«И снова взгляд немой, усталый…» И снова взгляд немой, усталый; И снова темень пред глазами. Его фантазия обыденно стихала, И он уже с надегой наслаждался снами. Увидеть дан ему завет рушимый, В запретном мраке разрешая, Поля и реки, гор вершины; Всю красоту земного края! И эти сны, как сладкий плод, Ему вкушать дозволил бог. И сей призыв – мечты полет — Застиг того слепца врасплох. Он был рожден во мраке ночи, И мрак тот был повсюду… Причуд судьбы своих жесточе Не ведал он, надеясь лишь на чудо. «Не тот огромен мир, который я встречаю…»
Не тот огромен мир, который я встречаю, Открыв глаза впервые за день, А тот, который предстает, когда глаза смыкаю, — И будто я от собственных фантазий только тень… И в этом мире свет совсем иной мерцает, Ведь вместо солнца здесь – луна. И взгляд мой этот свет не ослепляет: Луна изъянов солнца лишена. И так спокойно мне от этой синевы; И так легко, что тело ввысь стремится, — Там нету снега и дождя, и шелеста травы, Но там построена моя прекрасная столица. «Лежа в кровати в доме творца…» Лежа в кровати в доме творца, Мне мыслить о сложном совсем не к лицу. Спокойствия требует сердце юнца, Как старость спокойно приходит к отцу. Как темень и синь за окном через щели Плавно вливалась густыми слоями. И ночь угасала, как мы захотели В ту пору проститься и быть лишь гостями… За скорой тревогой от мыслей великих Умчать мы готовы, едва погостив, Из дома творца под дурные хозяйские крики. Ох ты, родич, из объятий своих отпусти. Не к лицу обвинять в богохульстве, во лжи. Наши души успеют со временем сгнить. Крепкие путы надолго в себе отложи, Мы без цепей вас способны любить! Нам ведомы силы, что питаются вами, Желая согреть, вы хотите гореть. Мы же вольны быть просто гостями, Но с крыльями страха высоко не взлететь. «Томясь в стенах отхожих…» Томясь в стенах отхожих, Вдали от безмятежной красоты, Порою мне всего дороже Познать простецкой доброты. Когда ты всей душой проникнув Улыбкой родичей, друзей, Готов пронзительно воскликнуть: «Мне ничего не нужно больше — Лишь быть среди таких людей!» Отринуть все дары прогресса И пасть в объятия природы — Закрыться от всего завесой И зреть блаженно обиходы, Что веют сладостной свободой… «Изрядно тоскуя под сенью твоим…» Изрядно тоскуя под сенью твоим По благостной почве в неведомых далях, Я без толку рдею под гнетом людским, Не зная причины недолгой печали. Мне также неведом рассвет и закат: Что новым пришло, то старым уходит… Я смею не знать, кто скуден, а кто богат; Я прочно привязан к былому исходу… Но без толку это! Мне знать ни к чему, Какому Харону придется отдать Лживую дань переправы в тюрьму — Я в благостной почве приму благодать! «Ветер – мой самый желанный и близкий…» Ветер – мой самый желанный и близкий; Ветер – мой символ свободы вовек! Об этом писаны мною записки; Об этом глаголет во мне человек! Ветер – искомый и долгожданный; Приятный и теплый, порывистый, сильный! Каким бы он ни был – он мною желанный: Пред ним я готов становиться бессильным. Никогда не устану распростерто стоять Перед каждым мельчайшим порывом. Я хочу каждый стон на листках записать — Все искомые мною свободы призывы. И когда-то смогу то увидеть глазами, Что я чувствую в миг, когда прядь шелохнется… Я последую вдаль за своими ветрами, И с надеждой во мне человек улыбнется. «Воскресным утром, так нежданно…» Воскресным утром, так нежданно, Во власти сна лежавши мерно, Вскочил, в надеге свежестью желанной Решивши утолить тревогу непомерно. Хоть мне уснуть далось глубокой ночью, Взглянув в оконце, щурясь и дыша, Я ощутил, как рвутся в клочья И сон, и мгла, собою разум мой страша. Столь малым сроком наслаждаясь, Мой дух, истерзанный в ночи, Отныне свеж, но я, как прежде, восхищаюсь, Как в силах он весь день меня влачить? Творца потуги ведомы лишь тьме, И свет, что льется сверху на страницы, Ему так часто кажется в уме Таким же чистым, будто свет божницы. Но то, что озаряет дух поэта, Сокрыто глубоко – в сердцах людей, И чем для глаз темнее силуэты, Тем для души они светлей. Среди дорог проторенных и старых Горят скитальцы внешне, тлея в глубине, В руках держа источники пожара И не пытаясь сердце сохранить в огне. |
