— Больше мы никогда не говорили о ней, об этой таинственной девушке. А потом, полгода назад, ни с того ни с сего он заговорил со мной об этом. Сказал, что это была ты. — Его взгляд сфокусировался на мне.

Я отпила из фляжки, но казалось, что я глотаю битое стекло.

— Узнав это, я велел ему сваливать из армии и лететь в США, чтобы жениться на тебе, прежде чем тебя заполучит какой-нибудь засранец. Не мог поверить, что он собирался позволить такой особенной девушке, как ты, ускользнуть от него.

Его хватка на моей руке усилилась.

— Ты идеально ему подходила. Ты сильная, преданная, чертовски красивая, лучшая янки, которую я когда-либо встречал, — пошутил он. — Я не мог бы и мечтать о лучшей подруге для моей девочки, и не мог бы мечтать о лучшей невестке, — тихо сказал он.

От душераздирающе добрых и красивых слов этого человека у меня перехватило дыхание. Я испытывала вину и отвращение к себе, не в силах выразить словами тот факт, что у меня не было намерения становиться его невесткой. Что вместо этого я планировала разбить сердце его сыну.

— Просто хочу, чтобы ты знала, милая, еще до того, как Йен сказал мне, я уже считал тебя дочерью и всегда буду считать.

Я не могла говорить, только кивнула со слезами на глазах. Дейв сидел, накрыв ладонью мою руку, позволяя тишине окутать нас, и мы просто пили из его фляжки и пытались справиться с тяжестью нашего горя.

***

На протяжении двух месяцев, что мы с Гвен провели в Новой Зеландии, Дейв оставался верен своему слову. Он относился ко мне как к своей второй дочери, и хотя стены их дома были пропитаны горем, я, как никогда, ощущала, что нахожусь дома. Являюсь частью семьи. Я не была в каком-то модном лофте Верхнего Ист-Сайда. Я была во впечатляющем фермерском доме на краю света в незнакомой стране. Дом — это не место. Это чувство. И оно у меня было, чтобы залечить ожог потери.

Но чего-то не хватало. Чего-то, в чем я нуждалась, чтобы полностью чувствовать себя как дома.

Или кого-то.

После этого я поклялась, что никогда не позволю Гвен или кому-либо из членов ее семьи узнать, что у нас с Йеном все было не так, как казалось. Я бы предпочла, чтобы они считали, что он умер с представлением своего будущего. Что он умер счастливым, если кто-то, в принципе, может умереть счастливым.

Я не собиралась говорить Гвен, что Йен не был моей настоящей любовью. И это означало, что между нами с Броком никогда ничего не могло быть. Я бы не вынесла, если бы Гвен затаила на меня обиду за неуважение к памяти ее брата. Она никогда ничего не скажет, но всегда будет помнить.

Поэтому я не разговаривала с Броком, даже когда он звонил несколько раз. И игнорировала его, когда вернулась домой, вела себя по отношению к нему бесчувственно. Я заглушала боль, которую испытывала, видев холодные взгляды, которые он бросал в ответ. С трудом удерживалась на ногах, когда видела его с женщинами из клуба, что, к счастью, случалось всего пару раз. Я носила маску. И за свою игру была достойна гребаного Оскара.

***

Все изменилось в вечер свадьбы Гвен, через семь месяцев после того, как мы вернулись из Новой Зеландии. Гвен и Кейд все уладили после катастрофической стычки в больнице.

Кейд прилетел в Новую Зеландию, чтобы забрать ее домой в Амбер и рассказать, что на самом деле произошло с Джинджер. Или то, чего не произошло. Она все это подстроила. Никчемная потаскушка. Мне пришлось серьезно сопротивляться желанию переехать ее машиной.

Возможно, я была несколько предвзята, но это была самая красивая свадьба, которую я когда-либо видела. Гвен всегда утверждала, что выйдет замуж в нью-йоркской «Плазе» в платье от Vera Wang.

Церемонию провели не в «Плазе», а на заднем дворе Кейда. Конечно, его задним двором был океан. Хотя Гвен действительно надела платье от Vera Wang. Я с головой погрузилась в планирование, и все прошло идеально.

