— И откуда я мог знать, что ты никогда не сделаешь то, что тебе говорят? — зарычал он, нежно поднимая меня на руки.

— Может, потому что ты действительно меня знаешь? — сладко ответила я.

Он усадил меня на кровать и нахмурился, глядя на меня сверху с серьезным, даже страдальческим, выражением.

— Иисусе, от тебя ничего не осталось, — пробормотал он.

Я осмотрела себя сверху вниз. Слава богу, на мне была не больничная рубашка, а простая ночнушка, доходившая до середины бедра. Должна согласиться с ним. Моя скудная и вынужденная почти голодовка в особняке ужасов взяла свое.

— Диета «похищение и удержание против воли» — не то, что я бы рекомендовала, но она эффективна, — пошутила я, пытаясь развеять напряжение, повисшее в воздухе.

Брок нахмурился еще сильнее.

— Тут нет места гребаным шуткам, Эймс. Этот больной ублюдок не только порезал тебя, но и морил голодом. Господи, — он вздрогнул. — Он — труп.

— Ну, насчет «порезал меня» ты прав. Но по поводу второй части — не совсем, — осторожно произнесла я.

Брок прищурился.

— Что ты имеешь в виду?

— На самом деле это был скорее протест. Видишь ли, он пытался сделать так, чтобы все выглядело, будто я там на каком-то курорте. Заставлял наряжаться к столу, подавал всякое модное дерьмо, был вежливым. Это выводило меня из себя. — Я сделала паузу. — Поэтому я отказывалась есть каждый раз, когда он приглашал меня на свои нелепые завтраки, обеды и ужины. Не желала участвовать в его больной игре.

— Хочешь сказать, ты сама морила себя голодом? — тихо спросил Брок.

— Нет, не совсем так. Люси, его горничная, приносила мне обед и что-нибудь перекусить. Этим я и питалась. Я просто не могла есть перед ним — это все равно, что согласиться с тем, что его поступки нормальны, понимаешь? Достаточно того, что он одевал меня как первоклассную проститутку.

Брок молчал. Это длилось некоторое время. Я не знала, что сказать. Ломала голову в поисках альтернативной темы. Безопасной темы. К сожалению, таких тем между Броком и мной в данный момент не существовало. На самом деле, сейчас мы провели вместе больше времени, чем за последние месяцы.

В этот момент Брок решил нарушить молчание, медленно подойдя к шкафу, полному важного на вид медицинского инвентаря, опрокинул его на пол, отчего содержимое разбилось и разлетелось повсюду.

— Сука! — взревел он.

— Вау, это было драматично, — мягко заявила я.

Брок повернулся ко мне с убийственным выражением.

— Драматично? Давай поговорим о драме. Драматично — это когда ты объявляешь гребаную голодовку, потому что невъ*бенно упряма и своевольна для своего же блага.

Он шагнул вперед.

— Ты хотя бы представляешь, кто такой Кларк, мать его, Девон? — спросил он, переходя на крик.

— Предполагаю, он не филантроп, который спасает щенков в свободное время.

Глаза Брока сузились.

— Это, бл*ть, не шутка, Абрамс. Девон — один из самых опасных людей в Америке — ублюдок убивает людей ради развлечения. О чем, черт возьми, ты думала, отказываясь есть, желая сделать какое-то заявление? — кричал он на меня.

Я села, скрестив руки на груди, злясь на наше неравное положение.

— Я думала, что это единственная чертова вещь, которую я могу контролировать в той сумасшедшей ситуации. Я думала о том, как чертовски нелепо, что меня похитили из-за какого-то дерьма, которое делает мой отец, когда ему почти на меня плевать. Я думала, что должна что-то сделать, а не трястись от страха все это время! — крикнула я ему в ответ, тяжело дыша.

Знакомая ситуация: мы орали друг на друга. Брок не боялся говорить мне, когда я вела себя как сука, и я не стеснялась сообщать ему, когда он вел себя как мудак-мачо, что происходило в большинстве случаев. За нашими криками обычно следовал супергорячий примирительный секс. На этот раз я не думала, что такое произойдет.

Лицо Брока смягчилось, и он тихо выругался, проведя рукой по волосам, которые выбились из пучка.

