На следующий день, убедившись, что Гвен в состоянии летать, я лихорадочно принялась организовывать нашу поездку в Новую Зеландию. Я позвонила отцу, и тот, услышав новости, обеспечил нас всем необходимым, включая личный самолет и врача, который полетит с нами. Какими бы ни были его недостатки в эмоциональном плане, он всегда был готов помочь деньгами и связями, когда я в них нуждалась. Они являлись плохой заменой отцовской любви, но, тем не менее, были полезны.

Поскольку я с головой ушла в подготовку предстоящей поездки, разбираясь со всем, то воспользовалась роскошью занять разум посторонними мыслями, а значит, ни минуты не позволяла реальности опуститься на меня и разорвать на части. Хотя чувства никуда не ушли. Ледяное горе, острием пронзало хрупкое чувство здравомыслия, за которое я цеплялась.

Я была полна решимости отодвинуть собственное горе на задний план и сосредоточиться на том, чтобы увезти подругу домой в целости и сохранности и подальше от вероломного, мерзкого обманщика байкера, который крутился вокруг нее.

Узнав, что Гвен застала его в постели с клубной шлюхой, я всерьез задумалась о том, не вонзить ли в него скальпель, но пришла к выводу, что Гвен не нужна драма, и я не хотела запятнать кровью свой наряд. Я тешила себя идеей случайно врезаться в его мотоцикл, когда он будет на нем.

Все эти планы пришлось отложить, так как я уже подъехала к больнице с упакованным багажом, забронированными билетами на самолет, готовая к тому, что мы с Гвен улетим из этого долбаного города.

Заглушив мотор, я глубоко вздохнула. Кейд толкал инвалидное кресло Гвен, а Брок следовал за ними. Только этого не хватало.

Обогнув машину, я с жаром посмотрела на Кейда, желая, чтобы взгляд мог убивать. Но смягчилась, когда слабо улыбнулась Гвен.

— Я все подготовила для нашего путешествия, Гвенни. Папин самолет ждет на небольшой взлетно-посадочной полосе за городом, он доставит нас в Лос-Анджелес, откуда мы следующим рейсом вылетим в Окленд. Папа также настоял, чтобы мы взяли с собой в полет его врача. На всякий случай.

Я взглянула вниз на ее живот и постаралась не выказывать беспокойства за крохотное создание. Я хотела помочь ей встать с кресла, изо всех сил стараясь не обращать внимания на тяжелый взгляд двух разъяренных байкеров. К сожалению, я не могла игнорировать руку, схватившую меня за запястье.

— Эми, какого хрена ты делаешь? Ты не можешь просто взять и увезти мать моего ребенка через полмира. Куда она, туда и я, — отрезал Кейд.

О, нет, этому не бывать.

Он не мог играть роль озабоченного отца и бойфренда после того, как трахнул какую-то шлюху. Я жалела, что в непосредственной от меня близости нет острых предметов, будь проклята мода. Пришлось обойтись убийственным взглядом.

— Сейчас же убери от меня свою руку, — мой голос источал арктический холод.

К счастью для него, он подчинился. Кейд был мускулистым и высоким и все такое, но с коктейлем ярости и горя, подпитывающим мой организм, я решила, что смогу с ним справиться.

Я помогла Гвен подняться, а затем мой взгляд вернулся к нему.

— Я могу, и я увезу Гвен к ее семье, домой, к людям, которые ее любят. На случай, если ты забыл, она едет на гребаные похороны своего единственного брата, — прошипела я, игнорируя резкий укол боли. — И так уж вышло, что ее дом находится как можно дальше от тебя, так что, в этом гребаном кошмаре нет худа без добра, а так как ты преступник с судимостью, то никуда не сможешь полететь, — закончила я с легким рычанием.

Я отвела от него взгляд. Теперь, высказавшись, он для меня не существовал.

— Господи, Гвен, подожди, — услышала я его мольбу.

Я была абсолютно готова уложить ублюдка, если бы он только попытался остановить меня, но Гвен опустила руку мне на плечо.

— Все в порядке, Эми.

Я сумела не вздрогнуть от ее ровного, безжизненного тона и подчинилась, позволив ей повернуться к Кейду. В этот момент на меня двинулся Брок, оттаскивая и прижимая к себе.

