Я крепко обнимаю ее в ответ.

– Я буду по тебе скучать.

Мелинда отстраняется и обхватывает руками мои плечи.

– Но по моей болтовне скучать точно не будешь. – Она смеется и подталкивает меня локтем. – А вот мне будет не хватать такой слушательницы. Когда ты уезжаешь?

– Осталось всего несколько месяцев.

Мелинда подмигивает.

– Проведи их с пользой.

Я киваю и умудряюсь изобразить искреннюю улыбку, когда она выходит с линии, чтобы отметиться на выходе. Я плетусь за ней, мыслями возвращаясь к утреннему разговору на кухне. Для всех, кто близко меня знает, теперь я девушка с разбитым сердцем, которая замкнулась в себе.

Тобиас тоже видит меня слабой, но ирония в том, что люди вроде Мелинды, которые каждый день с трудом сводят концы с концами, и моя привязанность к ней и к остальным из нашего круга, вынуждает меня молчать и уступать. Если бы я хоть на секунду подумала, что Тобиас собирается навредить Мелинде или тем, кто мне дорог, то уже давным-давно подала бы сигнал. Но это не тот случай. И вопреки моей ненависти к Тобиасу я знаю, что он планирует вернуть жителям этого города власть.

И этот план я полностью поддерживаю.

Делает ли меня плохим человеком желание, чтобы мой отец из-за этого страдал? Возможно.

Но это та роль, которую я выбрала сама.

И, возможно, отчасти мое неуважение к отцовскому благосостоянию связано с затаенной злобой на то, что предпочел мне свою империю.

Может быть, потеря состояния принесет отцу столь необходимое смирение и даст ему второй шанс, шанс отыскать более значимую цель. Я знаю, что меня сильно изменило смирение. И эти уроки я не воспринимала как должное, даже если в процессе они казались такими.

Но если Доминика я считала холодным, то его брат гораздо более черствый. Неприступная стена, которая считает любовь всего лишь помехой.

«Плохо для бизнеса».

«Ты одержима».

На меня накатывает злость, когда я забираю из шкафчика телефон и читаю сообщение, в котором Кристи сообщает, что она на свидании и позвонит завтра. Теперь подруга выходит со мной на связь каждый день. И я знаю, что это связано с тем, что она меня жалеет. Волнуется за меня.

Я не могу даже своего злейшего врага заставить воспринимать меня всерьез, потому что рассекаю по городу со своей душевной болью, как с клеймом на лбу, и это отравляет мне существование.

Захлопываю дверцу, чувствуя, как вокруг меня змеей свивается раздражение. Мои близкие ходят подле меня на цыпочках, беспокоясь о моем состоянии. И в эту секунду меня осеняет омерзительная мысль.

Я становлюсь своей матерью.

«Одержима».

«Одержима».

Я действительно зависима?

Если быть честной, с парнями как раз это я и чувствовала. Они кормили меня этими ощущениями по очереди. Но в этом и есть суть любви, ведь так? Она во многом и есть наркотик, на который люди подсаживаются. Тот, что разрывает душу напополам, когда теряешь любовь.

И, возможно, именно охота за любовью заставила меня сегодня нарушить правила. Восемь месяцев молчания. И если я наркоманка, то без дозы прожила слишком долго.

Воспроизводя в памяти то, что случилось на кухне, в физическом смысле я чувствую, как усиливается напряжение на тонкой нити, что связывает нас троих.

Тобиас снова меня провоцировал.

А я снова его хотела.

Чувствуя вину и съежившись от этой мысли, я еду по дороге, ведущей к таунхаусу. Я ни разу не вела себя как взбесившаяся бывшая, а уже давно пора это сделать.

Когда я приближаюсь к их дому и фары освещают знак «СДАЕТСЯ В АРЕНДУ», чувствую, будто эта нить натягивается еще больше.

Гнев охватывает меня, я выхожу из машины, не выключая двигатель, и иду к дому. На крыльце прикладываю ладони к стеклу, чтобы разглядеть, что творится внутри. Пусто. Ни намека на жизнь. Ни намека на воспоминания, которые здесь родились.

Все исчезло.

На обратном пути к машине я понимаю, что трава высотой минимум в метр, а это значит, что место пустовало месяц или дольше. Чутье подсказывает, что намного дольше.

