Литмир - Электронная Библиотека

Немного погодя, лежа на спине и смотря в полог над постелью, он сказал задумчиво:

– Помнишь, однажды сказал тебе, что ты будешь визжать, как сучка при вязке. Вот получилось.

– Какой ужас! Что ты говоришь!

– Некрасиво, зато выразительно и точно. – Он повернулся к ней, глаза еще переполняла влага нежности, и ему захотелось разбавить это чувство шуткой. – Ты знаешь, когда ты краснеешь, кожа у тебя розовеет и выглядит так аппетитно, что мне хочется тебя съесть.

– Лучше помолчи. Ты сейчас позеленеешь, а не порозовеешь, если скажу тебе кое-что.

Элизабет нигде не уступала и всегда была готова дать ему сдачу, не важно, дразнил он ее или любил. Херефорд вытаращил глаза.

– Что ты такого можешь мне сказать, чего я еще не слышал?

– А вот и скажу, раз обзываешь меня сучкой, – захихикала Элизабет. – Ты сам стал таким развратником, что спишь с собственным вассалом! Ну, что скажешь?

– Сучка! – сказал он нежно и ласково ущипнул ее за плечо. – Неблагодарная сучка, кусающая руку, ее кормящую.

Она снова засмеялась, но муж уже отвлекся от любовной игры и, глянув на светлеющее небо, посерьезнел. Его ждала масса дел, и времени, как всегда, не хватало. Особой спешки, однако, не было, если не считаться с привычной торопливостью Генриха. Раз он был уже в Англии, теперь все время работало на их дело завоевания трона, теоретически можно было не торопиться, но заботила опасность отхода разочарованных союзников, если война затянется. Так что Херефорду было непонятно, почему ему надо спешить, но чувство у него было именно таким: надо гнать и гнать, иначе все развалится на части. И ничего поделать тут было нельзя. Будучи человеком простым, он поступил просто: немедленно поднялся с постели.

Элизабет не желала вставать и еле шевельнула губами, чтобы Роджер опустил полог. Ей хотелось остаться в теплом полумраке и посмаковать новую для себя и полную свободу от скованности, вспоминая острое больно-сладкое ощущение. Роджер в другое время сам с наслаждением повалялся бы с женой, поддразнивая и лаская ее, снова бы предался удовольствию. Вместо этого он отвернулся.

– Нет, любовь моя, знаю, что тебе хочется, но сейчас этому не время. – Он улыбнулся ласково, но выражение было достаточно твердым и не допускающим возражений. – Вставай, вассал, есть дело для тебя.

– Не поручай мне дела выше моих сил.

– У тебя нет предела сил, когда приложишь старание. Я даю тебе только задание. Пойдут за тобой люди твоих родовых имений… если случится немного повоевать?

– Думаю, да.

Элизабет задумалась. Конечно, Роджеру хватит ума, чтобы не послать ее командовать боевой дружиной. Она довольно хорошо разбиралась в военном деле, это так, и были женщины, которые брались за оружие и шли воевать, но все ее знания имели отношение главным образом к обороне, когда и другим женщинам приходилось заменять мужей. Заставить женщину атаковать его врагов было бы настолько нелепым и позорным для него, что она ни за что, ни по каким обязанностям вассала, ни за какую любовь не позволит ему сделать это. Но очень скоро стало ясно, что Роджер имеет в виду другое, Элизабет успокоилась и стала слушать.

– Я отзову твоих ратников с юга, хотя бы только кавалеристов. Если не произойдет тяжелых боев с большими потерями, каких я не ожидаю, у тебя может получиться около семисот проверенных бойцов. С такой дружиной ты сможешь спокойно ехать куда угодно. Когда мы с Генрихом уедем на юг, отправляйся на север и найди там отца. Мы с ним расстались прохладно, так что не скажу, где он может оказаться. Ты должна его удержать, чтобы он не перебежал. Если не удержать, то хотя бы не дать соединиться со Стефаном или, что еще важнее, помешать ему повернуть на юг. Мне безразлично, что он делает там, на севере, пока не вредит нашему делу. Понимаешь, что мне надо? Сможешь это сделать?

