Табби вздохнул с облегчением.

– Я не любитель роскоши, учитель, но мне нравится спать в комфорте.

Они вернулись в аппаратную, где сэр Исаак спокойно осмотрел маленькую клавиатуру, похожую на клавиатуру пишущей машинки.

– Что это? – спросил Табби. – Ты знаешь, как управлять этой штукой, учитель?

Сэр Исаак выпрямился. Его манеры полностью изменились. Теперь он был сильным, властным, доминирующим. Табби был впечатлен его взглядом еще до того, как он заговорил.

– Это мой межпланетный транспорт, – строго сказал он. – Я изобрел его, я спроектировал его, я управлял им, мысленно, много раз. Это один из самых важных моих вкладов в науку. Конечно, я все об этом знаю.

– О, – промолвил Табби. – Это прекрасно. Тогда мы все готовы начать, не так ли?

Сэр Исаак серьезно поклонился.

Табби в этот момент стоял у одного из маленьких окон. Луна все еще висела над яблоневым садом Билла Хокинса, и при виде ее Табби одновременно пришли в голову две идеи.

– Одну минуту, учитель. – сэр Исаак собирался закрыть тяжелую входную дверь. – Я не уйду, пока не пожелаю, чтобы яблоки Билла Хокинса лежали гнилыми на земле. Он злой парень, он никогда не позволил бы мне взять ни одного.

Глаза Табби сверкнули мстительной радостью при мысли об этой простой и эффективной мести.

– Давай, учитель. Пойдем посмотрим, как выглядят все эти яблоки, когда они гнилые.

Взгляд сэра Исаака был презрительным.

– Это ребячество, – коротко сказал он и захлопнул дверь.

Табби, подавленный, но все еще страстно и сильно желающий, чтобы эта катастрофа постигла несчастного Билла Хокинса, стоял у окна, в то время как сэр Исаак подошел к клавиатуре и без колебаний нажал одну из клавиш.

Комната слегка, но ощутимо задрожала. Ноги Табби сильно прижались к полу, а его живот, казалось, провалился. Это было похоже на лифт, который внезапно поднимает вас слишком быстро.

Сэр Исаак выключил свет, погрузив комнату в темноту. Через окно Табби увидел освещенный луной пейзаж, тихо исчезающий под ними.

Через мгновение он отвернулся от окна, слегка ошеломленный и очень напуганный, но сразу же почувствовал себя лучше. Урчащий звук прекратился. Комната, на самом деле, оказалась неподвижной и довольно тихой. Табби больше не испытывал желания смотреть в окно, он сел в кресло, вытирая рукавом рубашки пот со лба.

Сэр Исаак, его высокая худая фигура, едва различимая в залитой лунным светом комнате, все еще неподвижно стоял у клавиатуры, его пальцы мягко, но твердо нажимали на клавиши, как ассистент хирурга держит пульс пациента во время операции. Табби мгновение пристально смотрел на него, затем отважился:

– Куда… куда мы летим, учитель?

Сэр Исаак пошевелился, и когда его пальцы оставили клавиатуру в покое, сердце Табби подпрыгнуло. Не рухнет ли эта штука, если он перестал за ней следить? Очевидно, нет, потому что сэр Исаак совершенно спокойно подошел к окну.

– Мы не будем сейчас думать о Луне, – задумчиво сказал он, больше для себя, чем для Табби. – Нет, мы можем затормозиться на ней и вернуться домой… Я думаю, что сначала мы должны направиться к Солнцу, а затем, после Венеры и Меркурия, вернуться к Марсу и так далее… Да, это будет лучше всего.

Он отвернулся от окна к Табби.

– Нашей первой остановкой будет Венера, – авторитетно добавил он.

– Венера! – воскликнул Табби. – Это прекрасно. Тогда… куда мы полетим потом?

– После этого, – медленно и внушительно произнес сэр Исаак, – после этого мы исследуем всю Вселенную!

– Иди сюда, Табби, – сказал сэр Исаак несколько мгновений спустя. Он вернулся к клавиатуре, нажал другую клавишу после того, как произвел быстрые математические вычисления одним из огрызков карандаша на маленькой бумажной табличке, и теперь снова спокойно стоял у окна. – Иди сюда, Табби, и погляди.