Деревянные стулья стояли на песке, а в конце каждого ряда высился старинный стальной фонарь со свечой внутри. Огромные букеты цветов, нежно белого и цвета слоновой кости, усеивали проход. В конце прохода была простая деревянная арка, с вплетенными в нее белыми розами и развевающейся на ветру белой тканью.

Кейд стоял возле арки, одетый во все черное, включая жилет. Рядом с нашивкой «Президент» торчал маленький белый цветок. Он баюкал на руках крошечную малышку Беллу. По бокам от него стояли Брок, Булл и ухмыляющийся Лаки.

Я шла по проходу, не отрывая взгляда от Брока. Я не знала, то ли это соленый воздух или свадебная лихорадка, но все причины, по которым я должна была держаться от него подальше, исчезли, и мне захотелось наброситься на него прямо здесь и сейчас.

К сожалению, это показалось бы немного неуместно, поэтому я сдержалась. Брок не помог делу, когда его голодный взгляд упал на мое облегающее платье без бретелек цвета лаванды.

Я прервала наш зрительный контакт, когда по проходу пошла Гвен. Я не смотрела на нее, как все остальные. Уже знала, насколько она прекрасна. Платье облегало талию, нежное кружево цвета слоновой кости покрывало его сверху. Каскадом оно ниспадало к ногам. Низкий вырез обнажал спину, а дальше тянулся шлейф.

Я смотрела на Кейда, замершего в тот момент, когда увидел ее. Взгляд, которым он одарил ее, было невозможно описать. Будто она — единственное, что удерживало его на этой земле, что она — его кислород, его жизненная сила. Идя по проходу, Гвен с безудержным счастьем улыбалась ему. Кейд продолжал смотреть на нее так, словно его жизнь зависела от того, доберется ли она до него, он выглядел так, словно хотел рвануть к ней, но не мог сдвинуться с места.

Когда она дошла до него, он аккуратно передал Беллу удивленному Дейву и, притянув Гвен в объятия, крепко поцеловал. Дейв рассмеялся, качая головой, осторожно присаживаясь с Беллой на руках рядом с плачущей Лейси. Толпа заулюлюкала, и даже Булл выдавил из себя улыбку. Мы с Броком молча смотрели друг на друга.

Это продолжалось на протяжении всей церемонии и на фотографиях, на которых настояла Гвен. Никто не осмеливался с ней спорить. Хоть она и была крошкой в пять футов, одетой в модное белое платье, но обладала силой, с которой приходилось считаться.

После достаточного, по мнению Гвен, количества фотографий, мы перешли в зону, где на песке под развевающимися палатками были установлены длинные столы. Волшебные огоньки освещали навесы, а бесчисленные фонари беспорядочно расставлены по песку. Когда наступило время моей речи, я глубоко вздохнула, игнорируя пристальный взгляд Брока.

— Кто-то сказал, что найти настоящую любовь можно лишь распознав родственную душу, — начала я, опустив, что слышала это в фильме «Незваные гости». — Любой, кто меня знает, понимает, что я не очень-то разбираюсь в родственных душах, настоящей любви или чем-то в этом роде.

Я улыбнулась Гвен.

— Я не верила во «вторые половинки», пока не встретила Гвен. Она — моя вторая половинка. Она знает меня лучше, чем я себя — вероятно, помнит больше о некоторых вещах, которые текила заставила меня забыть.

Раздалось несколько смешков.

— Недостаточно сказать, что Гвен — моя лучшая подруга. Она — моя сестра, моя напарница… она — лучший человек, которого я когда-либо встречала. Самый сильный человек, которого я когда-либо знала. — Мой голос слегка дрогнул. — Она — мой герой. — Я сглотнула. — Поэтому, естественно, все, чего я хочу в этом мире, — чтобы моя лучшая подруга была счастлива, любима. Увидев ее вместе с Кейдом, я поняла это. Возможно, даже до того, как поняла она… и, определенно, до того, как она призналась в этом. Душа Гвен нашла родственную душу.

Я перевела взгляд на Кейда.

— Я хочу поблагодарить тебя за то, что ты сделал мою подругу счастливой. За то, что заботился о ней. За то, что дал ей жизнь, которую она заслуживала, и любовь, которой она достойна, — закончила я под аплодисменты и поцелуи плачущей Гвен.