Трудно сказать с уверенностью, откуда «приполз» в традиционный румынский дом шарпеле касей, но отметим, что в Древнем Риме дух-покровитель некоего места — genius loci — имел как раз змеиный облик.

Древнеримский ларарий (алтарь для поклонения домашним ларам) с изображением змеи

Elena Dijour / Wikimedia Commons

Спиридуш

Спиридуш или спиритуш — сверхъестественное существо (кое-где его прямо называют нечистым или чертом), которое способно как являться во плоти, так и вселяться в какое-нибудь другое создание. Спиридуш приносит удачу хозяину того дома, в котором обитает. В уезде Арджещ верят, что с его помощью можно даже изменить предначертанное урситоаре.

Появляется спиридуш из брошенного курицей яйца, которое надо, по одной из версий, сорок дней носить под мышкой. Цыпленка, который появится на свет, помещают в новую красную миску, засыпанную луковой шелухой. Когда хозяин спиридуша умирает, существо продают за символическую сумму. В Буковине предлагают еще один способ получения такого сверхъестественного помощника: желающий его обрести должен девять дней до Пасхи носить под мышкой первое яйцо, которое снесет черная курица, а когда во время воскресной литургии провозгласят «Христос воскресе!», тихонько прибавить: «И мой тоже воскрес!» Из яйца вылупится спиридуш, который обеспечит хозяину богатство при жизни, а после смерти… вы же догадались, что случится с его душой?

Румынские жилища в Трансильвании. Из рисунков Адриана и Марианны Стокс

Hungary: Painted By Adrian & Marianne Stokes: London: A. and C. Black. 1904 / https://archive.org

Есть и те, кто считает, что необходимо девять месяцев носить под мышкой яйцо, чтобы из него вылупился нечистый, который будет служить заклинателю всю жизнь. По преданию, это существо опасно, лишь когда ему не поручают никакую работу.

В Буковине еще верят, что брошенное курицей очень маленькое яйцо может быть тем, которое она снесла после того, как ее топтал сам дьявол. Такое яйцо надо аккуратно обложить угольками и подождать, пока из него вылупится чертик со змеиной мордой.

Рассказывают, в буковинском селе Добрэноць жила-была одна бедная вдова с шестью детьми. Взяла она брошенное яйцо и девять дней и ночей грела его под мышкой: не мылась, не молилась, про Господа даже не вспоминала. На девятый день вылупился цыпленок и спросил:

— Хозяйка, что тебе притащить?

Она и сказала: денег.

Он всю ночь таскал ей монеты, пока она не сказала, дескать, хватит. На следующее утро она поехала с ним в соседнее село и там обменяла на обычную курицу. Так вдова избавилась от спиридуша и осталась при деньгах.

Но жила неподалеку еще одна несчастная женщина, у которой тоже было много детей, и она принялась упрашивать односельчанку, чтобы та посвятила ее в тайну своего внезапного обогащения. Плакала она, умоляла, и в конце концов первая женщина объяснила все про брошенное яйцо, про то, что нельзя ни мыться, ни молиться, ни вспоминать про Господа и что цыпленок исполнит любое желание. Проносила вторая вдова яйцо восемь дней, да и лопнуло ее терпение: видать, подумала она, кума все соврала! Это ж надо было такое придумать! Да и бросила яйцо в мусорную кучу.

Наутро еще одна женщина шла мимо кучи и услышала, что там пищит цыпленок.

— Бедняжка! — сказала она. — Видать, отстал от квочки, промок и замерз. Возьму-ка я его домой.

В полночь в комнате раздался голос:

— Хозяйка, хозяйка, что тебе притащить?

Женщина промолчала, зная, что дома никого нет. Цыпленок спросил еще и еще раз, и тогда хозяйка в сердцах ответила:

— Говна притащи!

И заснула опять. Утром оказалось, что комната вся в нечистотах, так что даже выйти из дома удалось с большим трудом. Еле выбравшись, хозяйка побежала к попу, и тот спросил — может, собака или кошка пробрались внутрь, нагадили? Женщина вспомнила про цыпленка, и поп сказал:

— Ох, неладно что-то с твоим цыпленком…

Собрали хворост колючий, посадили цыпленка под него, подожгли. Все село стояло кругом с топорами и цепами и ждало, что выскочит из огня — да хоть муха, — чтобы его прикончить. Но ничего не выскочило. Когда пламя утихло, остался только пепел, который высыпали в такую глубокую яму, что до дна и самой длинной палкой не достать.