Табби решительно покачал головой.

– Ты сам смотри в оба. Меня это не интересует.

Теперь он был напуган значительно больше, чем несколько мгновений назад, потому что произошла очень неприятная вещь. Когда только начали путешествие, он втайне успокаивался, зная, что в случае какой-нибудь страшной катастрофы он может легко пожелать себе благополучного возвращения домой. В комнате становилось очень тепло, и он хотел, чтобы было прохладнее. Но, насколько он мог судить, становилось скорее еще теплее, чем прохладнее. Встревоженный, он страстно желал, чтобы они вернулись на Землю и смотрели на яблоки Билла Хокинса. Но ничего не произошло. Сэр Исаак в это время производил свои математические вычисления на клавиатуре и наконец он осторожно нажал еше одну клавишу и, абсолютно вопреки безумным мысленным пожеланиям Табби, тихо подошел к окну.

Табби обдумал ситуацию и теперь решил посоветоваться по этому поводу со своим компаньоном.

Сэр Исаак тихо рассмеялся.

– Это была просто твоя земная сила, – снисходительно сказал он. – И я очень рад, что ты обладал ей, поскольку тебе удалось воплотить в материальное бытие этот мой межпланетный корабль. – он с наигранным возмущением поднял руку. – Конечно, я мог бы легко построить его сам. На самом деле, я собирался это сделать, как только у меня появятся необходимые деньги.

Табби был огорчен такой неблагодарностью.

– И теперь я… я больше не могу ничего желать?

– Нет, – сказал сэр Исаак. – Естественно, нет – с тех пор, как мы покинули Землю. Теперь мы находимся в царстве Науки, подчиняясь только рациональным научным законам. Та магическая способность желать, которая у тебя была, была детской. Я бы никогда не стал бы участвовать в подобном деле.

Показалось, что он содрогнулся при этой мысли и решительно добавил:

– Я человек Науки. Все, что я когда-либо задумывал, было строго научным. Мне стыдно за тебя… и, теперь, когда ты в моем царстве, естественно, что все эти глупости остались позади.

Табби размышлял об этом, сгорбившись в кресле и изнемогая от жары. Он был несколько угрюм, но вскоре, когда сэр Исаак ласково похлопал его по плечу и заверил, что им не грозит большая опасность, он немного приободрился.

– Здесь слишком жарко, учитель, – заявил он. – Разве мы не можем открыть окно и впустить немного воздуха?

Сэр Исаак ответил улыбкой на это предложение.

– Снаружи нет воздуха, – тихо сказал он. – Мы уже преодолели несколько сотен миль атмосферной оболочки и вышли за пределы даже самых разреженных слоев земной атмосферы. Сейчас мы находимся в космосе.

– О, – сказал Табби. – Что ж, пусть все так, как ты и говоришь. Но здесь ужасно жарко.

Сэр Исаак наклонился, чтобы посмотреть вверх через окно, которое с того места, где сидел Табби, было просто черным прямоугольником.

– Температура скоро упадет, – небрежно сказал он. – Рядом с тобой термометр. Посмотрите, что он показывает.

Теперь комната была тускло освещена одной маленькой электрической лампочкой, и это было весьма кстати, подумал Табби, потому что в окно не проникал даже лунный свет. Он нашел термометр. Он показывал чуть больше ста градусов.

Табби пришла в голову тревожная мысль, было бы ужасно задыхаться и зажариваться одновременно.

– Скажи, учитель, как мы будем дышать, когда израсходуем весь воздух, который у нас здесь есть?

Сэр Исаак неохотно оторвался от наблюдения за тем, что было видно через окно, и указал на один из инструментов на столе у стены.

– При дыхании, – объяснил он, – мы изменяем воздух только в той мере, в какой расходуем содержащийся в нем кислород и добавляем к нему избыток углекислого газа. А вон там, на столе, лежит аппарат Рейзета и Реньо, который я до сих пор считаю лучшим в своем роде. Он производит кислород из хлората калия и выбрасывает его в воздух так же быстро, как мы его используем.

Сэр Исаак удовлетворенно улыбнулся про себя.