— Профессор Брэнд! — кричит Гермиона.

Гарри оборачивается и видит, как он выглядывает из класса с пером за ухом и чернильными пятнами на пальцах.

— Простите, простите, — смеется он — Я увлекся своим последним исследованием. Больше не повторится, обещаю!

Он подмигивает Гарри, как будто у них есть общая великая тайна. Гарри ловит себя на том, что отражает его улыбку, хоть и менее сильную её версию.

Профессор приглашающе машет рукой и отступает, чтобы впустить студентов. Гермиона подходит к нему, её щеки краснеют от праведного гнева.

— Профессор, Гарри сказал что-то совершенно неприемлемое и неуместное!

Профессор поднимает бровь.

— И что же это было, мисс Грейнджер?

Она начинает пыхтеть, не решаясь повторить тяжкий проступок, произнеся такие мерзкие слова, как «грудь». Рядом с ней Рон ужасно покраснел, так же не в силах произнести эти слова.

Гарри хочется закатить глаза от их незрелости.

Профессор Брэнд поднимает вторую бровь.

— Ну что, мисс Грейнджер? Я жду. А со мной ждёт весь класс. Так что, могли бы вы немного ускориться?

Через несколько секунд заикания профессор улыбается.

— Что ж, я рад, что ничего не произошло. Заходите, заходите, давайте начнем урок!

Он подзывает студентов ближе. Гарри радостно бежит в конец класса и садится на свое место. При напоминании о том, что она — она! — задерживает класс, Гермиона спешит к своему столу так быстро, что чуть не спотыкается.

Профессор снова смотрит на Рона.

— Ну, я не буду повторять это снова, мистер… Подождите, подождите, дайте угадаю. Ты очень похож на тех близнецов Уизли. Ты их младший брат? Они довольно изобретательны в рунах, хотя плохо справляются с задачами, которые я им даю. Если я скажу им перевести скандинавскую сказку про гнома и лешего, я точно могу рассчитываю получить отработанную последовательность рун для создания вонючей бомбы. Я имею в виду, эта последовательность работала, поэтому я все равно дал им баллы, но это… Это совсем не интересно, не так ли? Но у вас нет этого курса, не так ли?

Лицо Рона зеленеет от зависти. Он сердито смотрит в пол. Он, защищаясь, рявкает: «Нет, я взял Прорицание вместо Рун!»

Профессор хмурит брови.

— Тогда тебе лучше бежать. В башне, в которой проходят занятия, живет профессор Трелони, так что она никогда не опаздывает. Тебе лучше поторопиться, пока она не прислала кого-нибудь за тобой, потому что забеспокоилась.

Рон бледнеет так быстро, что кажется, что он истекает кровью. Он бормочет что-то о «спасибо», «увидимся позже» и «извините» и уходит.

Урок начинается и проходит нормально, но в конце профессор задерживает Гермиону. У девушки слезы на глазах, она думает, что попала в неприятности. Но у профессора Брэнда есть только несколько добрых слов для нее.

— Помните, что не у всех границы такие же, как у вас, мисс Грейнджер. То, что для вас не проблема сделать что-то, например, показать свою метку души, не означает, что другой человек думает также.

Ах, думает Гарри. Значит, он слышал то, о чем они говорили.

Он надеется, что профессор достучится до Гермионы, ведь он сам потерпел неудачу.

В следующий раз, когда он встречается с Гермионой и Роном, они сердито смотрят на него.

Жаль. Даже профессору не повезло.

Гарри теперь часто встречается с Дианой Гудвилл, по два часа каждую субботу. Она не учит его магии, как он надеялся, или манерам и этикету, как он предполагал.

Вместо этого она учит его «слизеринству», как она это называет.

