Потом я уговариваю её на секс за деньги. Говорю о красивой свадьбе, о свадебном путешествии, о доме, который мы с ней купим вдвоём и будем жить там долго и счастливо. Только на это нужны деньги, и их нужно зарабатывать. Смотри, вот я вложился уже, внёс свои пятьдесят тысяч в счёт нашей будущей мечты. Но и ты тоже должна в неё вложиться. А секс за деньги эти деньги нам очень быстро принесёт! И не бойся, я всё равно буду тебя любить. Даже ещё больше! Ведь ты будешь делать это ради нашей общей мечты! И каждую ночь ты всё равно будешь возвращаться домой ко мне. И вот она уже согласна, она в Игре и приносит тебе хорошие деньги».

На счету того товарища, чьи откровения я тут в переводе процитировала, 12 жертв. Одна из них, когда товарища накрыли, вообще наотрез отказывалась принять тот факт, что она – жертва трафикинга; когда он её заполучил, ей было всего 13 лет, и когда его уже накрыли, пару лет спустя, эта по-прежнему несовершеннолетняя девочка была искренне и твёрдо уверена, что он – её бойфренд, и всё это – ради их общего прекрасного светлого будущего.

Как-то раз, работая с делом серийного педофила и готовя материалы для того, чтобы аргументировать возможность его химической кастрации, я обнаружила совершенно удивительную (и несколько жутенькую) страницу истории провинции, в которой я живу.

В Альберте существовала практика принудительной стерилизации! Между прочим, самая жёсткая в Канаде – и нанёсшая наибольший вред. Вот уж даже и подумать не могла! Канада вроде вся такая правильная, милая и пушистая – и тут вдруг нате вам!

"Закон о сексуальной стерилизации" был принят в Альберте в 1928 году, и его целью было охранять генетический фонд человечества от передачи по наследству нежелательных черт. И поскольку в то время сторонники евгеники считали, что психические расстройства, дефекты развития, эпилепсия, алкоголизм и даже некоторые социальные «дефекты» вроде проституции и сексуальные отклонения передавались по наследству, закон они сформулировали достаточно широко, и по нему под категорию стерилизации попадало приличное количество народу.

Заправляла всем этим делом специально созданная Евгеническая Комиссия Альберты и действовала в обстановке строгой секретности.

В 1937 году к закону приняли поправку, расширив список тех, кто подлежит принудительной стерилизации, а в 1942 году несмотря на то, что в то время уже было хорошо известно про жестокость нацистской евгеники, приняли ещё одну ужесточающую поправку.

Отменили закон аж только в 1972 году.

За 44 года функционирования Евгеническая Комиссия одобрила почти 5000 дел (что составляет 99% от всех дел, которые ей представляли), и было стерилизовано почти 3000 человек. Больше половины стерилизованных были женщины. И большинство всех стерилизованных – индейцы.

Вот так вот.

Надо сказать, у меня как-то «стереотипно» сидело в голове, что такие… неоднозначные меры претворялись в жизнь только в нацистском режиме. Ну, и в демократической Америке, конечно. Однако ж вот и в таких гуманистических, казалось бы, странах как Канада, оказывается, есть свои тёмные страницы истории.

Они познакомились случайно. Собственно, они толком и не знакомились. Ей было 29, ему – 23. Она жила в просторной квартире на верхнем этаже высотного здания в самом центре города. Когда он пришел в гости к ее соседу, ей заносили в квартиру диван. Он помог открыть двери, она его поблагодарила.

Об этой случайной встрече она почти сразу забыла.

Он запомнил.

Она – высокая, красивая женщина. Спортивная, уверенная в себе. Заместитель директора старшей школы. Работала со сложными подростками.

Он – наркоман со стажем и приличной криминальной историей, включающей в себя более тридцати преступлений, которые он начал совершать в возрасте 14 лет.

Месяц спустя, в канун дня Святого Валентина она нашла под дверьми записку. Написана на клочке бумаги, от руки, с грамматическими ошибками: «Ты мне нравишься, ты очень красивая, хочу как-нибудь с тобой встретиться».

