Поучаствовать в беседе с интересным человеком захотелось, однако в мыслях спохватилась, что еда осталась в пакете у друзей, привал короткий и среди множества народа в перелеске искать их просто не имело смысла. Пришлось смириться и без всего присесть. И совершив молитву «Отче наш» перед вкушением пищи, «старец» – так внутренне обозначила я незнакомого монаха – вдруг строго сказал, что на столе должна быть соль. Женщины растерялись, по-видимому, многие стараются ограничить себя в соленой пище, а я, обрадовавшись, что хоть чем-то могу послужить столу, за которым оказалась с пустыми руками, извлекла из рюкзака походную солоницу. Оказалось, это не прихоть. Как пояснил «старец», соль символизирует поминовение усопших, и если в крестном ходе мы творим молитву, то должны не только просить здравия себе, родным и близким (в первую очередь духовного), но и не забывать слова молитвы об упокоении душ усопших христиан. Монах также заметил, что совсем не обязательно каждый раз в молитве перечислять по именам всех отошедших ко Господу сродников в нескольких коленах, достаточно назвать два имени раб Божиих и, по слову молитвы, сказав «всех православных христиан» – помянуть тем самым всех своих родных.
Во главе круглого стола старец благоговейно произнес слова краткой молитвы: «Упокой, Господи, души усопших раб …, всех православных воинов и всех православных христиан. Прости им прегрешения вольные и невольные и даруй им Царствие Небесное. Аминь». И осенил себя крестным знамением. После чего, посолив пищу, приступил к трапезе. Его примеру последовали и мы. Позже размышляла, конечно, соль здесь просто выступила символом – нигде в Православии не сказано, по крайней мере, из уст священников не слышала и в церковных книгах не читала, что солью поминаются усопшие. Скорее всего, старчик напомнил нам о том, что Церковь есть земная и небесная, и творя молитву в крестном ходе, важно нам об этом вспоминать.
Как неоднократно говорил Владыка Марк, крестный ход – это молитвенное шествие. И действительно, идешь – и чувствуешь, как молится душа, об этом приходилось слышать от многих крестоходцев – ведь душа человека по природе своей христианка! Оттого так благостно идти вслед за приходом, где самим священником и хором совершаются молитвы. Но что удивительно – на протяжении всех шести дней в крестном ходе ощущаешь, что молится не только человек. Всякое дыхание хвалит Господа! В крестном ходе слова эти о самой природе. Оттого и чувствуется особенная благодать.
Как сейчас перед глазами. Раннее утро, брезжит рассвет. Паломники прямо в пути читают акафист святителю Николаю, а ты идешь, словно по зеленому коридору вдоль лесов или по полей и вдыхаешь ароматы свежей зелени и приобщаешься умом к словам молитвы. При этом ощущение, что молитву разделяет не только человек. Сопровождает на протяжении всего пути пение разных птиц. А по возвращении, когда путь проходит вдоль берега реки, возле стариц, озер и прочих водоемов вдруг слышишь квакание – словно полчища лягушек также что-то там поют. Всякое дыхание славит Господа! А в крестном ходе хочется добавить – всякое движение, включая колокольный звон, колыхание травы и даже журчание ручья.
«Силою Духа Святого объят каждый цветок, тихое веяние аромата, нежность окраски, красота Великого в малом. Хвала и честь Животворящему Богу, простирающему луга, как цветущий ковер, венчающему поля золотом колосьев и лазурью васильков, а души – радостью созерцания. Веселитесь и пойте Ему: Аллилуия!» – читаю слова акафиста «Слава Богу за все».
Вершина хода
На этот раз основной целью путешествия был не репортаж, а веление души. Изначально собиралась пройти в одну сторону. Шла со знакомой с работы, которая также недавно вступила на путь воцерковления. Впервые была попытка пройти с молитвой и постом. Вечером в Великорецком, во время Всенощного бдения встала в одну из многих очередей к батюшке. Вспоминаются моменты, что приходится долго стоять. Исповедников к каждому из священников очень много. Однако батюшки, многие из которых также шли крестным ходом, несмотря на всю усталость, к исповедникам не относятся формально. Напротив, понимая, что паломники, многие из которых в Таинствах участвуют впервые, специально несли «грехи», чаяния и, помимо оставления грехов, ждут от батюшки мудрый совет. И по себе ощущала, как слова, сказанные там, душа впитывает с особой глубиной и радением и после о заветах вспоминает в жизни вновь и вновь.
