам, - подбодрила я его. - А то мы ляпнем что-нибудь не то и кого-нибудь разъярим.
- Вам обоим нужно следить за своими словами. - Сорград был убийственно серьезен. - Это не Лес, где все привычны к новым лицам и новым идеям. Жизнь здесь, в горах, течет неторопливо, и перемены случаются редко. У долов есть основательный повод с подозрением относиться к пришельцам: целые роды были уничтожены чумой, занесенной путниками.
Я не видела никаких признаков того, что чья-нибудь рука или нога когда-либо касалась этого места.
- Ты знаешь, где находится ближайшая крепость? Сорград указал вдаль.
- В долине за тем порогом, где река сбегает к озеру. Фессу нужно иметь под рукой воду, укрытие и лес. Обычно он располагается на полпути между летними и зимними пастбищами, достаточно близко к высотам для охоты и добычи руды и не слишком далеко от главной долины, чтобы возить туда металлы и шкуры на продажу или обмен.
- Так чем эта крепость отличается от деревни? - С лица Узары исчезли последние проблески энтузиазма, когда он прикинул расстояние, которое нам придется покрыть.
- Каждый фесс - это всего лишь один род, - ответил Сорград. - В большом доле могут жить человек пятьдесят или больше, не считая детей, но все это только одна семья.
- Упаси меня Дрианон, да как такое возможно? - не удержавшись, воскликнула я. Для меня семейные узы - это не более чем тяжелое неодобрение, обрушенное на мою голову роем старших сестер моей матери, да постоянное презрение бабушки за мою Лесную кровь. - А если вы терпеть не можете друг друга?
Сорград помолчал, прежде чем ответить.
- Вы должны понять, что семья - это все в горах. Дол - не просто долина. Аниатиммы принадлежат земле больше, чем она принадлежит им. Так повелось с тех пор, как Мэвелин воздвигла горы, а Мизаен выковал людей. Дол - это и линия крови, и территория. И то, и другое - привилегия женщин; они - попечители дола.
- Его наследует старшая дочь? - продолжала выпытывать я, когда Сорград замолчал.
Я защищала его от пытливых вопросов Узары на протяжении всего пути, но теперь пришло время ему выложить руны на всеобщее обозрение.
- Это не тормалинская земля, которой можно владеть, которую можно купить или продать, - сказал он наконец, отвечая на мое требование. Каждая дочь получает свою долю от богатств долины: животных, которых можно там поймать или пасти, металлов или драгоценных камней, которые можно извлечь из земли. Права привязаны к крови. Если у женщины нет дочерей, ее преемниц, права передаются назад по линии родства, от матери к матери, а от них - к другой ветви, сестрам или племянницам.