Она учит его распознавать ложь — в чем он уже хорош благодаря мерцанию глаз — фальшивому состраданию, снисходительности и тому, как читать язык тела, что у него получается лишь частично, дядя-Вернон-злой-тетя-Петуния-злобная-Дадли-игривый-главный-инстинкт-прячься-и-никогда-не-будь-найденным. Она учит его, как говорить хитро, запутанно и со смыслом, как заманивать в ловушку медово-сладкими словами, как внимательно вслушиваться в скрытые смыслы. Она читает ему лекции о том, как мыслить хитро, как предсказывать реакцию других, как влиять на чужие решения. Она рассказывает ему о лучших способах узнать чьи-то секреты, а затем использовать их против них, когда промолчать, а когда лучше раскрыть карты. Она сообщает ему о разных масках и о том, когда их снимать, а когда защищаться вдвое сильнее, чем обычно.

Она также учит его задавать вопросы и что не все, кто смеется над ним, злобно смеются над ним.

— О, Мерлин, ты действительно понятия не имел, как его зовут, поэтому назвал его просто Королем? И Верховным Королём? — выдыхает она между взрывами смеха.

Оказывается, бывшего короля зовут Нерон.

— Даже несмотря на это, ты никогда бы не подумал, что его с такой внешностью зовут именно так, — хихикает она.

Это верно; первый образ безумного императора, который якобы сжег Рим, — это не тощая фигура последнего слизеринского короля.

Гарри также узнает, что Нерон и Диана помолвлены и являются родственными душами, что его удивляет. Он знал, что они близки, но не думал, что они уже готовы пожениться, как только Диана закончит школу, и планируют родить первого ребенка в течение пяти лет.

Но, как говорит Диана, «это мое личное дело, когда я выхожу замуж, когда и сколько у меня детей, и если кому-то это не нравится, пусть пойдут к черту».

Гарри также узнает, что даже у настоящих леди, таких как Диана, может быть грязный рот, напоминающий матросский, и что общий путь не подходит для всех.

Однако самый важный урок, о котором он будет размышлять годы спустя, заключается в том, что она учит его, как уважать кого-то и каково это — иметь образец для подражания.

Таинственная фигура снова следует за ним.

Он игнорирует ее и надеется, что она просто исчезнет.

Следующий урок Защиты проводит профессор Снейп, насмехаясь над ними и рассказывая совсем другую тему. Оборотни. Гарри знаком со слизеринской манерой вести себя, когда они дают тонкие намеки, чтобы не дать уличить себя.

Позже он проверяет лунный календарь. Этот день оказывается днём перед полнолунием.

Профессор Люпин возвращается через два дня, выглядя потрепанным, как будто он должен лежать в постели в больничном крыле, а не преподавать в классе.

Гарри решает никогда не выходить на улицу в ночь полнолуния и возвращает свое внимание к более важным вещам, таким как улучшение защитных чар, исцеляющих заклинаний и защите своего браслета и других вещей.

Интересно, однако, что никто другой, кажется, не понял намёк, хотя профессор Снейп фактически подал им этот секрет на блюдечке с голубой каемочкой. Вокруг не звучит паническое или надменное «Мой отец узнает об этом!» и нет никаких отказов даже шаг сделать в класс Защиты. Но, возможно, Гарри что-то неправильно понял, как это часто бывает. Большую часть информации он получает либо из книг, либо от портрета, которого не было в живых сотни лет. Оба источника сильно устарели. Может, оборотней уже не так боятся и ненавидят? Проклятие изучено лучше, и даже есть частичное излечение. Это звучит как веская причина для того, чтобы оборотни лучше интегрировались в общество, чем это было в давно минувшие времена.

Вспоминая лекцию профессора Снейпа и грубые слова предупреждения, которые он произнес, Гарри приходит к выводу, что это совсем не так. Вместо того, чтобы отправлять оборотня как можно дальше в дни перед полнолунием, как это было во времена, когда библиотечный портрет был еще жив, или запирать их в подвале или клетке на ночь, это не происходит и складывается ощущение, что «современный» оборотень опасен повсюду, и лучше всего держаться подальше от любого места, в котором даже теоретически возможно присутствие такого человека.

Как это позволяет оборотням жить, профессор Снейп не сказал.

Возникает и ещё один вопрос: если оборотни так обособлены и их жизнь отличается от образа жизни волшебников и ведьм, и, кажется, их так сильно боятся и ненавидят, почему один из них преподает в Хогвартсе?

***