- Как актриса она не увлекает, - заявил доктор Мерзер, потому что как женщина она не склонна была увлечься им.
- Вы не первый так говорите, - заметил Блахфельдер. - Однако смею вас уверить, это ошибка. Просто она женщина своего века, - а ведь только такие и могут нас интересовать. Чего вам надо? Разве наши любовницы лунатические девы? Мы знаем таких когтистых и зубастых женщин, которые пожирают мужчин, нимало не портя себе пищеварения. Искренняя любовь у них граничит с чудом. Блахфельдер явно на что-то намекал. - Кто пережил нечто подобное... добавил он с чувством.
"Как же, похоже это на тебя!" - подумал Мерзер.
Вслух, но приглушенно, он сказал:
- А разве самая умная женщина Берлина не делает глупостей? - с кивком в сторону Алисы. Взгляд коммерции советника призвал его к порядку; тогда Мерзер, не теряя времени, перешел к Терра: - Этот Терра со своим непомерным самомнением и какой-то сверхморалью не слишком импонирующая фигура для промышленности.
Блахфельдер и здесь проявил широту взглядов, как он это называл.
- Памятуя о благородном несравненном мастерстве Леи Терра, я считаю своим долгом проявить широту взглядов и в отношении ее брата. Он случайно столкнулся с экономикой, но в душе остался мечтателем. Кто это знает по себе... - добавил он с чувством.
"Как же, похоже это на тебя!" - подумал Мерзер.
Алиса и Терра переходили с места на место. Они делали вид, будто рассматривают картины. Имя художника произносилось громко; тихо и с жестами, выдававшими совсем иные слова, они говорили:
- Недоверие! От тебя!
- Ваша мысль изворотлива, вы скрываете свои истинные цели. Неужели господин Мангольф вам дороже меня? Ты пугаешь меня! Кто же ты наконец?
Терра громко:
- Как подумаешь, что не так давно Дега можно было приобрести за пятьсот франков, прямо повеситься хочется. - И тихо: - Я тот, кто с первого дня любил тебя и кто когда-нибудь вместо последнего вздоха выдохнет твое имя! Но тут новые страхи одолели его. Естественно, что в любви она хочет идти вперед! Ведь она женщина! Вечно довольствоваться воспоминаниями, нежностью и отсрочками?
- Что ты, бескорыстен или холоден? - спросила она его в этот миг.
"Значит, лирикой ее больше не убедишь?"
- Какая нам польза от того, что господа Мерзер и Блахфельдер смотрят на нас как на преступнейших счастливцев? - произнес он, пожалуй, чересчур громко. - Счастливцы - так будем же ими, черт возьми! Что мешает мне, сударыня, сегодня ночью спать с вами?
- Очевидно, мы знаем, что нам мешает, - мягко сказала она. - У нас столько других дел!
- В сущности я не одобряю этого направления, - возразил он, повернувшись к картине. - Честолюбивая бравада не имеет ничего общего с жизнью. Простота чувств! Непоколебимая воля брать счастье и давать его! - А страх, сжавший сердце, исподтишка нашептывал ему: "Я люблю ее, а между тем, строго говоря, не хочу с ней спать. Что это значит?.. Неужели я люблю ее меньше, чем какую-нибудь княгиню Лили? - допрашивал он себя. - Только бы она ничего не поняла! Боже мой, только бы не поняла!" Но она сказала испытующе:
- Вероятно, нам просто следовало пожениться.
- Я не создан для того, чтобы женитьбой на единственной дочери рейхсканцлера князя Ланна возвысить и упрочить свое общественное положение, - напрямик заявил Терра. - Я создан, чтобы любить мою Алису, - добавил он, нагнувшись над картиной.
Она наклонилась, ее голова коснулась его.
- Вы один любите так. Вы не верите, что я могу пожертвовать своим положением. Тогда мне еще серьезнее приходится задуматься, почему мы не принадлежим друг другу, наперекор всему, - сказала она и, отстранившись внешне, внутренне тоже отстранилась от него. Ему послышалась насмешка в ее тоне. А может быть, и ненависть? Хотя в сущности она сама всегда всеми силами противилась как разводу, так и нарушению супружеской верности.
- Эту загадку, - прошипел Терра, - мы унесем с собой в могилу, - и проводил свою даму вниз, к ее экипажу.
- Теперь он уже не опасен для промышленности, - говорил в столовой доктор Мерзер коммерции советнику. - Он еще мнит себя духовным светочем, озаряющим нашу темную обитель. Но я считаю его подлинным филистером, то есть человеком, который не преминет стать таковым, едва отрастит брюшко. Мы его купили со всеми потрохами. Он сам не заметит, как потеряет всю свою загадочность.
- А мальчик? - спросил Блахфельдер язвительно, поймав плотоядный взгляд Мерзера. - Какие загадки таятся в нем?
Леа Терра оттолкнула юношу и встала.
- С тобой не столкуешься, ты ненавидишь своего отца. Но помни: тогда я тоже отказываюсь от тебя.
- Тетя Леа! - умолял мальчик. - Ведь он мне не отец.
- Значит, у тебя нет и тети Леи, - заключила она и оставила его одного, так как раздался звонок.
Мальчик стоял озадаченный, такого вывода он не предвидел.
Все бросились в переднюю. Да, это Мангольф, и вместе с ним директор театра Неккер.
- Господин помощник статс-секретаря любезно подвез меня в своем автомобиле, - пояснил директор.
- Ну как? - задыхаясь, выкрикнули дельцы, выбежавшие из столовой.
- Министр отставлен, - сказал Мангольф.
Блахфельдер немедленно убежал.
- Войны не будет? - спросил смертельно разочарованный Мерзер. И тоже убежал. Но Блахфельдер опередил его: он раньше очутился у телефона.
- Дело в том, что мой автомобиль был неисправен, - заявил директор.
- А на мое жалование автомобиля не купишь, - сказала Леа.
- Поэтому я и здесь, фрейлейн Терра, - галантно отозвался директор.
- Войны не будет? - спросил возвратившийся Терра. - И между вами тоже?
Те, несмотря на телефонную перебранку, как ни в чем не бывало улыбались друг другу.
- Что это за вознаграждение? - говорила актриса. - Я для вас самый ценный член труппы, я одна делаю полные сборы.
И Неккер, теребя попеременно манжеты, носовой платок, жилет, со всем соглашался. Только просил ее безотлагательно ехать с ним в автомобиле помощника статс-секретаря.
- Через двенадцать минут мы должны начать!
Она побежала одеваться, и немедленно вслед за тем из спальни вылетели Блахфельдер и Мерзер.
Они набросились на Мангольфа с дополнительными вопросами.
