Лоуренс Ньюком, активно участвовавший в программе Пентагона по разработке БПЛА, рассказывает, как почти сразу после первоначального успеха с TG-2 завод морской авиации стремился преодолеть ограничения нового беспилотника с телевизором, а именно его неспособность справиться с ночными полетами или плохой погодой. Они сделали это, добавив радиолокационную систему наведения, и разработали два беспилотника, способных использовать обе системы: TDN-1 и TDR-1. Это были довольно простые фанерные монопланы, способные нести около 2000 фунтов бомб, но они доказали ценность концепции БПЛА в войне на Тихом океане. Три авиагруппы специального назначения (STAG) с 99 самолетами управления, 891 беспилотником и более чем 3000 человек личного состава были развернуты в 1943 году, а в 1944 году STAG-1 была развернута недалеко от Гуадалканала и быстро продемонстрировала ценность своих самолетов, направив четыре дрона на остановившееся японское судно. Это привело к дальнейшим успешным атакам на ряд неподвижных целей, часто атакуя сильным зенитным огнем, в то время как, как пишет Ньюкомб, «их базовые корабли [Grumman] Avenger вращались на расстоянии 6–8 миль».
В этом виде атаки беспилотное оружие развертывается как ракета: оно уничтожается в процессе, поскольку оно направлено на цель как своего рода летающая бомба – по образцу более известного немецкого Фау-1, который, однако, использовал гироскоп и компас вместе со счетчиком дальности, чтобы летать автоматически. Но что самое интересное, особенно с учетом длительного послевоенного упора на беспилотник как средство наблюдения, STAG-1 также экспериментировал в действии с использованием беспилотника в качестве бомбардировщика, а не просто бомбы. Ньюкомб описывает, как «вооруженный комбинацией из десяти 500- и 100-фунтовых бомб, один TDR-1 сбросил бомбы на огневые точки, а затем направился домой». Хотя на обратном пути он разбился из-за боевых повреждений, это ключевое событие «доказало эксплуатационную пригодность боевого беспилотного летательного аппарата (БПЛА)». В более поздних атаках использовалась комбинация подходов: дроны сбрасывали свои бомбы на цели, а затем направлялись к японским кораблям, что Ньюком называет «беспилотной прелюдией к атакам японских камикадзе, которые начались неделей позже». Он оценивает последствия атак беспилотников следующим образом:
Из 50 дронов, отправленных STAG-1 в бой, 15 были потеряны по механическим/техническим причинам, три – в результате огня противника и 31 поразил или повредил свои цели. Что еще более важно, ни один STAG-авиатор не был потерян или ранен в этих миссиях во время некоторых из самых кровавых столкновений войны на Тихом океане.
Значение этого кажется двояким: эти самолеты доказали ценность БПЛА и даже концепции БПЛА в той мере, в какой они работали, точное попадание оружия в цель без пилота-человека на борту. Во-вторых, тот факт, что Ньюкомб обращает внимание на отсутствие потерь США, вовлеченных в процесс, указывает на одно из принципиальных преимуществ БПЛА: они могут проводить опасные боевые операции без риска для эксплуатирующих их военнослужащих.
Тем не менее, не все операции с БПЛА в то время были безопасными. Подход США к беспилотным транспортным средствам включал адаптацию больших военных самолетов в конце срока их службы, таких как четырехмоторные бомбардировщики Liberator и Flying Fortress. Командующий ВВС США генерал Х. Х. Арнольд, поддерживая усилия по оказанию «максимально возможного давления на врага», писал в служебной записке штаба 1944 года: «Если вы можете заставить механические машины делать это, вы с самого начала спасаете жизни». 13 К сожалению, в данном случае это было не совсем так. Этим самолетам для взлета требовался экипаж из двух человек на борту, которые затем спасались. Это позволило сопровождающему базовому кораблю управлять ими по радио, а диспетчер получил преимущество новой технологии управления: телевизионное изображение вида из кабины управляемого самолета, а также вид на панель управления, чтобы помочь им в управлении, задача наведения самолета со взрывчаткой на цель. Несмотря на эту помощь, эта программа имела ограниченный успех, создавая большую опасность для американских экипажей, сопровождающих самолетов и городов, окружающих английские аэродромы, с которых они были запущены, как и для противника. Возможно, самое большое историческое влияние этих «Усталых Вилли», как их прозвали, заключалось в преждевременной детонации одного из таких переоборудованных B-24 Liberator, что привело к смерти Джозефа Патрика Кеннеди, предназначенного его семьей для этой должности, президента США. Затем эта задача выпала на долю его младшего брата Джона.
