Придётся собраться и поговрить, больше не можем прятаться друг от друга. Пытаюсь спрятать нервозность: распрямляю плечи, поднимаю подбородок вперед, но ощущаю себя ягнёнком перед волком.

– Разговаривал с врачом. Операция прошла успешно, – он как всегда лаконично начал разговор, не выражая никаких эмоций.

– Он в порядке? – пытаясь осмыслить сказанное, чувствуя, что сердце выпрыгнет из груди.

– Да. Сейчас он спит, но показатели в норме. Они проведут контрольные тесты, сделают МРТ и тогда точно можно будет сделать выводы.

Операция прошла успешно, повторила про себя. Облегчение накрыло меня, судорожно хватая ртом воздух, я выдавила.

– Спасибо за помощь, – сжимаю пальцы, ногти впиваются в кожу. Всегда так делаю, когда нервничаю.

– Стать донором – самое меньшее, что мог сделать.

Я чувствую, что он тоже испытывает неловкость и напряжение, поэтому становлюсь немного смелее. На этот раз он смотрит мне в глаза, и на его губах появляется тень улыбки.

Я сажусь на диван расправляя невидимые складки, если бы всё в жизни было ровным и гладким.

– Ты совершила ошибку, –произнёс с осуждением Даниил. Вскидываю на него глаза в непонимании, – стоило сразу мне всё рассказать, – продолжил он и в его словах сквозил холод. – Я не знала где ты. – Сейчас нашла, звучит как глупая отговорка, – брови Даниила от гнева взметнулись вверх. – Ты ушёл из номера, не сказав ни слова. – А чего ты ожидала, – громко выплевывает он эти слова, что я напрягаюсь, – думала надену кольцо на палец и увезу из твоего серого города? Я ничего не обещал. – Поэтому не рассказала. Мы нормально справлялись, пока Серафим не заболел, – он отводит взгляд в сторону, ерошит волосы, нарушая уложенную прическу. – Давай забудем тот вечер, это было недоразумение.

Его слова словно сотрясают воздух, как раскат грома.

Не знаю, что сказать. Сердце пропускает болезненный удар. Собственно, на что я надеялась. Он принадлежит к миру, который сильно отличается от моего. Но ничего в это раз все будет по–другому: чтобы не разочаровываться нужно не очаровываться. Быть неприветливым, безразличным, часть характера, которую приходится принимать. Он не должен догадываться как мне больно слышать правду, поэтому киваю, соглашаясь с ним, но эмоции на лице могут выдать меня.

Я тоже этого хочу ради Серафима, но боюсь быть ближе, снова довериться. Проще отгородиться и не налаживать отношения. С одной стороны, он нанёс сокрушительный удар, потому что наша встреча определила всю последующую жизнь. С другой – сегодня у нас есть возможность что–то изменить.

– Надеюсь мы придем к взаимопониманию и сможем нормально общаться. Чтобы не было в прошлом, нам придётся найти общий язык. Хотя я не знаю с чего начать, – он говорит уже спокойнее. – Согласна, Серафиму нужен отец, – отвечаю, наконец решившись посмотреть в его красивые глаза, – я вижу, как он в восторге от тебя. Твоё присутствие помогает ему справляться с болезнью. Ты не представляешь, через что ему пришлось пройти, поэтому прошу тебя, если действительно хочешь быть ему отцом, не бросай его. Этого он не перенесёт. Слёзы катятся, и я замолкаю, чтобы сглотнуть ком в горле, – мы ничего не можем изменить, но подарить счастливое будущие малышу в наших силах.

Даниил пристально смотрит на меня и говорит. – Мне жаль видеть, как мой сын вынужден страдать. Не каждый взрослый способен так мужественно бороться с болезнью. Знаешь, за эти дни я понял, что готов пойти на что угодно, чтобы он был счастлив, и готов навёрстывать упущенное время.

Мне хочется верить его словам, и что Даниил полюбит сына и у них установятся тёплые отношения.

Даниил.

Я смотрю в ночное небо, попивая водку. На часах ноль-ноль Уже темно, но свет я не зажигал. За окном мерцала сонная Москва. За городом, где жил, когда возвращался из Сочи, стояла тишина. Я вышел босиком на веранду, вдыхая дым сигарет, задерживая дыхание, пьяная муть накатывала с каждой новой выкуренной сигаретой, обволакивая мозг, наполняя спокойствием. Никогда раньше не пил столько много как за последние недели и теперь понимаю, как люди становятся алкоголиками. Часами могу смотреть в ночь, блуждать по ней глазами, искать ответы на вопросы.

