Он убил человека.

Странно, насколько его нынешние эмоции отличаются от той паники, которую он испытал, когда ему пришлось убить василиска. Может быть, это потому, что он не знал Василиска? Может быть, потому что то убийство было больше похоже на драку? Может быть, потому, что это была почти равная битва, одна сторона была слепой, а другая слишком маленькой? Может быть, потому, что Василиск сошёл с ума от времени и потерь? Может быть, потому что Дамблдор все-таки был человеком? Но нет, жизнь василиска была такой же важной, как и жизнь Дамблдора, даже если один из них больше походил внешне на Гарри, чем другой. Оба были умны и способны делать ужасные или великие дела, и оба они делали и то, и другое. Так почему же смерть Дамблдора ударила по нему сильнее? Возможно, директор был сумасшедшим, пытаясь заставить ребенка сражаться с печально известным Темным Лордом. Он напал на Гарри и умер, когда тот пытался защищаться, но все оправдания в мире не помогают Гарри спокойнее относиться к чужой смерти.

Вальбурга прочищает горло и вырывает Гарри из водоворота мыслей, в котором тот начинает тонуть. Он трясёт головой, чтобы прояснить мысли, и продолжает, как ни в чем не бывало.

— Дамблдор мертв. — произносит он.

Вальбурга впадает в противоречивое молчание. С одной стороны, ясно, что Дамблдор ей никогда не нравился, ни как учитель, ни как директор ее детей, ни как фактический лидер волшебного мира. С другой стороны, она с осторожностью относится к тому, что сказать Гарри, видя, как он снова оцепенело смотрит на свои руки, лишь мельком поглядывая на нее поверх оправы очков.

Гарри точно знает момент, когда она замечает, что его браслет пропал. Ее глаза становятся большими; она пытается скрыть свое удивление и любопытство, сглатывая и переводя взгляд на его лицо. Когда она понимает, что ее поймали, она краснеет. Без дальнейших просьб Гарри переворачивает запястье и поднимает его, чтобы показать ей свои слова. Первый человек, которому он их показывает, с усмешкой думает он. Если бы у него был выбор, или хотя бы чуть больше выбора, он никогда никому не показывал бы своих слов. Но если бы ему было абсолютно необходимо, он показал бы их портрету в библиотеке, одной из своих ближайших наперсниц или Сильвии — хотя он совершенно уверен, что та уже и так знает о них.

Вальпруга задыхается, когда видит Авада Кедавру, и еще раз делает это, когда замечает, что надпись красная. Ее глаза отчаянно устремляются к Гарри.

— Ты, ты — он — как ты — твоя родственная душа — Том Реддл?

Гарри горько усмехается.

— Я не знаю, — размышляет он — моя родственная душа это Том Реддл, блестящий староста, или Темный Лорд Волдеморт, частица души, которой он является? Есть ли разница между ними двумя или они одинаковы, когда не охвачены безумием? Если это так, то неужели я уже потерял свою родственную душу еще до того, как у меня появился шанс встретиться с ней? Если это Тёмный Лорд, должен ли я уничтожить его, чтобы спасти от самого себя? — он переводит измученные глаза на Вальбургу — Хотел бы я знать.

— О, дорогой, — вздыхает она — Я так хочу обнять тебя. Ты так долго терзал себя этими мыслями, не так ли? Когда ты узнал? Как долго ты нёс это бремя в полном одиночестве?

Гарри пытается притвориться, что его мысли не сразу переходят к уроку Защиты и так же быстро к Теперь-Я-Могу-Тебя-Коснуться-БОЛЬ.

— С четвертого курса.

Вальбурга снова задыхается и смотрит на него страдальческим взглядом.

— О, милый, милый… Я бы причинила ему боль, если бы только могла. Я защитила бы тебя даже от него и от того, во что мы оба верили.

Гарри пытается улыбнуться, но не смотрит на Вальбургу, понимая, что у него выходит скорее гримаса.

— Спасибо.

Она поднимает руку, чтобы потереть мочку левого уха, ее обычная реакция, если она в чем-то не уверена, но в конце концов говорит, немного отчаянно пытаясь хоть как-то подбодрить Гарри:

— Но ты сказал, что ему лучше, верно? Ты сказал мне это, когда мы в последний раз разговаривали. Он уже частично восстановил рассудок, не так ли?

