Как бы я ни пыталась убедить себя, что мне все равно, мне было не все равно. Меня чуть не вырвало при мысли о нем с другой женщиной. Тогда я возненавидела себя за то, что подумала об этом — я ведь поступила с ним также, переспав с Йеном, даже хуже.

В основном, это был хреновый месяц. Моя подруга была счастливее, чем я когда-либо видела, наш бизнес процветал, у нас был прекрасный дом и потрясающие новые друзья. Я должна была быть в восторге. Вместо этого я чувствовала себя несчастной. Едва могла спать, едва могла есть из-за всего этого дерьма, которое крутилось у меня в голове. Я не могла продолжать в том же духе. Я должна была что-то сделать, принять решение.

И я приняла. Я пришла к выводу, что независимо от того, насколько это имело смысл для нас с Йеном быть вместе, я не могла этого сделать. Я хотела Брока. Мне нужен был он.

Я хотела попробовать себя в роли старушки, независимо от того, насколько сильно я презирала этот ярлык и сопутствующий ему подтекст собственничества. Гвен, казалось, носила его так же легко, как и Prada, так что, почему бы не попробовать и мне.

Только, чтобы сказать об этом Броку, я столкнулась с перспективой проглотить свою гордость, или, точнее, свой страх. Я боялась, что он отвергнет меня. Сокрушит, унизит. Мне мешали воспоминания об отчаявшейся, уязвимой девочке из моего детства.

Несколько дней назад я пыталась разыскать его в клубе, но добравшись туда, увидела его с блондинкой. Излишне говорить, что я побледнела, когда наши взгляды встретились, хорошо, что у меня был предлог — забрать Рози. Я злилась из-за того, что он лапал другую бабу, но на самом деле я не имела права злиться, так как сама переспала с Йеном.

Мы не были вместе. Я совершенно ясно дала это понять. Он был волен поступать так, как ему вздумается. Хотела бы я, чтобы он походил на одного из тех мужчин из любовных романов, которые терпеливо и целомудренно ждали, пока героиня преодолеет свои проблемы. Но это была настоящая жизнь. Он был байкером. Чудо, что он вообще хотел отношений. Так что я не могла заставить себя винить его, как бы мне ни хотелось выцарапать блондинке глаза.

К счастью, я отвлеклась, узнав, что Гвен залетела. Я была в полном восторге от перспективы маленького ребенка, которого можно баловать и наряжать. Мой восторг омрачало лишь то, что я не могла больше наслаждаться коктейлями со своей лучшей подругой в течение девяти месяцев, но я справлюсь.

На следующий день после объявления о маленьком комочке радости Гвен, я решила съездить в Лос-Анджелес на детский шоппинг. Я ненавидела то, что мне приходилось выбирать нейтральные цвета, не зная пола ребенка, и по дороге решила купить равное количество шмоток, как для мальчика, так и для девочки. Как только станет известен пол, я бы пожертвовала вещи «проигравшего» на благотворительность. Кроме того, шоппинг приятно отвлекал от того, что я планировала сделать в тот вечер. Противостоять Броку. Перспектива этого почти вызвала у меня крапивницу, но я должна была это сделать.

Что мне нужно предпринять в первую очередь, так это позвонить Йену и сказать, что он вернется домой не ко мне. Еще одна вещь, заставившая меня отвернуться от моего скудного завтрака. Йен был мне не безразличен. Я его любила. Мысль о том, чтобы причинить ему боль, была отстойной. Тот факт, что я вывалю все это дерьмо ему по телефону, вызвал у меня желание влепить себе пощечину. Это очень хреновый поступок. Но водить его за нос — еще хуже. Я была в процессе поиска способа связаться с ним и ждала информации.

Я находилась примерно на полпути в Лос-Анджелес, когда зазвонил мой телефон. Я подумала, что это дядя Гаррет с нужными мне деталями, но вместо этого увидела на экране имя мамы Гвен.

— Привет, Лейси, я сейчас еду в Лос-Анджелес за покупками, — поздоровалась я, предполагая, что она звонит, услышав новости Гвен.

Я знала, что она захочет принять во всем участие, и была рада поговорить с ней об этом. Я относилась к ней как к родной матери и любила эту женщину всем сердцем.

