Теперь о самом деле. Шел 2000-й високосный год. Утром 4 июля звонок в дверь - стоит соседка отца по жилищной площадке и просит срочно зайти к нему. Я сразу поняла, что случилось что-то страшное. И когда я пришла, там уже была милиция, составляли протокол. Отец сидел рядом и давал показания. Оказалось, он, как обычно, после получения пенсии отмечал это радостное событие с дружками. Один из приятелей был примерно одного с ним возраста, второй - молодой, по фамилии Журавлев. Отец с возрастом стал быстро пьянеть даже от небольшой дозы алкоголя и он быстро заснул. А когда наутро проснулся, увидел лежащего на полу пожилого друга, стал его будить, а друг не шевелится - он уже неживой был. Отец, конечно, был в шоке, побежал к соседям и, когда до него дошло, что друг мертв, стал звонить в милицию. Милиции он объяснял, что во всем виноват некий его старый приятель Н.И.Глазков, проживающий по такому-то адресу, который уже давно без его ведома проникает в квартиру, пакостит, портит имущество, ворует деньги и продукты. Можно себе представить, какой был тогда шок у меня! Я и без того была безработная, дочь постоянно болела и у нее были проблемы в школе, а тут ещё такое на мою голову! Когда отца уводили, менты хотели опечатать квартиру, но я вовремя подошла и убедила их оставить мне ключи!
И начались мои семь кругов ада.
Поначалу всю вину содеянного сложили на отца, он обвинялся по 105-й статье "Убийство, т.е. умышленное причинение смерти другому человеку", я ходила к следователю и доказывала, что не мог это сделать отец. Он и раньше не мог, а теперь после инсульта, который не был зарегистрирован медицинскими справками, но тем не менее он был, и подавно. И предъявляла ему косвенную улику, найденную в страшной квартире отца - куртку молодого собутыльника отца - Журавлева с его документами. Журавлева нашли, и он признался, что во время распития алкоголя между приятелями возникла ссора, перешедшая в драку. Я так думаю, что изначально отец что-то не поделил с Журавлевым, возможно, тот стал вымогать у него пенсию, а пожилой друг заступился и потом уже Журавлев на него переключился. Драка была рукопашная, но пожилой друг скончался от удара головой о чугунную батарею, куда его толкнул Журавлев. Видимо, поняв, что случилось, он поспешил скорей скрыться. Но с отца моего обвинения не сняли, а приписали ему соучастие:"Ну ты же тоже ударял..." И хоть я была не согласна с такой формулировкой, но и возвращаться домой было ему небезопасно. Я часами просиживала в коридорах у кабинетов следователя, адвоката, юристов, в приемной СИЗО, добивалась свиданий, носила передачи, но узнать у самого отца ничего не удалось. А по результатам судебно-психиатрической экспертизы был он признан невменяемым и награждён диагнозом "органическое слабоумие с хроническим бредовым расстройством" и направлен на принудительное лечение в психиатрическую больницу специализированного типа. Теперь я ездила туда, возила передачи, он выходил и мы недолго общались - он быстро уставал и - видно, не сладко ему там жилось, становился все слабее и слабее. Я и сама очень сильно сдала за это время, у меня обнаружилась гипертония, и были случаи, когда я, не дойдя до дома несколько метров, внезапно теряла сознание - все это от испытанных и не отпускающих меня переживаний. Я хлопотала, чтобы забрать отца домой, и, когда я его забирала уже спустя три года в 2003 году, он уже фактически не ходил, а лежал совершенно безучастный ко всему. По результатам дополнительной экспертизы он был признан недееспособным, я оформила опекунство над ним и получала пенсию. Над его запущенной квартирой я колдовала полгода - сдирала всю черную шпаклёвку со стен и потолка, зачищала, шпаклевала, клеила обои и кое-как ее привела в порядок, а потом какое-то время сдавала нанятым квартирантам. И я конечно привела его не в его квартиру, а к себе домой - пришлось на неопределенное время Настю забрать в свою комнату, чтобы отец лежал в отдельной. И пролежал он там около трёх месяцев. Поначалу он был совсем как растение, но в туалет ходил в ведёрко, которое стояло рядом, я ему напоминала. А когда он вдруг стал проявлять агрессию, пришлось отдать его в платную клинику на Владимировской, где через месяц он скончался.
