Гарри снова и снова повторяет:

— Я не знаю, что случилось. Я не знаю, где она. Вы нашли её?

Профессора были заняты помощью укротителям драконов и только сейчас находят возможность отчитать его за то, что он стоял там, а не на трибунах. Гарри молчит. Никаких объяснений и «безрассудных оправданий» они слышать всё равно не хотят. Профессор Снейп себе под нос пренебрежительно комментирует: «Такой же, как и его отец».

Директор громко ругает его, но также хвалит за то, что Гарри смог остановить дракона. Его не волнует незнание Гарри о том, что произошло, вместо этого он хвалит его, и глаза директора при этом гордо мерцают.

Сначала Гарри не понимает причину этого.

Затем он замечает студентов. Зрители ещё не ушли, слишком напуганные, чтобы покинуть якобы безопасные обереги, ни один из них не понимает, что дракон уже без особых усилий прорвался через них, и что она не вернётся в свою темницу ни при каких обстоятельствах, и уж тем более при столь надуманных, как убийство кучи школьников. Все они видели, как она была оторвана от своей кладки. Они также не думают об охранных чарах, окружающих замок, которые во много раз надежнее и мощнее, считая путь до замка слишком опасным. Они также случайно стоят достаточно близко, чтобы всё слышать. Их лица становятся зелёными от зависти и красными от гнева.

— Зачем он кинул своё имя в кубок, этот искатель внимания! — шепчутся потом в коридорах.

— Надо было просто признаться, что он обманул кубок. Тёмная магия, говорю же!

Почему, спрашивает себя Гарри, директор хочет изолировать его от всех остальных студентов?

***

Гарри берёт с собой уменьшенного дракона. К счастью, она понимала, что некоторое время Гарри не сможет улизнуть, оказавшись в центре внимания. Не зная другого места, он ведёт её в Тайную Комнату. Там он снова оплакивает василиска, труп, законсервированный холодом и нетронутый временем. Затем он выпускает дракона, объясняя ей, что происходит.

— Я позволяю тебе это, юный Говорящий — говорит она. Не прошло и минуты, как она пригрозила ему, что, если с ней или, что ещё хуже, с её яйцами что-то случится, он покончит с собой от страха ещё до того, как она найдёт его.

Как только все укротители драконов уходят, разочарованные, злые, сбитые с толку, но смирившиеся с потерей дракона, Гарри проскальзывает в Запретный Лес, возвращает дракону и её яйцам прежний размер и прощается с ними.

Дракон долго смотрит ему в глаза, прежде чем решительно кивает.

— Я кое-что тебе подарю.

Гарри пытается отказаться, но, возможно, он нашёл существо даже более упрямое, чем домовые эльфы.

Она пророчествует.

— Не верь мерцающим глазам, не проверяй красные глаза, но доверяй белым глазам.

Гарри благодарно кивает и смотрит, как дракон медленно уходит. Он понимает только одну подсказку — да, директору доверять ни в коем случае нельзя. Смысл остального ускользает от него, но он уверен, что поймёт его в своё время.

Дракон исчезает в лесу.

***

Гарри уже идет в библиотеку, когда слышит это.

— Значит, ты вроде как… дружишь с Поттером? — спрашивает кто-то. Голос женский, нормального тембра, не искусственно высокий, каким любят говорить некоторые девушки. Она звучит немного неуверенно, но также, несомненно, с любопытством.

Он уже не в первый раз сталкивается с тем, что кто-то сплетничает о нём, поэтому Гарри не обращает на девушку особого внимания… пока не слышит ответ.

— Да, вроде как дружу — неуверенный, почти осторожный ответ.

Голос знакомый.

Тогда девушка должна быть Сьюзен Боунс.

Теперь Гарри оказался в неловкой ситуации: он не может продолжить свой путь, не заставив их обоих думать, что он подслушивал их разговор. Или мог? Должен ли он пойти другим путем?

