Вероника с облегчением увидела, что мама медленно, но верно приходит в себя. Она наблюдала это уже далеко не в первый раз – мамина необузданная натура заставляла ее погружаться с головой в собственные переживания и находить даже какое-то своеобразное наслаждение в том, чтобы утопать в страданиях. Но она была слишком деятельной, чтобы долго прозябать в хандре, поэтому так же быстро выплывала на поверхность. Порой люди нуждаются только в том, чтоб их подтолкнули наверх. Вот и сейчас мама уже стряхивала с себя последние липкие обрывки слабости и быстро брала себя в руки.

– Мне нужно немедленно привести себя в порядок! – засуетилась она, подхватываясь с места. – Я сейчас же иду в душ. Андрей ни в коем случае не должен видеть меня в таком состоянии. Мне и так достаточно стыдно, что ты увидела меня в момент слабости… Ах, ну что за пример я тебе подаю…

– Забудь об этом, – сказала Вероника, сжимая ее руку. – Главное, поскорее приведи себя в чувство, пока не вернулся папа. Если хочешь, я останусь сегодня с тобой, и мы все…

– Останешься со мной? – Мама недоуменно посмотрела на нее и тут же спохватилась: – Господи, Вероника, тебе ведь уже нужно собираться в музыкальную школу! Не хватало еще, чтобы ты пропускала занятия из-за меня! И ты же совсем голодная после школы! Скорее, ты еще успеешь перекусить. И немедленно оденься потеплее – на улице кошмарная погода, и ты опять промочила ноги!

– Не переживай, мам, – улыбнулась ей Вероника. – Я все успею.

– Не сомневаюсь, милая, – сказала мама, вдруг прекратив свой хаотичный бег по квартире и глядя на нее с каким-то благоговейным выражением. – Ты всегда все успеваешь. Обещаю, и я постараюсь так же.

И она быстро скрылась в ванной, словно устыдившись своих слов.

– Да чтоб тебя… – выскакивая из такси, Стелла едва не подвернула ногу на мокрой брусчатке дорожки, ведущей к главным воротам дома.

Проклиная все на свете, она, цокая каблучками, поспешила поскорее спрятаться под крышей их шикарного фамильного особняка с огромными арочными окнами, остроконечной крышей, покрытой красной черепицей, и изящной верандой. К главному входу вела величественная лестница, надежно укрытая под навесом и окруженная витыми колоннами. На территории особняка то и дело мелькали рабочие в мокрых костюмах, которым и дождь не был помехой, если им за это заплатить.

Стелла скривилась. Ее мама в последнее время совсем свихнулась и принялась перестраивать дом на европейский манер. Отец был достаточно занят, управляя сетью отелей, и закрывал на это глаза, лишь бы она его не трогала. Так что теперь с утра до ночи Стелле приходилось терпеть ругань и раздражающий звук дрелей рабочих, которые меняли конструкцию балконов, устанавливали цветные витражи и возводили остекленные по всему периметру помпезные эркеры.

М-да, вот что происходит, когда некуда девать время.

Стелла вошла в прихожую и, небрежно бросив сумку от «Louis Vuitton» на пол, раздраженно пригладила влажные волосы. Она ненавидела дождь, потому что тогда ее ровные пряди, которые она укладывала утюжком каждое утро, начинали отвратительно завиваться. Ее мама терпеть не могла, когда дочь выглядела не идеально.

– Мам, я приехала! – крикнула Стелла.

Она была абсолютно уверена, что мама дома. Она всегда была или в особняке, или в салоне, или на шопинге. Но в такую погоду она обычно начинала жаловаться на мигрень и предпочитала оставаться дома, валяясь на диване с тканевой маской на лице и опустив ноги в теплую ванночку с розовым маслом.

Стелла, услышав какую-то абсолютно наркоманскую музыку из гостиной, направилась туда, прихватив фирменный бумажный пакет магазина с купленным платьем. Мама обожала разглядывать ее покупки.

Мама Стеллы, Наташа Воронцова, стояла в абсолютно немыслимой с точки зрения всех законов физики позе, так что Стелла даже не сразу поняла, где находятся ее руки, а где ноги.

– Привет, детка, – донесся из этого загадочного переплетения бодрый голос ее мамы, и Стелла наконец-то разобралась, с какой стороны находится ее голова.