Сев за руль, несусь по дороге. В висках стучит кровь, а я пытаюсь понять, как так вышло. Где сейчас живет Тайлер? Я видела его недавно, а значит, он не может жить далеко, и остальные тоже. Шон должен был понимать, что его просьба не искать их обходится мне слишком дорого. И до сегодняшнего дня я относилась к ней с уважением из-за его обещания «однажды».

Негодуя из-за сегодняшнего открытия и намереваясь получить ответы, я мчу по дорогам, которые знаю наизусть. Когда я оказываюсь на стоянке перед гаражом и резко бью по тормозам, с облегчением вижу свет в лобби. Неизменный символ моей прежней жизни. Из гаража доносится тихая музыка, когда передо мной появляется Рассел. Он смотрит, как я подхожу к двери и легонько в нее стучу. Я знаю, что он меня видит. Когда дверь мне не открывают, стучу снова – и теперь делаю это громче.

– Открывай дверь, Рассел, – требую я. Сердце колотится при виде заброшенного дома.

Ничего.

– Рассел! – Я подхожу ближе и смотрю через толстое стекло лобби, когда на мой стук никто не отвечает. Рассел отворачивается, чтобы избежать моего яростного взгляда, и в эту минуту к нему подходит Джереми. Стоит ему заметить меня, как и он опускает голову.

– Я просто хочу с вами поговорить, – взмаливаюсь я, стоя по другую сторону толстого стекла и зная, что они слышат каждое слово. В следующую секунду свет выключается, и Рассел уходит в гараж. Джереми придерживает дверь, застыв, когда слышит меня.

– Не делайте этого! – умоляю я и стучу в окно. – Пожалуйста, не поступайте так со мной, мать вашу! Джереми! – Он останавливается, и я вижу в его позе неподдельное сожаление. – Пожалуйста, Джереми! – Вижу, как он в расстройстве сжимает челюсть, не поднимая глаз, а потом заходит в гараж. В ярости отступаю и осознаю правду, с которой боролась весь день.

Я действительно одержима.

Ничтожная девчонка, которая с первого слова не может понять, отказываясь отпускать.

Будь я честной с самой собой, то увидела бы в лице каждого, кто теперь на меня смотрит, жалость и беспокойство. Их отказ стоил мне гордости, самоуважения и уважения всех моих знакомых.

Я заплатила за любовь гораздо дороже ее реальной цены.

И давно пора вспомнить, как нужно сражаться…

Налив себе в один из хрустальных бокалов Романа виски со льдом и выпив его до дна, я ныряю в бассейн. В небе висит полумесяц, а я, чтобы успокоить гнев, делаю несколько кругов, наслаждаясь теплой водой.

Пока я выбиваюсь из сил, пытаясь придумать хоть одну причину, почему они приложили столько усилий, чтобы исчезнуть, меня охватывает разочарование. Обман и унижение – я выставила себя дурой из-за двух мужчин, которые за эти бесконечно тянущиеся месяцы даже не удосужились появиться.

И ради чего?

Теперь я чувствую, что потерпела крах, неизбежное разочарование. Несколько месяцев я пыталась убедить себя, что живу, отпустив их, тогда как на самом деле ждала.

Больше я не буду врать себе и напрасно любить.

Никто из мужчин, которым я отдала свое сердце, не вышел из тени, чтобы заявить на меня права.

Я питала иллюзии, веря, что хотя бы с одним из них у меня есть будущее.

Насколько сильными могут быть их чувства, если между нами столько лжи? Мне представлялось прекрасным то, что мы пережили, но время предоставило мне доказательство, что чувства были не взаимными.

Прошло чуть больше восьми месяцев с тех пор, как я танцевала на улице с Шоном. Все это время я старалась жить обычной жизнью. Память о том дне держала меня на привязи.

Но так и поступают наркоманы: отрицают наличие проблемы и прикрывают ее оправданиями. И только от меня зависит, как себя спасти.

Так что с меня довольно.

Я покончила со своей нездоровой зацикленностью двумя мужчинами, которые не заслужили восьмимесячной безответной привязанности. Я более не желаю понимать их мотивы и причину их отсутствия.