Действительно, в какой ситуации вы первым делом скажете незнакомцу: «Твои бородавки бесчисленны и прекрасны, как звёзды» или «У тебя такие же зубы, как у моего домашнего эльфа»?

Удивительно, что хоть один из Блэков соединился со своими родственными душами…

Гарри думал о том, чтобы ненадолго сбежать, когда собирается за школьными принадлежностями.

К сожалению, его сопровождают другие обитатели дома. Через несколько секунд, когда они громко выкрикивали его имя, все глаза в переулке смотрят-наблюдают-жадно-голодно-поклоняются-герою.

Гарри хотел уйти немедленно, но вспомнил, как хотел стать сильнее.

В тот день у него была только одна легкая паническая атака.

Он считает этот опыт успешным.

Поняв, что он отправился за покупками с несколькими людьми, которых называют либо «стойкими сторонниками Света», либо «ненавидящими Тьму предателями крови», которые отказываются даже от простого упоминания о Лютном Переулке, он не смог пойти навестить Сильвию.

Он не беспокоится об этом. По крайней мере, слишком сильно.

Наверное, она это предвидела.

***

В этом году вместо карет профессор Хагрид сажает всех студентов в лодки. Как будто они снова оказались на первом курсе, студенты перемещаются через озеро в Хогвартс.

Единственная разница в том, что теперь у Гарри есть своя лодка, которую все остальные избегают, как если бы у него была заразная болезнь, и что Малфой и Рон по какой-то иронии судьбы оказываются в одной лодке. Примерно через половину пути Рон каким-то образом падает в холодную воду. Ликование на лицах Малфоя, Гойла и Крэбба намекает на то, что произошло на самом деле. Гермиона начинает кричать, чтобы кто-нибудь спас Рона, разве никто не знает, что в озере живут водяные демоны? Профессор Хагрид начинает грести к ним, но это занимает некоторое время, так как он находился в самом начале флота лодок. Появляется рыжая голова Рона. Он выкашливает воду, отчаянно плещется и цепляется за деревянные весла. Пытаясь вернуться в лодку, он каким-то образом умудряется так сильно нагнуть её, что она переворачивается, заливая Малфоя и его головорезов. Подплывает профессор Хагрид и вытаскивает их всех за капюшоны. Он немного встряхивает их, как кошка встряхивает за холку своих непослушных котят, прежде чем посадить их всех в свою лодку. Гарри опасается, что она сломается, не рассчитанная на такой большой вес, но она выдерживает. Профессор Хагрид переворачивает маленькую лодку, сделанную для студентов, и сажает в нее Крэбба и Гойла. Малфой и Рон, по его словам, останутся с ним, чтобы он мог «присматривать за этими возмутителями спокойствия». Всю дорогу до замка Рон дуется, а Малфой громко клянется, что «мой отец узнает об этом!».

Гарри не думает, что он единственный вздохнул с облегчением, когда студенты разошлись, добравшись до замка.

В первый учебный день директор объявляет, что в этом году в квиддич играть не будут, что вызывает большую волну недовольства. Гарри думает, что даже случаи окаменения в позапрошлом году не так сильно повлияли на настроение учеников. Лично ему всё равно. Ему была любопытна игра, и он пошел посмотреть её ещё на первом курсе, но выдержать все крики зрителей было ему не по силам. Кроме того, игра была не настолько интересной, чтобы он стал сокращать своё время в библиотеке или на тренировках. Он также не понимает, как кто-то может получать удовольствие от игры, в которой одна ошибка может снести вам голову, или заставить вас упасть на землю с большой высоты, или как-то ещё серьёзно травмировать вас. Разве их жизнь уже не достаточно опасна? Они все мазохисты? Им нравится быть раненым без особой причины, кроме нескольких очков дома и шанса на блестящий трофей, который ничего не значит в реальной жизни вне стен школы и даже внутри неё?

Затем директор объявляет, что вместо этого будет проходить Турнир Трёх Волшебников.

Гарри никогда раньше о нём не слышал, и, судя по любопытному шёпоту вокруг него, никто другой тоже. Директор также заявляет: «Будьте уверены, что наибольшее внимание будет уделяться безопасности».

