Херефорд глубоко вздохнул с облегчением; хорошо ли, плохо ли, но решение принято. Он поглядел на небо. Если погода устоится, сражение будет на сухом поле. «А завтра хорошо бы начаться дождю, пусть бы полил и лил, и лил, – думал Херефорд. – Ничего, что мы промокнем и будем скользить по грязи, но Стефану придется эту грязь преодолевать, переходить вброд вздувшиеся реки. Будет знать, что такое английская весна, она научит, как выходить в поход сразу по оттепели!»

К вечеру второго дня пути Ившем тоже глядел на небо. Его, однако, надвигающийся дождь совсем не радовал, хотя он так подходил планам Херефорда. Они успели проделать очень хороший путь для отряда, в котором ехали женщины. Ее светлость держалась не хуже закаленного солдата, не обращала внимания на неудобства сопровождавших ее дам и заботилась только об одном: скорее добраться до места. Она ехала без жалоб весь первый день, с рассвета дотемна, и встала готовой отправиться в путь на рассвете второго дня. Но при дожде дальше Гедцингтона им не пройти. До Колби придется ехать весь следующий день, и это будет нелегко под дождем.

Когда упали первые капли дождя, Элизабет нервно закусила губы. Она давно осознала свою ошибку и горько о ней сожалела, но возвращаться было опаснее, чем продвигаться вперед. Ей хотелось одного – скорее добраться до спасительной гавани в Колби, и когда сэр Алан спросил, не вернуться ли им на полмили назад, в Кеттеринг, она сказала:

– Давайте поторопимся, сэр Алан, прошу вас. Я не из соли, не размокну.

Рыцарь посмотрел на небо. Оно быстро темнело, собирались тучи, но до Геддингтона было еще несколько миль.

– Слушаюсь, миледи.

Но через милю пути он был готов многое отдать, чтобы вернуть время назад. Он услышал, что их нагоняет большой отряд всадников. Расстояние между ними быстро сокращалось. Алан не мог определить, враги это или друзья, и ему совсем не хотелось встречаться с кем бы то ни было в этот час на этом неудобном для обороны месте.

– Миледи…

– Кто это едет?

– Не знаю, миледи. Но будет лучше, если мы свернем с дороги.

– Вам виднее, сэр Алан, но взгляните, кругом только поле, где тут спрячешься?

– Впереди небольшая рощица, видите? Давайте туда быстрее. Может быть, успеем доскакать.

Вальтер Херефорд вытер мокрое лицо и выдал хорошую порцию своего непустякового запаса ругательств. Он оказался далеко от Аундла и от своих компаньонов. Досталось оленю, за которым он тщетно гонялся все это время; досталось собакам, которые потеряли след, а потом нашли новый, когда конь уже устал, и, наконец, совсем от него убежали; досталось погоде, не забыл и себя самого за то, что, увлекшись охотой, заблудился. Он не узнавал места, куда его занесло, но впереди явно проглядывала дорога. На всякий случай при нем был кошелек, туго набитый золотом, и по привычке он был хорошо вооружен. Ничего не оставалось, как следовать по дороге до первого пристанища, где можно переночевать. Он направил коня в просвет между деревьями, но тут же натянул поводья. Внизу явственно слышались звуки боя: лязгало железо, звучали хриплые голоса. Вальтер потихоньку подъехал поближе. Его трудно было заметить между деревьями, хотя было еще достаточно светло, и его разбирало любопытство.

Небольшая группа воинов билась против целого отряда. Это было ясно видно, причем отряд состоял из хорошо обученных бойцов, при них было даже знамя. Он не разглядел, чье это знамя, а исход схватки был предрешен, хотя горстка воинов сражалась отчаянно, сомкнувшись вокруг кого-то, кого они обороняли как нечто ценное. Вальтер подумал, что делать тут ему больше нечего и оставаться было небезопасно. Но тут сквозь шум боя прорвался истерический девичий крик:

– Помогите, леди Херефорд! Помогите!

– Рубите всех до последнего, но женщин не трогать! – это был грубый голос Ральфа де Кальдо. – Среди них невеста Херефорда! Наш лорд сделает нас богачами, если мы доставим ему такой подарок!