Гарри поражённо моргает, он не думал об этом в своей панике.

— Да, это правда, верно, именно так — его обнадеживает свой же ответ. Но в его тоне все еще чувствовался оттенок страха, потому что даже попытка исцеления Темного Лорда Волдеморта может оказаться бесполезной — Он стал лучше, и теперь у него еще больше частиц души, так что он должен стать еще лучше. Может быть, если он достаточно придёт в себя, он даже не станет зажигать свечи из тел магглов на свой следующий день рождения. Ну или хотя бы не станет с таким рвением охотиться за мной. Может быть. Я надеюсь.

— Ты его родственная душа! — яростно протестует Вальбурга — Он не причинит тебе вреда!

Гарри сардонически улыбается.

— Может, я и его родственная душа, но я также тот, кого он объявил своим заклятым врагом. Вы действительно думаете, что он не убил бы меня, если бы боялся, что я могу встать у него на пути?

Вальбурга колеблется с ответом только несколько секунд.

— Я очень хорошо знала Тома Реддла, — наконец признается она тихим голосом — Я видела зависть в его глазах, когда кто-то находил свою вторую половинку. Я видела в его глазах ненависть, когда кто-то спрашивал, будет ли у Тома родственная душа, но я также видела в них страх. Он долго ждал. Я не думаю, что он причинил бы тебе боль.

Гарри снова возражает.

— Может быть, он и не причинил бы мне физический вред. Но неужели вы думаете, что его безумный разум может считаться с эмоциональным ущербом или что он никогда не нанесет удар в гневе, страхе или безумии?

Вальбурга вздрагивает и замолкает.

***

Как этот слабый, сжавшийся ребенок может быть его родственной душой? Как он мог ждать семьдесят лет, чтобы получить такое вознаграждение? Тощий, маленький и ранимый ребенок, которого трясет от одного только его вида.

Они дрались на дуэли, так что он знает, что тот не совсем беспомощен, но он не смог контратаковать его ни разу. И это после того, как он всю жизнь готовился к их борьбе? Насколько бесполезным он был бы, если бы был обычным полукровкой, не обученным с детских лет?

Он признает, что у него хорошие рефлексы и сносные инстинкты, или просто госпожа Удача слишком благосклонна к нему и поэтому он выживал всё это время, но бездумно отпрыгивать с пути проклятий могут только магглы! Он даже отказался от их дуэли и спрятался за старым болваном.

Что подводит его к следующему вопросу. Его так называемая родственная душа — новая икона Света, Светлый Спаситель, Мальчик-Который-Выжил. Даже в юности он никогда не мог выносить кого-то со светлым мышлением, видящего всё только как черное и белое, добро и зло, никогда ни то и другое вместе, никогда серое. Он сомневается, что его можно убедить в обратном, ведь он так воспитывался всю свою жизнь. На публике они враги, Темный Лорд против Светлого Спасителя, а наедине один раз за разом пытался убить другого. Между ними нет ничего, кроме неприязни.

Кто же знал, что судьба, жестокая владычица, подарила ему такую ​​родственную душу, которую он предпочел бы не иметь, вопреки всем своим детским мечтам и желаниям, бывших с ним до тех пор, пока он отбросил свою человечность, чтобы получить истинную силу и бессмертие?

Одна только мысль о его «родственной душе» оставляет во рту привкус горечи и разочарования.

***

Гарри вздрагивает, просыпается и начинает смеяться резким смехом, пока слезы не начинают течь по его лицу, а всхлипы не лишают его воздуха, и он продолжает безумно хихикать.

На следующий день его навещает Хедвиг.

Это большой сюрприз, поскольку, насколько Гарри знает, она никогда не покидала Хогвартс, если только он не просил ее доставить письмо. Она также каким-то образом знала, где его найти, без проблем проходя сквозь Фиделус.

Гарри, как и всегда, рад ее видеть, поэтому открывает окно, впуская поток необычайно жаркого летнего воздуха. Она приземляется на спинку кресла, глядя на него своими царственными глазами. Он гладит ее перья и засовывает руку в карман, пытаясь вытащить уменьшенный сундук и предложить ей угощение, но ничего не находит.