Лукас очень тихо подошел к нему — герданские туфли много шума не наделают, а шумящим двигателям составить конкуренцию он едва ли мог бы даже в деревянных башмаках. Однако парнишку это никак не оправдывало, черт возьми! При мысли, что этому мальчику он должен доверить жизнь свою и фомальхиванина, у Лукаса пробежал холодок по спине.

— Вы ведете себя весьма неосторожно, господин Ранганатан,— холодно произнес он, когда приблизился на расстояние трех шагов.

Парень подскочил на месте. Он спустился с обитой двери и тут же встал по стойке смирно. Лукас не ждал, пока тот начнет выдавливать из себя извинения.

— Роберт Трэвис должен был вас проинформировать, что мы едем не на экскурсию! — бросил он с образцовой язвительностью, которой мог позавидовать и его отец, и начал подниматься по трапу.

В этот момент парень смог оказать сопротивление. Он бросился на лестницу за ним и схватил его за рукав.

— Простите, но… но откуда мне знать, что…

— Что тот, кого вы должны отвезти, это именно я? — усмехнулся Лукас.

Парень молча кивнул.

Лукас двумя пальцами взял его руку и снял со своего пончо.

— Теперь можете поверить, так как я вас не убил,— произнес он.— Весьма убедительно, раз уж вы подверглись такому риску!

Его тон был словно снег и лед, к тому же он сильно преувеличивал: зӱрёгал вряд ли лишил бы этого парня жизни. Но было намного разумнее запугать его заранее, сократив в будущем количество возможных проб­лем.

— По правилам вы должны держать дверь закрытой и не пускать меня, пока я не приложу к замку идентификационную карту,— добавил он.

Затем поискал ее под складками пончо и показал:

— Эту.

— Так приложите ее!

— Я рад, что мое предупреждение так на вас повлияло,— отметил Лукас иронично.

Он смотрел парню прямо в глаза.

— Скажите мне честно: что думаете вы? Я тот, кто должен здесь быть?

Парень не отвел взгляд.

— Я вам верю,— наконец сказал он.

Лукас кивнул и положил карту в карман.

— Идите же. Мы спешим.

— Раз мы об этом… есть ли у вас доказательства, что я — это я? — возразил парень.

Лукас усмехнулся против воли.

— Я знаю, что это вы,— заверил он его.— Но, вполне вероятно, и я немного рискую.

Лукас отвернулся и поднялся на борт. Он рисковал больше, чем «немного»; но вовсе не тем, что мог не ­узнать Джеймса Ранганатана, которого Трэвис показал ему на стереофото. В «Спенсер АртиСатс» решающее слово было за ӧссеанами, так что существовала реальная опасность, что пилот Трэвиса получает приказы не только от Трэвиса. Перед тем как начать все это, Лукас, конечно, размышлял, насколько велик шанс, что вместо Деймоса он окажется прямо в пасти зӱрёгала. Но ӧссенское техническое превосходство в области космических полетов было таким огромным, что заполучить неӧссенский корабль было невозможно. Раз он не собирался сдаваться, приходилось рисковать — и при этом полагаться на свою скорость и тотальное невежество Трэвиса. Теперь, когда они с парнем обменялись парой слов и Лукас выдал ему определенную дозу хильдебрандтовской язвительности, ему стало спокойнее. По крайней мере, Джеймс Ранганатан — не раболепный глупец. Лукас понизил оценку риска настолько, что даже решался поворачиваться к нему спиной.

Он погрузился в приятное, медово-золотое освещение внутри Корабля. Интерьер немного напоминал историческую театральную ложу — тот же напыщенно торжественный стиль. Четыре мягких анатомических сиденья стояли в два ряда в центре, но их можно было отодвинуть к стенам, придать им подобие кровати и отделить от общего пространства расписанной деревянной перегородкой, так что в долгих перелетах каждый пассажир мог иметь определенную иллюзию личного пространства. Кресло пилота скрывалось впереди за декоративной решеткой и алой шторой, но пульт управления, несомненно, мог быть отделен от остальной части Корабля и герметичной перегородкой. Лукас откинул штору и посмотрел на приборную доску. Здесь уже никто не симулировал Средневековье. Это был один из самых современных ӧссенских Кораблей.

