Профессор немного размышляет, а затем отвечает:

— Вы могли бы это сделать, но это было бы мучительно сложно. Я говорю о пятидесяти последовательностях рун или даже больше, и это если речь идёт об одном фиксированном объекте, который не может изменить свои свойства так, как это может делать живое существо.

— Так что вам придётся наложить заклинание на предмет. Тогда не имеет значения, изменится ли оно, потому что заклинания не такие специфичные, верно? — Гарри смотрит на него из-под челки, нервно скрещивая руки на груди — Я прочитал наш учебник за лето, но там не было ответа на мой вопрос, можно ли включить Руны в арифмантическое уравнение. Если бы уравнение было составлено без рун, решение могло бы не сработать, если хотя бы одна руна противостояла заклинанию, пусть даже частично.

Профессор немного размышляет, но быстро останавливается, чтобы заговорить.

— Это действительно так. Десять баллов Слизерину за то, что ты приложил усилия к решению этого вопроса. Должен сказать, что я никогда не думал об этом. Я поговорю об этом с братом; может, он что-то знает. Сочетание арифмантики с рунами… Но как долго ты думал над этим?

Слегка смущённый, Гарри борется с желанием прикусить губу, или посмотреть на свои ногти, или почесать шею, но он не может удержаться от того, чтобы отвести взгляд от профессора, и не может удержаться от того, чтобы не начать говорить быстрее.

— Я читал свою книгу по рунам, когда заметил, что последовательность для подобной двухчастной магии, подобной той, которую я привел в качестве примера, выглядит очень сложной, и я подумал, что арифмантическое решение будет проще. Но когда я сравнил решение этой проблемы со своими книгами по арифмантике, решение оказалось еще более сложным. Предстояло произнести около двадцати заклинаний. Затем я пригляделся и обнаружил, что сложная часть для рунического решения была только второй частью, которая была легкой частью арифмантического решения. Я посмотрел, возможна ли такая комбинация. Я имею в виду, что можно нанести Руны на объект, а затем наложить на него заклинание, я это знаю, но я задавался вопросом, существует ли какое-то решение, которое связывает их вместе. Насколько мне известно, люди обычно принимают решение в пользу рун или арифмантики, поэтому они не могут придумать решения обоими способами, а затем сравнить их так, как это сделал я. Это также заняло довольно много времени, но, вероятно, это потому, что я новичок в обоих этих предметах.

В конце концов, его тон становится таким высоким, что звучит почти вопросительно. Гарри вздрагивает.

— Итак, вы спрашиваете меня, существует ли арифмантическое уравнение, решением которого является последовательность рун в сочетании с заклинанием, и есть ли арифмантическое уравнение, в которое вы не только ставите цель и текущую ситуацию, но и вовлеченные руны. — резюмирует учитель. — Извините, мне нужно немедленно поговорить с братом. Нам нужно изучить это, и если этого еще нет, придумать это! Это было бы гениально!

С этими словами он ушел, оставив сбитого с толку Гарри.

Разве это не было очевидно? Неужели до этого никто не додумался?

На Древних Рунах на следующий день профессор представляется как «Профессор Брэнд Первый, пожалуйста, зовите моего брата вторым, он младший. И нет, неважно, что его урок был первым. Скажи ему это при следующей встрече!»

Его лекция была похожа на лекцию его брата, только больше восхваляющяя достоинства рун. Для тех немногих, кто занимается и Арифмантикой, и Древними Рунами — а именно трём людям; одной девушки из Рейвенкло, которую Гарри не знал, Гермионе и самому Гарри — этот урок показался очень скучным, но профессор обещал больше разнообразия на всех следующих занятиях.

После занятий он удерживает Гарри и расспрашивает его о «новаторском исследовательском вопросе». Гарри может давать только те же ответы и объяснения, что и вчера. Профессор некоторое время размышляет, прежде чем предложить Гарри участие в экспериментах, необходимых для обнаружения этой новой связи. Гарри, потеряв дар речи, может только счастливо кивнуть.

Позже библиотечный портрет ругает его за то, что он так не верит в удачу, упавшую ему прямо под ноги, но доволен таким развитием событий.