— Это был не цыпленок, — заявил тогда поп. — Это был сам черт.

Есть, однако, и такое поверье: спиридуш не существо, а монета, которая обладает свойством притягивать к себе другие, настоящие деньги. Или не отпускать их от хозяина. Если взять денежку у того, кто владеет спиридушем, когда доберешься до дома, окажется, что в карманах пусто. Хозяин спиридуша, конечно, потом поплатится за все, но простым смертным-то как быть? В Буковине такая монета-спиридуш называется «анклуз», и там говорят, что чеканят такие монеты демоны, появившиеся на свет из брошенных яиц.

Или же делают анклуз следующим образом: колдунья собирает воду из девяти колодцев, потом кладет в нее обычную, чистую монету, читает заговор и в конце концов говорит, что вместе с этой монетой отдает такому-то и нечистого, чтобы тот ему служил до конца дней. Хозяин монеты должен положить ее под пятку и девять дней не мыться, не кланяться и ни с кем не разговаривать. Анклуз, вопреки тому, что говорят про монеты-спиридуши в других частях Румынии, не приманивает деньги: он просто возвращается в родной карман, будучи потраченным. Впрочем, и здесь не обойтись без уточнений: кое-кто верит, что анклуз все же притягивает другие монеты, если они сделаны из того же металла, что и он сам. Говорят, один торговец в Сирете наменял денег и все сложил в один узелок, а как развязал его, то выяснилось, что бумажные и медные на месте, а серебро исчезло, хоть никто к нему не прикасался. Видать, не повезло торговцу — попалась ему зачарованная монета, к хозяину вернулась, да и увела за собой те серебряные денежки, что рядом лежали.

Этимологически слово «спиридуш» обычно связывают с латинским spiritus («душа, дух»), хотя в контексте монет можно вспомнить о том, что был когда-то один фракийский царь, который чеканил собственные монеты, — и звали этого царя Спарадок. Впрочем, народная этимология не объясняет, каким образом в монеты вселились черти.

Стафия

Стафия — так в Румынии называют дух покойника, который остается прикованным к тому месту, где расстался с жизнью, и превращается в некотором смысле в его хранителя или — если речь идет про водоем — в штиму. Очень важен тот факт, что душа может расстаться с телом при разных обстоятельствах, соответственно, итогом будут разные стафии. Особое место среди них занимают призраки тех людей, которых целенаправленно принесли в жертву.

Самая знаменитая румынская история в этом контексте — легенда о мастере Маноле, который вместе с другими каменщиками никак не мог возвести на берегу реки Арджеш стены будущего одноименного монастыря: все построенное днем разваливалось ночью. Так продолжалось до той поры, пока ему не приснился вещий сон: мастерам надлежало замуровать в стену ту жену, сестру, подругу, дочь, которая первой придет утром с завтраком. Конечно, первой пришла молодая и беременная жена самого Маноле. Он не сумел воспротивиться пророчеству, да и сам ненадолго пережил жену: мастера былых времен, соорудившие нечто уникальное, редко жили долго и счастливо, а то вдруг им пришло бы в голову повторить чудесный храм, но уже под эгидой другого владыки? Подробнее этот миф описан во второй главе.

Так или иначе, живая душа, плоть и кровь в основании какого-нибудь грандиозного строительства — популярное суеверие, уходящее корнями в подлинные, а не символические жертвоприношения вроде современного разбивания бутылки о борт нового корабля. Бывает, в фундаменте нового дома заживо закапывали петуха, но случалось и по-другому. Обычай никак нельзя назвать специфически румынским. Помимо истории с монастырем Арджеш можно упомянуть про крепость Дева, которую строил венгр Кемювеш Келемен, потерявший в итоге жену и сына, и про албанскую крепость Розафа, где три брата пожертвовали сестрой; и это лишь два примера из множества. Поэт Василе Александри, автор поэтической версии легенды о мастере Маноле, рассказывает про еще один древний обычай: воровство тени. По его словам, каменщик украдкой измеряет чью-то тень с помощью тростинки или веревки, а потом бросает ее в фундамент. Через сорок дней тот человек, чью тень измерили и забрали, умирает, а его душа превращается в стафию — незримого хранителя и защитника здания. При этом тень могут похоронить в фундаменте и случайно, с аналогичными последствиями.