Мои мысли рассеивает звонок.

Отец обо всём узнал. Не стал сообщать, что он внезапно стал дедушкой. Уверен, этот факт его не обрадует.

– Почему я узнаю обо всём от своих людей. Ты даже не соизволил мне рассказать о мальчике.

Я молчу. Бессмысленный разговор даже начинать не хочется.

– Даниил, ты меня слышишь? – несколько секунд выжидал, нервируя своим молчанием.

– Да. Слишком был занят, – формально ответил я.

– Это в твоём духе молчать до последнего.

– Зачем ты звонишь? – перебиваю отца.

– Что ты намерен делать с девчонкой и ее сыном.

– Он и мой сын, тесты ДНК ты видел.

– Видел, поэтому хочу удостовериться, что ты не изменишь свои планы. Вероника очень переживает, потому что не может до тебя дозвониться, – я недовольно поморщился, контроль неотъемлемая часть жизни отца.

– Всё остаётся в силе. Нашей с ней свадьбе ничего не помешает.

– Рад это слышать.

– Надеюсь, те двое на останутся рядом с тобой и уедут туда, откуда приехали.

– Ты жесток и не умеешь сострадать. Это мне решать, куда денется мой сын и Никола. Просто не вмешивайся, сиди в Германии или где-ты там находишься и занимайся делами.

– Не дерзи. У меня много рычагов на которые могу надавить, – отец пытается манипулировать, раньше ему это удавалось, дергать за ниточки и нажимать на больные места ради своей выгоды, но сейчас его слова ничто. Его угроза как пыль, которую легко сдуть.

– Я тоже не промах, как–никак твой сын.

– Просто выполни наши договоренности и делай, что хочешь.

Нажимаю отбой и выключаю телефон. Больше не хочу вести бессмысленный разговор.

Я никогда не приносил неприятности, не вёл себя, как избалованный мажор, тратя деньги направо и налево, хотя и имел такую возможность. Всё о чём мечтал быть свободным и жить подальше от отца. Человека, из-за которого погибли два близких мне человека. Но он постоянно вмешивался и оказывал давление на мою жизнь. Брак с Викторией, вынужденный шаг, хотя она меня устраивала. У нас с ней не возникало проблем, отношения строились на доверии и взаимопонимании. Но я постоянно откладывал брак, хотя уже жили под одной крышей в Сочи. Но Никола нарушила мои планы. И я не мог понять хорошо это или плохо.

Мысленно перебирал события дня, наш разговор. Неудивительно почему Никола выстроила, между нами, железобетонную стену и никакой кувалдой её не пробить. Она всё время вводит меня в ступор, ни на одном совещании я не волновался как в ее присутствии.

С тех пор как Серафиму сделали операцию я старательно игнорирую Николу. Каждый раз, когда встречаю ее делаю вид будто все идет как надо и нам не о чем разговаривать. Но вновь и вновь вспоминаю день, когда мы познакомились. Я надеялся забыть тот вечер. И все шло хорошо, пока она как тайфун не ворвалась в мою жизнь. И я упустил момент, когда мое сердце стало оживать, снова наполняться человеческими чувствами. Видимо та ночь значила гораздо больше, чем я думал. Но дело не только в Николе. Маленький мальчик, сын, чья жизнь может оборваться в любой момент, придала смысл моей пустой жизни, и я уже не хочу лететь в пропасть как делал раньше все эти годы.

Не знаю есть ли у неё чувства ко мне. Не думаю, что она влюбилась в меня с первого взгляда. Клянусь, она возненавидела меня после того, как я ушёл из отеля, использовав её. В любом случае между нами не может быть ничего. Всё настолько сложно, что я сам не могу разобраться в происходящем. Но я чувствую, как нас притягивает друг другу, мы словно под воздействием гравитации, противится которой не может ничто на этой Земле. А может, я это придумал и выдаю желаемое за действительное. С годами я научился считывать эмоции людей и их поведение. Наши жесты, мимика всегда выдают подсознательное. Опущенный взгляд, полуулыбка, молчание. Она обижена, но готова быть ближе.