– Не знаю. Раньше мне удавалось заставить слушаться его, но порой в него будто дьявол вселяется. Тогда никто его не сдвинет с места. Многое зависит от того, что произошло с ним после вашего расставания. Я сделаю все, что будет в моих силах, Роджер, только должна тебе сказать… Ни мой долг перед тобой, ни вся моя любовь к тебе не заставят меня остановить его силой: он мой отец.

– Я и не требую этого, как не требую, чтобы его рыцари, которых он давно водит, пошли против него, но я хочу, чтобы ты сообщила, если не сможешь его удержать. Пиши всегда в Девайзис. Там будут знать, куда переправить мне грамоту.

– Ты не будешь с ним драться, Роджер?

– Не знаю, Элизабет. Я его тоже люблю, но моя клятва остается клятвой. Я не хочу разрываться между вами, так что постарайся сделать, как я тебя прошу. А теперь – за дело, мне надо составить письма, а это для меня всегда непросто.

После неудачной попытки держать Элизабет подальше от Генриха Херефорд махнул на это рукой. Все несколько дней, что они провели в Херефорде, Генрих бессовестно флиртовал с Элизабет, а она шаловливо провоцировала и подыгрывала ему. Но после памятного отпора со стороны Херефорда Генриху больше не удавалось вызвать в нем ревности. Сам же Херефорд, овладев любовным резервом жены, стал более уверенным в ней, а на остальное у него уже не оставалось сил. Не обладая способностями своего повелителя делать сразу несколько дел, он так погрузился в военные приготовления, что даже не замечал Генриха за обеденным столом, когда не происходило общего разговора. Если Генрих был великолепным лидером, то Херефорд брал железной исполнительностью, и это позволяло им дружно работать, причем Генрих с лету оценивал ситуацию и принимал решение, которого Херефорд искал бы часами. Все теперь у них ладилось; Генрих был силен в оценке местности и выстраивании боевых порядков, а Херефорд лучше разбирался в боеспособности и выносливости войска. В вопросах тактики Херефорд подчинялся решениям Генриха, но если Херефорд отвергал план действий и объяснял почему, Генрих тоже не спорил.

Темноволосая головка Элизабет сразу отвернулась от Генриха, как только муж начал говорить.

– Здесь нам делать больше нечего, милорд. Наш следующий шаг – это выполнять, что запланировали.

– Я думал, ты хочешь дождаться вестей от брата.

– Хотел, только Вальтер очень ненадежный корреспондент.

Херефорд не добавил, что Вальтер и союзник ненадежный, поэтому, не дождавшись от него известий, очень хотел лично посмотреть, что там происходит. Его также беспокоило отсутствие вестей от Глостера. Возможно, что, прослышав о фиаско в Йорке, этот привередливый герцог снова раздумал полностью переходить на сторону Генриха, для чего ему нужно будет оставить королевский двор и выехать в войска повстанцев. Херефорду очень не хотелось, чтобы город Глостер оказался бы для них закрытым, и предложил утром же отправиться прямо туда. В зависимости от обстановки они могут потом отправиться на восток, в Шривенхем, или на юг, в Девайзис.

Генрих пожал плечами и согласился.

– Мне порядком надоело путешествие по Англии. Когда мы увидим действия?

– Мы едем ради этого, милорд, а не путешествовать. Если Вальтер взял Шривенхем, мы можем заняться Фарингдоном. Взяв его, мы отрежем весь юг от Оксфорда, главного опорного пункта Юстаса. Он не заставит себя долго ждать, как только увидит наши намерения. Если решили, иду отдавать распоряжения.

– Мы не успеем закончить нашу игру, леди Элизабет, – сказал Генрих, когда Херефорд вышел. Генрих играл в шахматы хорошо, но Элизабет играла не хуже, и они увлеклись сложной комбинационной игрой, конца которой не было видно.

– Мне очень жаль. Я запишу нашу партию, и когда вы вернетесь, мы ее продолжим.

– Сегодняшнее расставание, кажется, не огорчает вас, как тогда, в Честере. Вы не боитесь за мужа?

– За Роджера? Нет, он заговорен!

Ни поведение, ни загадочные золотистые глаза Элизабет не давали прочесть, что творится у нее в душе. Выражать свои чувства она опасалась, их могли сделать оружием против нее самой. Возможно, Генриху она и могла бы довериться, но Элизабет твердо знала: чем меньше знают про нее, тем лучше.

71
{"b":"7970","o":1}