«Если бы я только мог сам им управлять»,— пронеслось в голове у Лукаса.

Когда Лукас еще учился на факультете астрофизики, то закончил и курс пилотов, как и тридцать процентов его однокурсников (остальные семьдесят уже давно его прошли); но его удостоверение с тех пор мирно лежало в комнате в Блу-Спрингс вместе с другими остатками заброшенных жизненных путей. О налетанных часах не могло быть и речи.

«Ну уж нет, пилотирования я должен избежать любой ценой — так же, как из принципа избегаю драк и физической работы,— заключил он.— Но возможность договориться с Ней хотелось бы иметь». Он окинул взглядом несколько подходящих мест и заметил среди хаоса приборов в кабине алый тубус с ӧссенским знаком, закрепленный в латунном кронштейне на потолке. Не было похоже, чтобы кто-либо и когда-либо доставал его оттуда.

У каждого Корабля была она — Душа, или же священный свиток, оригинальный мануал на корабельном ӧссеине, помещаемый в кабину при торжественном освящении. Для ӧссеан он был в некотором смысле важнее, чем двигатели, поскольку ӧссеанин вполне мог залезть в Корабль без двигателя, но в то же время на Корабле, у которого нет Души, он никогда в жизни не полетел бы. Свиток, однако, был совсем не похож на земные мануалы с их строгим официально-техническим стилем. Ӧссеане воспринимали это скорее как литургический стих, что для большинства людей было неудобоваримо. Редкий землянин — при условии, что он вообще знает о свитке! — станет разбираться в ӧссенских закорючках, когда та же самая информация доступна на корабельном компьютере по-терронски, еще и в интерактивной форме. Вот только без нетлога Лукас едва ли мог воспользоваться корабельным компьютером.

Кроме того, в Душе Корабля всегда было кое-что еще.

Он содрогнулся, представив, какой ужас у всех верующих ӧссеан вызвала бы одна лишь мысль о прикосновении своей нечистой рукой к Душе Корабля — не говоря уже о чтении! Что-либо подобное было дозволено лишь высшим из высших, и то — после проведения сложных ритуалов. Но он и так уже неоднократно провинился перед Аккӱтликсом, и хуже уже некуда. Пилот как раз закрывал герметичную дверь, стоя спиной к нему. Лукас не колебался ни секунды, стремительно вырвал тубус из кронштейна и засунул его под свое кресло. Алый бархат весьма кстати слился с цветом плюшевого ковра. Коварный вор наверняка бы повременил, пока Корабль не двинется в путь, а Ранганатан куда-нибудь не отойдет — подобная ситуация при трехдневном перелете определенно случится; но двери кабины пилота стандартно имели автоматический замок, и Лукас не собирался полагаться на вероятность, что пилот в один из необходимых обходов оставит дверь приоткрытой.

Тут Джеймс Ранганатан прошел мимо и сел в кресло пилота.

— Вы скажете, куда мы летим, или это тайна? — спросил он.

Очевидно, это была шутка.

— Страшная тайна,— заверил его Лукас.— Могу ли я посмотреть список имеющихся станций?

Он потянулся через пилота к панели управления и вызвал список сам — одни лишь названия без каких-либо координат, но отсортированные по прямому восхождению.

Ранганатан не сказал ничего из того, что явно крутилось в его голове; например: «Почему этот мужик пытается делать вид, что разбирается в этом?» Или же: «А почему он не вызовет список себе на нетлог?» Может быть: «Что у него тут за беспорядок?» Но он только молча смот­рел. Лукас бегло листал список более восьмисот станций и сравнивал его с другим, более коротким, который был в его голове.

— Доложите в диспетчерскую, что мы летим на Ямбери IV.

Руки Ранганатана застучали по клавиатуре с утешающей уверенностью.

— Старт через семь минут тридцать две секунды, если вас это устроит.

Он помолчал.

— Вы знаете, что при старте надо…

— Конечно. Я не запущу в вас аквариумом,— заверил его Лукас.

Ранганатан удивленно поднял глаза. Затем рассме­ялся.

— Отлично, и торта у вас тоже нет!