Вальтер так потянул коня назад, что тот едва не упал. Леди Элизабет! Что она тут делает? Он засмеялся про себя. Итак, всеведущий Роджер попался сам! Бог с ним, пусть сам расхлебывает. Он повернул в лес, шум боя стал стихать, но ощущение собственной вины грузом давило на руки, и конь замедлял свой шаг, пока совсем не остановился. «О каком лорде они говорили? Зачем им жена Херефорда? Жена Херефорда! Это имя его и его отца. Роджер все время твердит, что я позорю это имя. Какой тут позор?» Он тронул коня шпорами. «В эти лихие времена каждый старается урвать для себя. Да, я позор семьи и ничтожество. Но пусть ляжет позор и на Роджера, раз он послал свою жену с плохой защитой в эти враждебные края! Сам дурак. Простота – хуже воровства!»

Ругаясь про себя, Вальтер повернул коня обратно на опушку. Херефорд – его имя, он волен распоряжаться им, но не позволит никому марать его у себя на глазах! Однако сделать он сейчас ничего не может… Один на усталом коне… Остается только следовать за отрядом и смотреть, куда тот направится.

Вильям Боучемп зевнул и протер глаза. Почему он должен не спать, если у хозяина бессонница? День и ночь они скакали из Уоллингфорда в Девайзис, останавливаясь только на час-другой, чтобы дать передохнуть лошадям. Приехав, правда, поспали три часа. А потом все дни смешались для Вильяма в один. Они писали и писали послания, рассылали их в разные концы, нарочные сновали туда и сюда. Со всех сторон съезжались готовые к войне рыцари и становились лагерем на лугах вокруг Девайзиса. Летучие отряды целыми днями носились по окрестностям, пытаясь обнаружить продвижение короля.

Стефан не появлялся, очевидно, его задерживали дожди, о которых мечтал Херефорд и которые полили всерьез. Вильяму хотелось бы, чтобы стихии не так старательно угождали господину: сырость и холод измучили его. Он поднял голову, которая поминутно сваливалась на грудь, и прислушался к голосу Херефорда, громко спорившего с лордом Стормом. «Великие предводители великой армии! – усмехнулся Вильям. – Посмотреть на них, не отличишь от последнего нищего рыцаря. Одеты кое-как, небриты и так забрызганы грязью, что цвета плащей не разобрать. Измотались, как будто тут нет рыцарей помладше, даже глаз не видно. Обоим надо просто выспаться».

Он посмотрел внимательно на своего хозяина. Как он осунулся! Но глаза горят ясным огнем, какого он не видел со дня возвращения в Англию. Как ни трудно, как ни тяжело сейчас, но настроение у лорда Херефорда явно исправилось. Временами он даже был весел, и, казалось, ничто, разве только открытое неповиновение приказу, не могло вывести его из себя. Наверное, это было ожидание дела. Вильям и сам торопил начало боевых действий: сражаться под знаменами Херефорда было здорово! Лишь бы суметь выспаться до того. Голова его снова свесилась на грудь.

Минута прошла или часы, сказать он не мог, когда очнулся от удара: кто-то чужой, запнувшись о его ноги, свалился прямо в шатер. Вильям вскочил, схватился за меч, чтобы защитить господина, но этого не понадобилось. Солдат не делал попытки подняться: он был без сил.

– Милорд, – выдохнул он, – вашу леди захватили…

Мертвая тишина после вымученных слов длилась мгновение. Херефорд был уже на коленях возле солдата, повернул ему голову и с ужасом узнал в нем Альфреда Саутфидда, одного из эскорта Элизабет.

– Кто? Когда?

– Легче, Херефорд, ты придушишь его, а он и так еле живой. Боучемп, вина. Подними ему голову и влей прямо в рот.

– Где захватили? Кто? – тряс бесчувственного солдата Херефорд, не видя и не слыша ничего.

– Ничего не знаю… Темно было, напали внезапно… Это около Кеттеринга, миля или две севернее…

– У Кеттеринга? Врешь!

Это взбодрило раненого лучше вина.

– Милорд, я ваш верный слуга и всегда им был. Это правда. Леди Элизабет приказала нам ехать в Колби к вашей сестре, туда мы и направились.

Херефорд страшно побледнел, губы его стали белыми.