Говорить о покаянном чувстве, наверное, слишком лично, но, так или иначе, паломники отмечают, что грехи особым образом вспоминаются в пути. «Можно еще и больше нахватать на свою душу». И действительно, в пути бывают также искушения, крестоходцами отмечается, что какой страстью страдаешь в обычной жизни, она «цепляется» особенно и здесь: от уныния до празднословия, от чревоугодия до раздражения, от ропота до осуждения. Однако обстановка располагает и на зарождение покаяния. Если пробуешь молиться и открываешь на исповеди душу, принеся покаяние, даже физически ощущаешь, как падает мешок с грехами с плеч. И, конечно, главным особенным моментом является участие в богослужении. По благословению митрополита Вятского и Слободского Марка службы совершаются в храмах ночью, утром на берегу реки Великой, чтобы все приготовившиеся и исповедовавшиеся смогли причаститься Святых Христовых Таин.
Однажды в храме довелось слышать проповедь протоиерея Александра Балыбердина о том, как он для себя открывал смыслы крестного хода. Батюшка рассказывал, правда, как в определенный период, занимаясь исключительно организационными вопросами, ощутил, что начал их утрачивать. Но все вернулось на круги своя: вновь пошел в числе других паломников крестным ходом с молитвой в пути и снова словно погрузился в Царствие Небесное… Позже переживания священника были опубликованы на его сайте «Страна Вятская». Слова батюшки настолько точно передают дух крестного хода, вероятно, это душа его ликует! И душа каждого паломника, совершающего путь на Великую… Поделимся и мы на страницах нашей книги размышлениями отца Александра:
«Каждый год, 3 июня вятчане и многочисленные гости Вятской земли отправляются на поиски страны, где можно было бы жить по правде и любви. Богат опыт человека в поисках «прекрасного далече», и он подсказывает, что на карте такой страны не найти, потому что она не от мира сего. Эта страна – Царство Небесное. И именно в это Царство Отца и Сына и Святаго Духа призывает нас священник первым возгласом Божественной литургии. Неслучайно многие паломники стараются приехать на Вятскую землю заранее, к началу Литургии и причаститься за ней Святых Христовых Таин.
Но вот звучит отпуст, затем совершается молебен святителю Николаю возле храма под открытым небом, напутствие митрополита Марка – и крестный ход начинает движение. Какое странное ощущение! Как будто богослужение не закончилось, а все еще продолжается. Только уже не в храме, а среди вятских лесов, на узкой тропе, струящейся вдоль берега Никульчинки или весенними лугами. Переливаются звоном колокола Троицкой церкви. По-прежнему звучат церковные песнопения. Развеваются на ветру хоругви. Кресты и иконы плывут во главе колонны. Светятся радостью лица паломников. Как будто мы и не выходили из храма! А ведь и на самом деле – мы не покинули Царства Божьего, которое приблизилось и теперь живет внутри нас (Лк. 17:20, 21), как праведность и мир и радость во Святом Духе (Рим. 14:17).
Когда-то первые христианские общины жили именно этим ощущением приблизившегося Царства Небесного. Но, как заметил протоиерей Александр Шмеман, «со временем христиане стали все меньше воспринимать Царство Божие как приблизившееся и все больше разуметь под ним потусторонний, загробный мир. Поэтому мир сей и Царство Божие стали мыслиться почти исключительно – в хронологической последовательности: сейчас только мир сей, потом – только Царство. Тогда как для первых христиан всеобъемлющей реальностью и потрясающей новизной их веры было как раз то, что Царство приблизилось и, хотя и незримое, и неведомое миру сему, уже пребывает посреди нас, уже светится, уже действует в нем».