– Фу, мама, обязательно делать это здесь? Это отвратительно, – скривилась Стелла и сделала музыку тише.

Ее мама наконец-то приняла нормальное положение. Она была одета в чересчур обтягивающие лосины и короткий топ от «Balenciaga». Оправив повязку на голове, мама с чувством превосходства посмотрела на нее.

– Между прочим, это новая японская система упражнений для омоложения тела, души и разума. И, вместо того чтобы закатывать глаза, я бы на твоем месте взяла их на заметку. Я всегда говорила: красота – это то, что нужно лепить, взращивать и поощрять. Поверь мне, дорогая моя, когда тебе будет сорок, я буду выглядеть на тридцать пять.

Ее мама была помешана на сохранении молодости с тех пор, как обнаружила у себя седой волос. С тех пор она только тем и занималась, что готовила по утрам тошнотворные зеленые смузи, ела ягоды годжи, наносила на лицо глину с добавлением эфирных масел и извращалась в гибкости по программам каких-то фриков из тянь-шаньских гор.

Мама Стеллы для своих тридцати девяти имела потрясающую фигуру и запрещала дочери на людях называть себя мамой. Кроме того, она считала, что с лихвой выполняет свои родительские обязанности уже тем, что прекрасно выглядит и не лезет в личную жизнь Стеллы. Та не имела ничего против. Ей казалось, что, если бы они с мамой общались поближе, она бы терпеть ее не могла.

– Мама, прекрати, мне же только семнадцать.

– Уже почти восемнадцать, – не моргнув глазом, ответила та. – Когда тебе будет тридцать, начинать следить за тонусом кожи уже окажется поздновато.

– Я купила новое платье, – сказала Стелла, соблазнительно шелестя пакетом, чтобы отвлечь ее от этих дурацких разговоров.

– И даже не прислала мне фотографию, чтобы я одобрила? – возмутилась мама. – Кстати, когда ты успела? У тебя же должны были только закончиться занятия.

– Я совсем забыла про благотворительный вечер у Акининых. Пришлось прогулять последние уроки и поехать на шопинг.

– Какой ужас, Стелла, – укоризненно сказала мама, поцокав языком.

Она говорила эту фразу всякий раз, когда ее раздирали противоречия: с одной стороны, она чувствовала, что обязана что-то сказать, а с другой – она ненавидела читать нотации. Ей очень хотелось быть такой себе клевой современной мамой и находиться с подростками на одной волне, прямо как мать Реджины Джордж из фильма «Дрянные девчонки». Ну, разве что только без искусственного бюста шестого размера.

Родители Стеллы, как и многие их друзья, явно насмотрелись американских сериалов и придерживались их методики воспитания. Ничего не запрещайте детям – и им не захочется это делать. Позволяйте им пить – и они не станут покупать наркоту. Разрешайте им прогуливать уроки – и у них не будет соблазна пойти под откос и проиграть все родительское имущество в казино. Ну, и все в таком роде.

– Ох, я была абсолютно уверена, что платье тебе понравится. Оно просто идеально! – прощебетала Стелла и достала платье, позволив ему эффектно заструиться до самого пола.

– Хм, – мама рассматривала его с таким пристальным вниманием, с каким ценители искусства обозревают «Мону Лизу» в Лувре. – Действительно, в общем и целом довольно достойно. Я обожаю, когда ты становишься центром всеобщего внимания, милая. Ах, я сразу же вспоминаю себя в твоем возрасте…

На этом месте лицо ее мамы немного омрачилось, но Стелла не поняла, почему. Однако та с молниеносной быстротой вернулась к своему прежнему деловитому тону:

– И уж постарайся затмить эту вездесущую долговязую дочку Лары Акининой, которой она умудряется похвастать даже в разговоре о консервных банках. Вчера мы с Германом встретились с их семьей в опере, как я не пыталась отводить глаза. Так вот, Лара мне все уши прожужжала о том, что ее Амина встречается с сыном какого-то захудалого министра. Как это банально. Это даже хуже, чем встречаться с футболистом – те хотя бы не такие занудные сухари. Серьезно, ты должна выглядеть лучше Амины, чтобы ее мать заткнулась хотя бы на неделю.