— Ах, мой мальчик, смотри! Нужно только немного протереть, чтобы он стал как новый! — кричит директор. Неохотно Гарри отводит взгляд от жалкого существа перед ним и смотрит на директора. Директор протирает ключ сотворенной мягкой тканью, пытаясь удалить ржавчину. Гарри знаком с этими движениями, так как проводил большую часть первой недели июля, делая то же самое по всему саду Дурслей, и знает тысячу способов, которые сработали бы лучше, но не говорит об этом. Еще через несколько минут бесплодного труда директор оказывается доволен результатами своей работы и вставляет ключ в замочную скважину. Затем он пытается повернуть его.

Ключ не сдвинется даже на миллиметр.

— Как так? Странно, — вслух удивляется он, пытаясь еще раз на этот раз с большей силой.

Ничего.

Он пытается еще раз, используя при этом весь свой вес.

Тот же результат.

Наконец, он признает поражение.

— Иди сюда, мой мальчик, и помоги старику! Мои мышцы уже не те, что раньше.

Гарри игнорирует его. Этот человек волшебник или нет? Серьезно, одно короткое слово, и ключ повернется с большей силой, чем может произвести целая стая гиппогрифов.

Магия притягивает его ближе против воли. Не имея иного выбора, Гарри вяло пытается повернуть ключ. Директор говорит ему сделать все возможное, поэтому он старается немного сильнее. Удивительно, но ключ поворачивается, казалось бы, не по своей воле. Тяжелая каменная дверь со скрипом открывается удивительно громко.

Толчок.

Скрип.

Дверь закрыта.

И Гарри внутри хранилища.

Патронус появляется до того, как Гарри успевает сориентироваться. Патронус говорит голосом директора.

— Гарри, мой мальчик, я задержу гоблинов, которые наверняка уже собирают свое оружие. А ты пока найди чашу!

Патронус — величественный феникс, мало чем отличающийся от того, которого Гарри видел на втором курсе — остается на месте, наблюдая за Гарри.

Шантажирует. Он его шантажирует! Сначала директор запирает Гарри в странном хранилище, а теперь он шантажирует его, чтобы он выполнил свою задачу, а сам директор мог откинуться на спинку кресла и расслабиться!

Гарри, раздраженно глядя на Патронуса, почти готов просто остаться в хранилище пока директор первым не сдастся. Гарри знает, как справиться с почти недельным голоданием, а директор нет. Кроме того: если гоблины действительно готовятся к атаке, директор долго не продержится. Гарри, наверное, не останется безнаказанным, но, может быть, отделается чем-то менее кровожадным, раз уж его заставили принять участие в этой краже. Или, вернее, попытке кражи, если их поймают до того, как они успеют что-то украсть?

Гарри пальцами нащупывает сундук в кармане. В худшем случае, директор может отбиться от всех гоблинов или поставить щит, чтобы держать их подальше. Но в таком случае у Гарри все еще есть немного еды от домовых эльфов, поэтому, если он будет тщательно распределять ее, ему хватит пропитания примерно на месяц, а если он будет только есть и сохранять энергию, то и того больше. Если он сумеет перейти на уровень голодания Дурслей, это, вероятно, поможет ему продержаться два месяца.

Итак, Гарри садится, стараясь ничего не трогать, зная, что лучше не делать этого в охраняемом гоблинами хранилище, и отпускает напряжение в своем теле.

Патронус смотрит на него своими сияющими глазами, но Гарри закрывает глаза и игнорирует его.

Благодаря маленькому жуку и его писательскому мастерству весь Волшебный Мир узнает, что сегодня произошло, но произойдёт это только завтра. Может, тогда кто-нибудь придет его спасать. Гарри фыркает. Правильно, это маловероятно.

Может быть, гоблины примут его предупреждение близко к сердцу и вообще не накажут. Это кажется более вероятным; гоблины кажутся Гарри существами строгими и ненавидящими всех волшебников и ведьм, но справедливыми, если этот волшебник не идёт против гоблинов.

Затем Патронус касается груды золота. Оно падает и умножается. В комнате становится ощутимо жарче. Не реагируя на это, Патронус летит дальше, оставляя после себя бесценные семейные реликвии, которые размножаются и становятся горячими.

