— Наконец-то хотя бы одно моё решение привело к чему-то хорошему, — вдруг тихо пробормотал Пятый, резко посерьёзнев.

Ей не хотелось бередить старые раны, тем более теперь, когда Эллисон знала, каким, оказывается, ранимым может быть её чёрствый брат. Она не была уверена в том, что лучше сказать, поэтому молчала какое-то время, собираясь с мыслями.

— Прости меня, — наконец, ответила она, поморщившись.

Просить прощения у Пятого? Это что-то новенькое.

Мальчик чуть повернул голову к ней и открыл глаза. Смерил её долгим, расфокусированным и блуждающим взглядом. Эллисон непонимающе нахмурилась, пытаясь разгадать эмоции по этому взгляду. До неё не сразу дошло, что он просто пытается справиться с головокружением и понять, какая из Эллисон, которых он видел, — настоящая. Она снисходительно улыбнулась. Придвинувшись к Пятому ближе, мягко положила ладонь на его глаза.

— Не мучай себя, — негромко сказала она, осторожно проводя холодными пальцами по горячему лбу в надежде, что это поможет унять боль. — Так лучше?

Пятый медленно кивнул.

— Немного, — слабо пробормотал он. — Гул стал тише. Не убирай руку. Спасибо.

Услышав слова искренней благодарности, Эллисон изогнула бровь, но ничего не сказала. Его голос был слишком тихим для того, кто привык скрывать любые слабости.

— Ты была права, — сказал он. — Насчёт того, что я виноват перед тобой и остальными. Не то чтобы я совершил ошибки или сожалел. Просто я в самом деле был тем самым гонцом.

Эллисон покачала головой.

— Даже если ты правда был виноват, не стоило говорить тебе об этом так… резко, — возразила она.

Пятый вдруг усмехнулся.

— Неужели побоялась задеть мои чувства? — насмешливо спросил он. — Эллисон, я прожил жизнь в два раза более долгую, чем твоя. Поверь, мои чувства не так легко задеть.

Эллисон не стала напоминать, как застала последствия его срыва. Отняв ладонь с его глаз, переместила её, зарываясь в волосы брата. Пятый напрягся. Не то чтобы он испытал слишком много ласки от кого-то из близких — утешений Клауса пару недель назад было явно недостаточно, чтобы привыкнуть.

Она не стала отвечать. Пятый посмотрел на сестру с лёгким удивлением. Глубоко вздохнул и уткнулся носом в подушку, позволяя усталости взять верх.

Позволяя Эллисон позаботиться о своём старшем брате, которому совершенно не нужна была ничья забота.

Пятый верно заметил: он был старше, чем она, и точно не нуждался в её материнской заботе, хотя предыдущей жертвой заботы Эллисон была Ваня. Его внешний вид не мог обмануть никого из Харгривзов — для всех было очевидно, что он прошёл через много лет бесконечных испытаний. Но, видимо, для самой Эллисон нужно было увидеть другую сторону заносчивого брата. Узнать о его слабостях. Она знала, что семья для Пятого всегда была важнее, чем всё остальное. Но одно дело знать, и другое дело — увидеть. Увидеть его настоящего, также, как и все, способного на простые человеческие эмоции, чтобы понять то, о чём она даже не хотела задумываться. Понять, что она тоже скучала по нему все эти годы, что он пропадал в одиноком апокалипсисе.

— Тебе нужно поспать, — констатировала Эллисон. — Утром станет лучше.

Пятый согласно кивнул и слегка нахмурился, словно собирался что-то сказать, но промолчал.

Эллисон почему-то казалось, что она точно знала, о чём он хотел бы её попросить, но ни за что не стал бы.

— Я останусь с тобой, пока ты не уснёшь, — мягко проговорила она, чуть улыбаясь. — Если хочешь.

Что-то подсказывало Эллисон, что оставаться долго ей с ним не придётся.

Пятый тут же растянул губы в ядовитой улыбке, защищаясь.

— Подоткнёшь одеялко и споёшь колыбельную? — язвительно спросил он.

Она пожала плечами. Ей почему-то вдруг очень-очень захотелось обнять своего вредного брата.

— Если настаиваешь, — в тон ему отозвалась Эллисон.