— Искорка, подожди гребаную секунду, прежде чем улетишь через полмира, — прошипел он мне на ухо.

Я пристально посмотрела на него, пытаясь скрыть тоску по нему. Я была сама себе противна. Все, чего мне хотелось, это броситься в его объятия, чтобы оплакать потерю другого мужчины.

Его рука легла мне на бедра, лицо выражало такую нежность, какую я еще никогда у него не видела.

— Детка, позволь мне разобраться с кое-каким дерьмом. Я полечу с вами. Буду рядом с тобой, — тихо сказал он.

Я вырвалась из его объятий, его предложение привело меня в чувство как ведро ледяной воды.

— Да, и как ты это себе представляешь? Я привезу парня, с которым спала, на похороны брата Гвен. Это дурной, мать твою, тон, — прошипела я, и его глаза посуровели.

— Я больше, чем это, и ты это знаешь, — резко ответил он.

— Сейчас не время обсуждать семантику наших прошлых отношений. Мне нужно успеть на рейс, — огрызнулась я.

Я повернулась к нему спиной, но не раньше, чем увидела, как его лицо окаменело. Подавив свои чувства, я усадила Гвен в машину и собрала всю свою силу воли, чтобы не оглянуться. Чтобы, черт возьми, не развернуть машину и не умолять Брока поехать со мной.

Мне это удалось. Едва.

Это случилось спустя две недели после той сцены возле больницы. Две недели пребывания в доме Гвен и Йена в прекрасной сельской местности Новой Зеландии. Нам пришлось ждать, пока тело Йена отправят на родную землю, прежде чем провести похороны. Эти две недели я находилась в странном состоянии неопределенности. Без похорон, без прощания я почти могла притвориться, что все это было ненастоящим. Что Йен жив и здоров в каком-то неизвестном месте. Я молилась об этом. Молилась, чтобы Дейву позвонили и сообщили, что в рядах вооруженных сил кто-то допустил ошибку, и Йен во время взрыва находился в другом месте.

Звонка не последовало. Только гроб. В котором лежал мужчина, которого я когда-то любила. Мужчина, которого я все еще любила. Мужчина, который заявил о своем намерении любить меня до самой смерти. Мужчина, чье сердце я собиралась разбить.

— Нужна компания, милая? — тихо спросил чей-то голос.

Подняв глаза, я увидела ласковый взгляд Дейва.

— С удовольствием, — искренне ответила я, нуждаясь в передышке от мыслей.

Он сел, и я поразилась силе этого человека. Он по-прежнему держался среди бесчисленных потоков женских слез, льющихся вокруг него. Он выстоял, пока его единственного сына опускали в землю. Он утешал жену и дочь, когда они сломались, когда земля начала покрывать крышку гроба. Он даже раскрыл объятия мне, когда я, наконец, дала волю слезам. Этот человек был моим героем.

Однако сейчас, сидя рядом со мной в темном углу какого-то паба, где проходили поминки, его стоическая маска соскользнула. Было мучительно видеть боль и отчаяние в его глазах, все его тело, казалось, осело под тяжестью потери.

Он достал из кармана куртки фляжку и протянул мне. Я приняла ее с усмешкой, сделала щедрый глоток и вернула ему.

Он усмехнулся сквозь свое горе.

— Женщина, которая умеет выпить. Понимаю, почему ты ему понравилась, — сказал он беспечно.

Я застыла от слов Дейва.

Его широкая ладонь накрыла мою руку.

— Он рассказал о тебе. Позвонил мне два года назад и сказал, что встретил девушку, на которой хотел бы жениться. — Его глаза блеснули, когда он, казалось, вспомнил тот разговор. — Но лишь несколько месяцев назад он признался, что это ты.

— Он рассказал тебе о нас? — спросила я слабым голосом.

Дейв кивнул, слегка улыбнувшись.

— Да, милая. Пару лет назад он рассказал мне об одной удивительной девушке, и как он не был готов уйти из армии и не хотел для нее такой жизни. Я сказал ему, что если бы она была той единственной, то с радостью подождала бы его, — он покачал головой. — Проклятый мальчишка не слушал. Он думал, что поступает правильно. Я был вынужден поддержать его решение.

Он сделал еще глоток из фляжки и снова предложил ее мне. Я была благодарна ему, мне нужен алкоголь, чтобы заглушить агонию, которую вызывал этот разговор.