Но… так приятно было бы снова поговорить с Невиллом. Прошли недели с тех пор, как он в последний раз разговаривал с ним. В тот раз, когда он попросил немного времени, чтобы смириться с тем фактом, что -Тёмный-Лорд-Волдеморт-его-родственная душа-источник-всего-плохого-и-злого-и-Тёмного-если-мы-предназначены-друг-другу-что-это-говорит-обо-мне-никогда-никому-не-говори-никогда-никогда- он увидел на своём запястье заклинание, которое впервые унесло жизни его родителей, увидел заклинание, которое забрало у него родителей, увидел заклинание, которое навсегда изменило их жизнь в худшую сторону. Невилл, как идеальный друг, был очень понимающим. Он даже немного рассмеялся и сказал, что на самом деле ценит возможность проводить немного больше времени со Сьюзен, но тут же поспешил заверить Гарри, что всё равно бросит всё, чтобы поговорить с ним, как только Гарри будет к этому готов.

И этот разговор был очень давно. Кажется, прошло не две недели, а скорее два месяца. Но Гарри нужно было провести это время в одиночестве, чтобы размышлять, паниковать, горевать, планировать, колебаться и отчаиваться.

Он надеется, что Невилл не будет держать на него зла за это.

— Тогда расскажи, о чём вы двое всё время общаетесь? На самом деле никто ничего о нём не знает, — продолжает Сьюзен, любопытство которой сейчас превалирует, всё больше и больше подавляя её нерешительность по мере того, как растёт её желание узнать ответы на интересующие её вопросы.

— Ну… — Невилл делает паузу. Гарри улыбается, представляя, как он выдыхает воздух изо рта слишком тихо и долго, чтобы это можно было назвать просто вздохом, его глаза обращены к потолку, как будто там и будет найден ответ на сложный вопрос, он дважды моргает, пока о чём-то размышляет, и, твёрдо глядя в глаза своему собеседнику, говорит — Обо всём и ни о чём, если честно. Мы много говорим о магии, которая вызывает непонимание у него, и о маггловских вещах, которые вызывают вопросы у меня.

— Так это правда, что он вырос с магглами? — снова спрашивает Сьюзен.

Невилл молчит секунду или две. Гарри задерживает дыхание.

Наконец, Невилл открывает рот.

— Да, да, он и правда с ними живёт. Хоть и не любит… говорить об этом.

И, фигурально выражаясь, это бьёт Гарри в под дых.

***

Гарри снова свернулся калачиком на подоконнике в общежитии, холодная каменная стена позади него давно согрета теплом его тела. На этот раз Гарри взял с собой одеяло, завернувшись в него так, что из-под тяжёлой ткани торчит только его голова. Он уже снял туфли и брюки, а также мантию и рубашку на пуговицах. Без одеяла он наверняка замёрзнет. Потому что даже завёрнутый в тёплое одеяло по самые брови, он чувствует холод.

Разве предательство не должно жечь его изнутри?

Невилл раскрыл личную информацию, которую Гарри сообщил ему по секрету, безоговорочно доверяя ему, потому что был уверен, что Невилл никому ничего не расскажет. По сути, Невилл — единственный, кому Гарри что-то рассказал, потому что тот был его единственным и первым другом среди людей. Домовых эльфов не волнует прошлое Гарри, пока ему не причиняют вреда. Портреты, после стольких лет, когда им не с кем было поговорить, кроме самих себя, больше говорят, чем слушают. Призраки любят глубокие философские дискуссии. Они мертвы так долго, что утратили представление о том, что значит быть живым. Они не чувствуют физической боли, не истекают кровью, не ломают себе конечности и не умирают. Они рассказывают об ужасных наказаниях и рассыпаются в похвалах по поводу мер противодействия преступлениям. Отчаявшиеся люди украли буханку хлеба, чтобы накормить свою голодающую семью, а призраки спорят друг с другом, рассуждая о способах его наказания, начиная с депортации в Австралию и заканчивая отрезанием одной руки с ужасными подробностями.

Хотя Гарри также считает библиотечный портрет чем-то вроде друга, отношения, которые у них есть, полностью отличаются от тех, которые у него… были с Невиллом. С портретом он говорит об учёбе. Они обсуждают Тёмную и Светлую магию, теорию магии, домашние задания, турнир Трёх Волшебников, сбежавших драконов, василисков и оборотней многовековой давности и современных, а также улучшают защиту браслета. Они не говорят о чувствах или прошлом и даже не спрашивают ни о том, ни о другом друг у друга. Они оба понимают, что у другого есть секреты, которые он предпочел бы скрывать — например, Гарри до сих пор не знает имени библиотечного портрета — и без слов понимают, что прошлое есть прошлое, и оно должно оставаться там.