Надо было как-то дальше жить и, чтобы забыть весь этот кошмар, я с головой окунулась в работу, устроившись педагогом дополнительного образования в Центр молодежи "Надежда". В 2004 году на деньги, полученные от сдачи в наем квартиры отца, я купила недорогой участок в низине с ветхим домиком в садовом обществе недалеко от места проживания. И хоть работы там было очень много, смена обстановки и свежий воздух заметно успокаивали и вселяли надежду на лучшее. Но черная полоса ещё не закончилась. Из Воркуты шли письма от моей сестры с настораживающим содержанием.
СЕСТРА
Сестра, когда вернулась из командировки летом 1987 года и застала в квартире освободившегося отца, стала выговаривать мне - зачем я его впустила? Но не могла я его на улице оставить. А сестра устроилась в общежитие, а потом вышла замуж и уехала в Воркуту к родителям мужа. К этому времени на ее? руках был уже полуторагодовалый сын Димка. Жили они с ее? мужем Валерой в трёхкомнатной квартире, но что-то разладилось у них в отношениях и сестра, забрав малолетнего ребенка, купила себе отдельную трёхкомнатную, благо, квартиры там дешёвые, а многие просто все? бросают и уезжают - очень нездоровая там экология, рядом Новая Земля, где, как известно, в советские времена проводились ядерные испытания. Работала сестра на цементном заводе лаборанткой. И как-то не углядела она ребенка, играл он на улице и то ли в песочнице кто-то бросил ему в глаза горсть песка, то ли брызнули из лужи - глаз воспалился, и что только она потом ни делала, к каким врачам не водила, и в Москву с ним ездила -- спасти глаз не удалось.
Шли письма религиозного содержания, где она призывала уверовать в бога, возможно, она попала в какую-то секту. А после того, как я сообщила ей о смерти отца, она как с цепи сорвалась, стала обвинять меня в том, что все мои хождения по кабинетам, поездки в СИЗО, больницу, собирание передачек, уход за отцом - все? это делалось ради наживы, чтобы получать пенсию отца и деньги с квартирантов и стала требовать, чтобы я освободила ей квартиру. Поначалу она ещё допускала вариант, что ей по закону принадлежит только половина квартиры, но после того, как я расписала ей все мои расходы - покупка продуктов для передачек плюс затраченное время на готовку (я каждый выходной стряпала пирожки) и поездку (как правило раз в неделю по выходным), ремонт отцовой квартиры - и не только материальные затраты, но и стоимость самой работы, не говоря уже о моральном истощении (о какой наживе речь?!), она уже совсем обнаглела, стала писать, что бесплатно заботилась обо мне три года, пока я училась в музучилище (и когда успевала?!), кормила меня, обслуживала - стирка, уборка, стояние в очередях.
И такой расклад у неё получился - в месяц 80 руб. за питание и 50 руб. за обслуживание = 130 руб. Всего за три года она насчитала мне 4680 руб., перемножила на индекс повышения цен 4680 руб.* 50, получилась сумма 274 000. А я все? думала: и когда она все? это успевала - я и ночевала дома редко, потому что не чувствовала себя хозяйкой, а у нее? постоянно любовник крутился, завтракала в училищной, обедала и одновременно ужинала - в театральной столовой. А дома я могла только чай попить, да и худая я была - желудок к спине приплюснутый. Просто и смех и грех. И так она плавно подвела к тому, что эти 274 тысячи, которые она на меня когда-то якобы потратила, как раз эквивалентны половине стоимости отцовой квартиры. Не знаю, сколько бы я ещё терпела этот цирк, если бы не узнала, что у нее диагностирован рак.