***

Конечно, Гарри не может внести большой вклад, когда профессора Брэнд и он начинают встречаться, чтобы начать работу над их проектом. Он новичок и в древних рунах, и в арифмантике, и большинство дискуссий проходит мимо его понимания. Но поскольку он новичок, он может прерывать профессоров и задавать вопросы, которые может задавать только тот, кто не знаком с темой. На некоторые из его вопросов легко ответить, поскольку они, кажется, возникают каждый год в классе, в то время как другие растворяются в многочасовом обсуждении. Некоторые, кажется, сбивают профессоров с толку: «Почему арифмантические уравнения дают характеристики только заклинания? Разве это не может с таким же успехом работать с характеристиками рун?» Они должны хорошенько подумать над этими вопросами, записать их и поклясться найти ответ.

В целом, Гарри доволен всей сложившейся ситуацией. Пока профессора экспериментально пишут и решают уравнения и проверяют результаты, Гарри сидит со своими книгами, делает домашнее задание или учится. Когда они обсуждают результаты своих экспериментов или планируют, что делать дальше, Гарри слушает и пытается понять, о чем они говорят. В свободное время он теперь концентрируется на книгах о древних рунах и арифмантике, легко достигая понимания, которого еще нет у большинства четверокурсников. Обладая этими знаниями, он вычисляет, какие чары он может привязать к какому амулету, и надевает их на свой браслет, чувствуя себя в большей безопасности с каждым добавленным кусочком защиты.

Между уроками Гарри замечает снующую за ним фигуру.

Он задается вопросом, что все это значит, но игнорирует его.

***

Судя по всему, профессор по уходу за магическими существами ушел на пенсию в прошлом году, и теперь мистер Хагрид преподает этот предмет.

Гарри задается вопросом, как он может показать им что-то, защитить их или животных, когда он даже не может произнести простейшее заклинание и, что более важно, почему ему не разрешено это делать.

Первый урок заканчивается так, как и ожидалось. Профессор Хагрид хочет, чтобы студенты поклонились гиппогрифам. Рон так криво кланяется, что животное смотрит на него, фыркает и отворачивается. Малфой смеется так сильно, что падает во время своего поклона и приземляется на траву, которая все еще немного мокрая от вчерашнего дождя, пачкая свою мантию грязью. Теперь смеется Рон, пока Малфой не хватает его за лодыжку и не швыряет в грязь. Все гиппогрифы отворачиваются от них обоих, что оскорбляет их. Они начинают спорить и обвинять друг друга, почти толкая друг друга в гиппогрифа, который угрожающе поднимается на задние ноги.

Мальчики одинаково напуганы и издают одинаково высокий писк. Остаток урока они прячутся за другими учениками, подальше от гиппогрифов. Животные тоже пытаются их игнорировать.

Гиппогрифы стекаются к Гарри, который поднимается из собственного поклона, получив одобрение зверя напротив него. Он выбрал этого гиппогрифа, потому что тот был самым тощим и стоял немного в стороне от других. Как позже объясняет профессор Хагрид, гиппогриф, который должен стоять в стороне и наблюдать, является лидером. Он стоит вдали от других, чтобы следить за стадом и возможными опасностями. Для гиппогрифов мускулы и устрашающий рост не так важны, как интеллект и наблюдательный взгляд. Он в восторге от того, что Гарри завоевал уважение именно этого Гиппогрифа, поскольку к нему сложно даже приблизиться, другие гиппогрифы немедленно вмешиваются, если существо, приближающееся к нему, может быть хоть немного опасным.

Гарри доволен одобрением гиппогрифов, но не в восторге от ядовитых взглядов, брошенных на него одноклассниками. Некоторые из них считают, что простой полукровка ни в чем не должен быть выше среднего. Другие считают, что Гарри, как Наследник Слизерина, который заставил окаменеть студентов в прошлом году — как бы он это ни сделал — вообще должен быть изолирован от общества. Третья группа студентов завидует его успеху там, где они сами потерпели неудачу. Четвёртые считают, что Гарри Поттеру уже хватило славы и внимания на всю оставшуюся жизнь, и поэтому он должен оставаться где-то в тени безвестности, не отличаясь даже в самых простых школьных заданиях. Гарри зажимается и смотрит в землю, прерывая зрительный контакт с травой только на короткое время, чтобы оглядеться, убеждая себя, что никто не приблизился к нему с того момента, как он последний раз поднимал взгляд.