— Эми, это Дейв, — перебил меня отец Гвен, его голос звучал забавно.

— О, привет, мистер Эй, как дела? — нежно поприветствовала я. Хотя он был немногословным человеком, мне бы хотелось иметь такого отца, вместо того холодного и отсутствующего, которым меня наградила природа.

Последовала пауза, и что-то в ней заставило внутренности сжаться.

— Дорогая, предполагаю, ты не с Гвен, поэтому не знаешь, — тихо сказал он, его обычно хриплый голос звучал как-то неправильно, надломлено.

— Не знаю, чего? — спросила я, чувствуя, как внутри нарастает страх.

— Мы только что получили известия… Йен был убит прошлой ночью… бомба на дороге, — сказал он мне срывающимся голосом. Тяжесть страдания и боли в его голосе было трудно слышать.

Больше я ничего не слышала из-за глухого рева в ушах. Возможно, я сказала Дэйву что-то еще, я не помнила. Все было как в тумане. Должно быть, я попрощалась, потому что телефона в руке у меня больше не было. Мои руки лежали на руле, сильно дрожа, зрение затуманилось. Действуя на автопилоте, я притормозила, затем, спотыкаясь, вышла из машины на обочину и меня вырвало.

Я не знала, что делать. Секунду я стояла на коленях, не обращая внимания на острые камни, врезающиеся в колени, не чувствуя ничего, кроме тяжести на груди. Тяжести, которая угрожала задушить. Я старалась не задыхаться. Если бы продолжила втягивать воздух с такой скоростью, как сейчас, то потеряла бы сознание.

— Соберись, Эми, — пробормотала я себе под нос.

Медленно мне удалось подняться на ноги. Спотыкаясь, я вернулась в машину, и кровь застыла у меня в жилах. Гвен. Черт. Она, должно быть, в полном беспорядке. Ребенок. Бл*ть.

Нарушая все правила дорожного движения, я помчалась обратно в Амбер, отчаянно набирая номер Гвен, пока пробиралась сквозь пробки. Когда меня в четвертый раз перебросило на голосовую почту, я уже собиралась позвонить Кейду, но тут поступил входящий от Рози.

— Рози, ты с Гвен? — спросила я ее, как только нажала «ответить».

— Я так понимаю, ты в курсе.

— Что? — рявкнула я, от ее тона желудок вновь опасно скрутило.

— Гвен в больнице, Эми, — прошептала она. — Она плохо восприняла новости… мы пока ничего не знаем…

— Я буду там через десять минут, — заявила я, нажимая на газ.

Пять минут спустя, припарковавшись наполовину на обочине больницы, я ворвалась в двери. По пути я позволила себе сломаться примерно на минуту, слезы капали, пока я мчалась по улицам. Но заставила себя остановиться, как только поняла, что должна быть сильной ради лучшей подруги. Ради ее ребенка.

Я ворвалась в комнату ожидания, где меня приветствовала половина клуба. Мои глаза остановились на Броке, который при виде меня встал, но Рози добралась ко мне первой и обняла.

— Мне так жаль, Эймс, — прошептала она мне в волосы. Я напряженно стояла в ее объятиях и ждала, пока она меня отпустит.

— Где она? — потребовала я.

На глаза Рози навернулись слезы.

— К ней никого не пускали, но Кейд прорвался. — Она указала в сторону палаты, откуда появились двое разъяренных санитаров.

— Ясно. — Игнорируя всех вокруг, я устремилась в том направлении, пока на пути у меня не встал Брок.

Я посмотрела на него снизу вверх.

— Убирайся с дороги, — тихо сказала я.

— Искорка, — также тихо пробормотал он, не сводя с меня глаз.

Я не могла этого сделать. Не могла позволить ласковому, сочувствующему взгляду проникнуть в меня. Иначе я бы, рыдая, упала в его объятия. Я должна быть с подругой.

— Убирайся с дороги! — заорала я на него, в конце мой голос сорвался.

Мне было плевать, что от моего крика приглушенная болтовня стихла, и все взгляды обратились на нас. Меня волновало только то, что Брок на мгновение нахмурился, а затем отступил в сторону. Я ворвалась в палату, где страдала моя лучшая подруга, и держалась за нее изо всех сил.

***