— Господи, детка, меня съедает изнутри знание того, что целую неделю тебя не только удерживали в доме этого психопата, но и ты считала правильным морить себя голодом.

Наши взгляды встретились.

— Когда твой дядя сказал, что тебя похитили и кто это был… — он покачал головой. — Не думаю, что когда-либо в своей жизни так боялся. А когда он показал видео, то самое, с первого утра твоего пребывания там, — он усмехнулся. — Я был одинаково чертовски горд и зол на тебя за то дерьмо, что вылетало из твоего рта. Ты не ныла и не умоляла, как поступили бы большинство сучек. Твой огонь, твоя искра, она не погасла. Ты такая чертовски храбрая, Эми.

Он приблизился к кровати и взял меня за руку.

— Но то последнее видео. Когда ты думала, что тебя вот-вот изнасилуют, ты не умоляла. Ты была сильной, ты, бл*ть, ставила свое благополучие ниже благополучия какого-то незнакомца. Ты одна на миллион, Искорка.

Я моргнула. Этот разговор был диаметрально противоположен всем, что у нас были раньше. Меня хватил эмоциональный удар. Я не знала, что сказать. Мы с Броком не вели глубоких и важных разговоров.

Мы продолжали молча смотреть друг на друга, между нами что-то происходило, отчего мне стало не по себе. И даже не в смысле секса. Это больше походило на кардинальный сдвиг. Что-то изменилось. Барьеры, которые я воздвигла между нами в прошлом году, рушились, и нечто в выражении лица Брока заставило меня подумать, что он больше не позволит мне закрыться от него. Но меня пугало то, что я не хотела этого делать.

Я открыла рот, чтобы позволить всему этому выплеснуться наружу: свои истинные чувства, почему я его избегала, — все. Выложить все карты на стол. Ради всего святого, я ведь чуть не умерла. Я не хотела ни о чем сожалеть.

— Брок, я…

— Судя по крикам, мы проснулись и чувствуем себя лучше? — спросил Хансен, с дерзкой ухмылкой входя в комнату, эффектно заглушая мое неминуемое заявление.

Я отвлеклась от Брока, который выглядел слегка раздосадованным тем, что нас прервали. Ладно, учитывая его дергающуюся бровь, он был очень раздражен.

— Чувствую себя лучше, чем когда-либо, — заявила я, солгав сквозь зубы.

По ощущениям, меня словно сбил грузовик, я была измучена, истощена эмоционально и физически. Ноги адско пульсировали, голова болела, соперничая с похмельем от «пино нуар». Но я не собиралась им этого говорить. Хотела выбраться отсюда.

— Чушь собачья, — огрызнулся Брок, свирепо глядя на меня. — Ты все еще бледная, как гребаное привидение, и весишь килограмм сорок пять.

Он повернулся к Хансену.

— Ей нужно в больницу. — Он оглядел комнату. — В настоящую больницу. Ей нужно обследование, сдать анализ крови и прочей херни, чтобы убедиться, что с ней все будет в порядке.

Мои глаза выпучились. Брок слишком серьезно взялся за чрезмерную заботу обо мне.

— Не нужна мне никакая больница и анализы, я в порядке! — запротестовала я, злясь на то, что лежу на больничной койке без дизайнерской обуви. Мне нужны каблуки, чтобы компенсировать отсутствие татуировок и личности мачо.

Брок искоса взглянул на меня, стиснув зубы.

— Ей также нужно МРТ, если она считает, что с ней все в порядке.

Хансен пристально посмотрел на него, прежде чем подойти ко мне. При свете дня, без окружающей толпы обеспокоенных, горячих байкеров, я смогла в полной мере оценить его сексуальность. Я испытывала вину, разглядывая своего псевдо доктора в присутствии Брока, кем бы он ни был для меня. Почти уверена, у меня и так хватало забот.

Хансен посмотрел на меня, но тоже не так, как мне бы понравилось. Холодно и бесстрастно.

— Она действительно выглядит немного бледной, но этого следовало ожидать.

Он подошел к кровати и взял меня за запястье. На секунду воцарилась тишина.

— Пульс удивительно хороший для того, кто восстанавливается после серьезной потери крови. — Он бросил на меня теплый взгляд, более человеческий. — Не возражаешь, если я осмотрю швы? — тихо спросил он, указывая на укрывающее меня одеяло.