Гарри хочется выругаться. Конечно, всё не может быть так просто! Конечно, его заставят. Конечно, другого выхода нет! Конечно, у Гарри больше нет возможности выжидать, если он не хочет утонуть или быть сожжённым заживо артефактами, которые стоят больше, чем все, чем Гарри когда-либо владел, вместе взятым. Он в панике вертит головой, пытаясь найти выход, прежде чем собраться, сделать глубокий вдох и заставить себя подумать.

Директор откроет дверь, если Гарри получит Чашу Пуффендуй. Так что он заберёт её, и будет просить у гоблинов пощады или быстрой смерти. Гарри сглатывает свои нервы через пересохшее горло, охрипшее от жары, и кивает самому себе. Он сможет это сделать. Он сможет игнорировать боль. Быстро, быстро. Перед ним полка. На ней стоит чаша, золотая и мерцающая, прямо как в воспоминании. Как её забрать?

Прежде чем он успевает отойти слишком далеко, увлекаемый потоком золота, он хватается за какой-то меч, цепляясь за него, несмотря на боль и жар, достигший его лодыжек. Гарри поднимает меч выше, еще выше, и ему удается снять чашу с полки.

Эта чаша неправильная.

Гарри жертвует драгоценным временем, чтобы найти правильную, не обращая внимания на жар, который при этом достаёт уже до его голеней. Там! — Нет, опять ошибся. Вон там только серебро, а там только бронза, а там-! Достаточно похоже, чтобы быть вариантом, но слишком далеко, чтобы рисковать.

Горячие безделушки касаются уже коленей Гарри. У него нет времени, чтобы убедиться в правильности своего выбора. Со всей скоростью, на которую он способен в таком состоянии, он двигается по скользким монетам, древней ткани, бесценным артефактам и их бесполезным копиям, надеясь, что не поскользнется. Если он пойдет ко дну, его унесет вместе со всеми фальшивыми богатствами и он либо утонет, либо сгорит заживо. Он уже почти так же хочет пить, как тем летом, когда -урод-бесполезный-урод-не-стоит-нашего-внимания-не-достоин-еды-недостоин-воды-не-достоин-чулан-в-сад-извините-боль-пожалуйста-пожалуйста-извините, а он все еще далеко.

Наконец он добирается до цели. Золото уже достигает уровня его бедер. Он протягивается меч, который уже, несомненно, расплавился от жара в его ладони. Меч оказывается слишком коротким и даже не касается ручки чаши. Гарри больше, чем когда-либо, проклинает свой низкий рост, вызванный недоеданием. Он пытается плыть по безделушкам, как по воде, но он никогда раньше не плавал, -месть-его-толкают-в-воду-где-верх-где-низ-воздух-пожалуйста-я-тону-извините-извините-я-никогда-не-хотел-подводное вторжение к русалкам не считается, и он понятия не имеет, как это делать, кроме того, золото слишком тяжелое, чтобы его можно было раздвигать, как воду. У него всё ещё ничего не получается. Он пытается взобраться на шкаф, но все, что он делает, это создаёт еще дюжину или около того копий. Ничего не получается. Он пытается снова. И снова ничего.

Наконец ему везет.

Гарри ударяется ногой о тяжелый золотой слиток.

Он начинает множиться.

Ругаясь от боли, которую доставляет ему золото, достающее уже до груди, и которой отдают ушибленные ноги, он это делает.

Он наклоняется, не обращая внимания на то, что чаша ударяет его в подбородок, и кладет один горячий золотой слиток на другой. Ему хватит и двух, хотя сейчас рядом с ним валяется еще двадцать таких же. Он ступает на кучу и снова протягивает меч. Он ударяется о ручку, рискуя опрокинуть чашу в постоянно растущее море золота, окончательно утверждая свою смерть, но через несколько мучительных секунд чаша устаканивается. Гарри, не теряя времени на вздох облегчения, тут же снова протягивает руку. На этот раз чаша правильная. Чаша свисает с лезвия меча. Золото поднялось до подбородка Гарри, а он стоит на двух золотых слитках, в противном случае он бы уже тонул.

— Директор, — кричит он, — откройте чертову дверь! Профессор!