<p>
Хозяин приласкал зверя, столкнулся в дверях с вернувшимся собеседником Райнера, который тащил поднос, и побежал к другим гостям.</p>
<p>
-А у вас есть какие-нибудь звери? - поинтересовался Райнер, пока лондар устраивал поднос на диване, а сам усаживался рядом.</p>
<p>
-Нету, - вздохнул тот. - При такой работе, знаете ли... Вот сад есть, мой садовник там такую красоту развёл... А у вас?</p>
<p>
Райнер основательно задумался. Ну, шуршик в камере... и тот не его, а сокамерника... Потом птица на ферме, подаренный на день рождения завирайчик... который быстро улетел на свободу... И всё это теперь видится сном.</p>
<p>
-Да у меня тоже только огород, - признался он. - Вот раньше...</p>
<p>
Лондар кивнул, потом вдруг вспомнил, что не захватил соус, вскочил и куда-то убежал, обещал, что сейчас вернётся. Райнер посмотрел ему вслед и вздохнул.</p>
<p>
Азеран величественно принимал угощение из рук. Поднос стоял прямо возле его головы, но он был слишком хорошо воспитан, чтобы лезть туда самому. Райнер дотянулся до своего бокала, допил до дна, залпом, - сразу стало легко и непривычно-ясно, он как будто оторвался от жизни... Через некоторое время он уже обнаружил, что рассказывает азерану на ухо про то, как пил кровь шуршика в тюрьме, - докатился, совсем всё человеческое потерял, ты-то ведь зверь, тебе можно, а я....</p>
<p>
Ему вдруг показалось, что в ворчании азерана он различает какие-то слова. В голове мутилось, сознание плавало, всё это было похоже на то, как далёкие звуки вплетаются в сон, обретают смысл, который потом, наяву, ускользнёт, растает бесследно... Кажется, азеран сочувствовал, уговаривал не волноваться, ведь все люди совершают иногда то, о чём потом жалеют, а шуршика всё равно кто-нибудь бы съел, это же природа, тут все всех едят, и ничего нового в этом нет... Мохнатая лапа коснулась плеча, тяжёлая и успокаивающая.</p>
<p>
</p>
<p>
***</p>
<p>
Они смотрели на рассвет вместе с незнакомым лондар, - тот представился, но Райнер выпил ещё и тут же забыл, как его зовут, а переспросить было неловко. Они забрались в мансарду под самой крышей и смотрели в окно с защитными стёклами, которые искажали цвета, но всё же давали возможность видеть свет солнца. В доме продолжался праздник, а сюда уже не долетали звуки, и ничего не было сейчас важнее и беззащитнее этого рассвета, который неуклонно наступал каждый день, под ненавистью и страхом большинства лондар, - и тихой запретной радостью немногих, не забывших о том, что они были людьми. Райнер вспомнил рассказ лондар о работе над искусственной кровью и вдруг резко и болезненно осознал: а ведь тот надеется жить... в отличие от него. Хотя чему тут удивляться, - парень родился на Дисе, а когда началась эпидемия, ему было тридцать пять... Любой бы на его месте хотел жить.</p>
<p>
К вечеру хозяин обнаружил, что азеран прочно обосновался рядом с Райнером и желает, чтобы тот сопровождал его на прогулку. Райнер не мог отказать столь настойчивому приглашению, да и воспротивиться подталкиванию могучими лапами к двери было сложновато, и они втроём вышли в тёплый летний вечер. Азеран тут же умчался вдаль, огромный и почти бесшумный, длинная шерсть стелилась волнами при каждом прыжке. Райнер потихоньку выспрашивал хозяина: давно ли зверь согласился жить в доме, как отнёсся к тому, что человек стал лондар, не страшно ли, что он кого-то покусает и сам заразится... Хозяин неторопливо рассказывал, и приходило на ум - не просто так азеран его выбрал, что-то в них было общее. Спокойствие, что ли... Райнера кольнула зависть: и как ему это удаётся?</p>
<p>
Он привык к степям, к невысоким перелескам, а тут были огромные древние деревья, такие мощные, что кажется, если сам их не увидишь - не поверишь, что такое бывает... Азеран среди них выглядел маленьким. Подумалось: прямо какой-то островок получается в мире лондар, где можно быть собой и не бояться сказать вслух, как ты на самом деле относишься к происходящему... И что же, теперь все они умрут?</p>
<p>
Азеран словно услышал волну накатившей печали, подбежал и с размаху положил лапы на плечи, - внимательные глаза иного, но разумного существа смотрели тревожно. Райнер невольно улыбнулся: недавно ещё веселился, глядя на хозяина Шалого, теперь сам ощутил, как трудно устоять на ногах.</p>
<p>
А в опустевшем после разъезда гостей доме почти зримой грустной пеленой осталась память ушедшего веселья.</p>
<p>
</p>
<p>
***</p>
<p>
На исходе лета и осенью они занимались уже привычным Райнеру сбором урожая, - и пока что усталость заслоняла глухую тоску, ожидание и чувство вины, можно было упасть без сил и провалиться в сон, потом снова приниматься за работу... Люди приходили редко, он тянул время, не назначал следующий отъезд и осознавал, что отныне жизнь становится бесконечным тяжким ожиданием, от которого можно было закрыться повседневной работой. Но - только пока. Он со страхом ждал, когда же наконец настанет и пройдёт осенняя поездка к Переходу, и начнётся зима.</p>
<p>
Он не мог объяснить, почему его так страшила грядущая зима в поместье Ника, - мало ли их было уже, этих зим, прошло уже восемь с эпидемии, эта девятая... да и вряд ли будет что-то хуже, чем когда он жил возле Перехода, когда он стал лондар... Но всё же теперь стоило немного похолодать, как сжималось сердце.</p>
<p>
Когда пришли мать с девочкой, он не заметил ничего необычного, - ну да, подросток, повезло выжить... а потом на него обрушился тонкий голос.</p>
<p>
-Папа!</p>
<p>
Райнер вздрогнул, растерянно вгляделся в лицо девочки: да нет, не может быть, это какая-то ошибка... Мать смущённо схватила девочку за руку.</p>
<p>
-Извините... она так часто... понимаете, отца на её глазах...</p>
<p>
-Понимаю.</p>
<p>
Райнер медленно подошёл к девочке. Та отчаянно смотрела снизу вверх. Сколько ей лет? А сколько было, когда началась эпидемия?.. В её лице явно была какая-то сумасшедшинка.</p>