Она пожала плечами – от кого бы это? – и бросила клочок в мусорку.

Два дня спустя у соседа была вечеринка, на которую пришел и он.

Был алкоголь, была травка, был кокаин.

Было много глупых разговоров, беспочвенных ссор и обвинений.

Примерно в четыре утра в наркотическом угаре кто-то крикнул ему что-то вроде «да ты не мужик».

Он взвился: «Я тебе докажу. Вот сейчас пойду, изнасилую и убью твою соседку».

Ему в ответ: «Спорим на десять тысяч баксов, что не сможешь».

«Спорим».

Балкон соседа примыкал к балкону ее квартиры.

Он взял два ножа, перелез на соседний балкон, открыл окно и залез к ней в спальню.

Приставил нож к горлу.

Она проснулась и закричала.

Потом спросила: «Что тебе надо?»

Он ответил просто: «Я пришел изнасиловать и убить тебя».

Она долго уговаривала его не делать этого. Расспрашивала, как его зовут, зачем он это делает. Выяснила, что поспорил, отговаривала: «Ты не должен это делать. Давай уедем. Прямо сейчас спустимся вниз, сядем с машину и уедем. И никто из твоих друзей не узнает».

Он почти согласился. Но потом прислушался к шуму вечеринки в соседней квартире и сказал: «Нет, я должен это сделать».

Они начали бороться. Она была сильнее его и могла бы его одолеть, но у него был нож. Он глубоко порезал ее руки, опрокинул на кровать, уселся сверху.

Она начала говорить, что у нее венерическое заболевание, что он непременно заразится. Он не слушал, продолжал ее резать. Потом расстегнул ремень на штанах.

Она стиснула зубы, уговаривая себя: «Через это проходят миллионы женщин, пройду и я».

Когда он закончил, она снова попыталась его уговорить: «Давай уедем, ты не должен это делать».

Он был под наркотой и только повторял: «Нет, теперь я должен тебя убить».

Она снова попыталась с ним бороться, попыталась отобрать нож.

Она не замечала нанесенных ран, и только когда ударилась головой о косяк и попыталась подняться, поняла, что не может встать на ноги или опереться на руки.

Он сел на нее и приставил нож к горлу.

Она прижала подбородок к шее, чтобы лезвие не достало до артерий.

Он провел по горлу ножом.

До главной артерии не достал.

Она перестала двигаться и дышать, притворилась мертвой.

Он постоял над ней и ушел из квартиры.

Она доползла до телефона, набрала 911. Начала объяснять, что случилось, когда услышала его шаги – он возвращался.

Он сразу понял, что происходит. Взял телефон, сообщил оператору «Нет-нет, это моя племянница шутит».

Положил телефон, снова сел на нее, снова приставил нож к горлу.

Провел второй раз, глубже.

Она снова прижимала подбородок к шее, и он снова не достал до артерии.

Из горла лилась кровь. Она лежала не шевелясь и не дыша, но на этот раз с открытыми глазами. Смотрела прямо на него, а он стоял над ней и смотрел на нее – хотел убедиться, что на этот раз он ее достал.

Она говорила, ей казалось, что он стоял над ней целую вечность.

Он все-таки ушел.

Она проползла до двери и попыталась ее закрыть. Обнаружила, что у нее почти не работают пальцы – так глубоко они порезаны. А некоторые держатся только на лоскутках кожи.

Снова набрала 911. Полиция сообщила, что немедленно выезжает.

Она услышала, как кто-то колотится в дверь.

Это был он.

Когда он понял, что она еще жива, и что дверь закрыта, он вернулся в квартиру друга и снова полез на балкон.

Она видела, как он перепрыгивает на ее балкон, и не могла открыть замок двери своими поврежденными пальцами.

Он был уже в нескольких шагах от нее, когда она все-таки открыла дверь. Вывалилась на лестничную площадку, закричала, всполошила соседей.

Соседи – не те, у которых шла гулянка, а другие – впустили её к себе. Дождались полиции.