Ньюком находит дополнительное и провокационное значение в том, как велась программа беспилотных летательных аппаратов во время войны, что, как он полагает, не является чем-то необычным и сегодня. Во-первых, он идентифицирует, по-видимому, положительный способ быстрого добавления новых возможностей к беспилотнику (телевидение, радар и т. д.), явление «расползания требований», которое задерживает доступность, усложняет производство и увеличивает затраты. Он также видел институциональное сопротивление поддержке этой новой и непроверенной технологии, а также неспособность привлечь к работе оперативных командиров на раннем этапе процесса. Все это произошло в контексте войны, которую он характеризует как дело «приходи, как есть», в котором происходит несколько крупных технологических разработок, а большинство основных систем вооружений военного времени производились до начала войны.
Как отмечает Ребекка Грант во введении к исследованию Томаса Эрхарда, между окончанием войны и появлением «Хищника» в боснийской войне прошло 50 лет, период, когда БПЛА, казалось, впал в немилость. «Исчез из поля зрения» может быть более точным термином, поскольку ключевые программы, если еще не сами дроны, стали скрытными, работая в некоторой степени под прикрытием черных или секретных программ теневых организаций, таких как Национальное разведывательное управление (NRO), или, позже, Управление воздушно-десантной разведки Министерства обороны (DARO), и в некоторых случаях эксплуатировалось ЦРУ, а не ВВС США. На самом деле, как отмечает Эрхард, «американское разведывательное сообщество вносит наибольший вклад в разработку оперативных БПЛА США».
Ньюком описывает, как особые потребности холодной войны оказали некоторое влияние на развитие БПЛА после Второй мировой войны. Одним из факторов было понимание того, что следующая война будет ядерной. Опыт полетов пилотируемых самолетов над ядерными испытаниями на атолле Бикини продемонстрировал опасность помещения летного экипажа в такую радиоактивную среду, чтобы увидеть, что происходит, и поэтому из этого сценария возникла потребность в создании беспилотных самолетов-разведчиков для борьбы с такими «грязными», миссии. «Холодный» характер «холодной войны» также означал, что такие операции, которые проводились американскими войсками над враждебной территорией, были разведывательными полетами, а не ударными миссиями. Таким образом, Ньюком отмечает, что эти разведывательные полеты были одними из самых горячих миссий холодной войны, представляя реальную опасность для пилотов, укомплектовавших задействованные самолеты: в период с 1946 по 1990 год было потеряно 23 самолета и 179 экипажей, инциденты, если персонал был захвачен.
По мнению Ньюкома, эти три фактора – планирование ядерной войны, риски для летного экипажа и вероятность дипломатического затруднения – «помогли сделать разведывательную миссию логичным кандидатом на передачу беспилотным самолетам». 16 Таким образом, ранний поворот в сторону БПЛА, произошедший в условиях «горячей» войны, отошел на второй план. Тем не менее, горячие войны, конечно же, происходили в эпоху холодной войны, и в них принимали участие беспилотные летательные аппараты. Корейская война предоставила еще один повод для использования устаревших пилотируемых самолетов, нагруженных взрывчаткой (в данном случае Grumman Hellcats), приспособленных для использования в качестве радиоуправляемых ракет. Их сбрасывали с авианосцев, а затем дистанционно пилотировали к хорошо защищенным целям с сопровождающего самолета. Такой