Это совсем не успокаивает Гарри.

Прежде чем кто-либо еще встанет, он уже снаружи и быстро идёт в библиотеку.

Однако по дороге его перехватывает Невилл.

Возможно, это неправильное слово; в конце концов, он мог бы проигнорировать Невилла с его улыбкой и лёгким жестом рук, спрашивающим, есть ли у Гарри время, чтобы они встретились наедине. Но это Невилл. Библиотека и знания могут подождать его ещё одну ночь. Так что Гарри кивает в ответ и поворачивает налево, идя по извилистым коридорам, пока не оказывается перед потайной комнатой, в которой он всегда встречается с Невиллом. Его друг прибывает всего через несколько секунд, выбрав другой маршрут.

— Гарри! — говорит он с ослепительной улыбкой — Как твои дела?

Улыбка Гарри гораздо более тонкая, хотя и не менее теплая.

— Я в порядке. Как прошло твоё лето?

Они оба садятся. Комнату убирали домашние эльфы с тех пор, как Гарри проговорился, что он регулярно ею пользуется. Он делает мысленную пометку поблагодарить их позже.

— Отлично, правда! — Невилл начинает рассказывать обо всех растениях, которые он получил на свой день рождения, который, по-видимому, на день раньше дня рождения Гарри. В свою очередь, Гарри рассказывает ему о том, что провёл лето в слишком тесном контакте с семьёй Уизли и Гермионой.

— Лучший день, — размышляет он, — несомненно, был, когда Фред и Джордж нарисовали несколько рун, которые перекрасили одежду Рона в слизеринские цвета. Он был так зол! По крайней мере, его лицо тогда соответствовало его любимому красному цвету Гриффиндора.

В отличие от прошлого года, Невилл не хихикает над этой историей. Вместо этого он выглядит задумчивым.

— Ты… ты провёл лето с Роном, который более или менее ненавидит тебя, и Джинни, которая преследует тебя, и Гермионой, которая раздражает тебя до смерти, и ты считаешь это лето хорошим?

Гарри чувствует, как улыбка сползает с его лица, но заставляет уголки рта подняться в кривой копии счастливого лица.

— Ну, мои родственники не очень любят магию, поэтому и я им не очень-то нравлюсь, — признаётся он беззаботным тоном, как будто ему всё ещё не больно, как будто нелюбовь к Гарри — это их самый страшный грех, который они когда-либо совершали, как будто они никогда не причиняли ему боль сильнее, чем может причинить язвительный комментарий — И ты знаешь Рона — когда он не сосредоточен на тебе, смешно наблюдать за его промахами. У него есть эта сверхъестественная способность попадать в самые неловкие ситуации на свете. Буквально за день до нашего отъезда он спросил у портрета, кем он и его жена были при жизни, хотя пара явно была отцом и дочерью, и хочу отметить, что этой даме не понравилось, что её считали такой же старой, как её отец. За день до этого…

Невилл успешно отвлекается на истории и слишком занят смехом над Роном, чтобы расспрашивать о Дурслях. Довольный собой, Гарри рассказывает ему о том, как Фред и Джордж спрятали все книги в доме, и о бурной реакции Гермионы на это.

***

Оказывается, в библиотеке нет ни одной книги, в которой бы упоминался этот турнир.

К счастью, библиотечный портрет имеет доступ ко всем книгам, которые когда-либо стояли на полках, а не только к тем, что есть на них сейчас. Он читает вслух, пока Гарри повторяет все заклинания, которые он уже выучил, от тех, что он выучил на первом курсе, до тех, которые он выучил самостоятельно, от Света до Тьмы.

И портрет, и Гарри недоумевают, почему снова было решено провести смертельное соревнование. Даже со всеми защитными и предупреждающими мерами прошлого — а их было много — многие участники погибли. Гарри не может представить, чтобы в Хогвартсе было много защиты. В то время три участвующие школы объединили всё своё магическое мастерство и знания, чтобы построить место, используемое только для Турнира Трёх Волшебников, окружив его всеми существующими защитными заклинаниями и защитными чарами. Тем не менее, один участник три года спустя умер. Это был последний турнир, который когда-либо проводился.