— Ого, — хрипло выдохнул он, отойдя немного от приступа. — О-ого. А Снейп пил так, будто это вода.

Следующий глоток пошел лучше — Гарри не зашелся после него диким кашлем, но все равно жутко сморщился.

— Какая гадость, зачем только все это пьют? — недоуменно вопросил он и сделал еще один, приличный глоток, надеясь влиться в ряды этих самых «всех». Но в итоге все же решил, что алкоголь — не его тема, так что, убрав следы преступления, он продолжил слоняться по комнате, но уже чуть более весело: настроение как-то само собой поднялось, захотелось улыбаться и двигаться.

Тихо напевая хит Селестины, Гарри пританцовывал на месте, когда вернулся Снейп. И разумеется, его захотелось сразу обнять, поцеловать и, судя по жару, концентрирующемуся чуть ниже живота, в очередной раз немного намекнуть ему о своей готовности.

К сожалению, Северус имел неоспоримые способности в чтении мыслей, так что далеко продвинуться в начинании Гарри не дали. Но прогресс наметился явный: Снейп остановил его только тогда, когда Гарри, недвусмысленно потираясь своим стояком об его, попытался избавиться от мешающей одежды.

Северус страшно ругался в тот вечер, потому что ему пришлось трижды сбегать в ванную, чтоб успокоиться и не воспользоваться ситуацией. После третьего побега Гарри Снейпа просто не дождался, уснув на уже любимом диване.

***

Сдал свои позиции Снейп неожиданно.

Вероятно, этому поспособствовало то, что Гарри в Большом Зале во время завтрака устроил — неспециально, разумеется, — крупномасштабную потасовку между всеми факультетами, начавшуюся с практически невинного бомбардирования стола Слизерина овсяной кашей, а закончившуюся пятнадцатью новоиспеченными парами соулмейтов и раскрытием тайны Гарри.

Итак. Это был день сдачи экзамена по зельям.

Гарри чувствовал себя так, будто на него кто-то наслал знаменитое заклятье «Слагулус Эрукто» (или «Ешь слизней», если угодно). По пути на завтрак к горлу то и дело подкатывала тошнота, разговаривать не хотелось, отчего непрекращающаяся трескотня Гермионы, повторяющей все экзаменационные вопросы с невероятной скоростью и кучей подробностей, еще сильнее действовала на нервы. Рон шел рядом с ним, морщился словно от головной боли и изредка вздыхал — при упоминании особенно зубодробильных и совершенно незнакомых им терминов.

Мимо, перепрыгивая через ступеньку, проскакал вполне довольный Невилл, за ним торопились Симус с Дином, кажется, пытающиеся добиться от него какого-то супер-способа сдать зелья безболезненно, который тот, судя по их крикам и мольбам, узнал от Забини. Годом ранее Рон с Гарри бы даже поверили, что это возможно и бросились бы следом, но теперь они из первых рук знали, что это невозможно. Снейп даже Гарри всю последнюю неделю не позволял к себе приходить, чтобы тот случайно не разнюхал, какие подвохи готовит профессор в день икс.

Когда Гарри с друзьями подошли к своему любимому месту за столом Гриффиндора, как по команде раздался мерзкий, высокомерный, отвратительный, тошнотворный… — Гарри мог продолжать этот список вечно — голос Малфоя, уже сидящего на своем излюбленном месте.

— Эй, Потти, крестный сказал, что ты сегодня получишь «Тролль» на экзамене и вылетишь из школы быстрее, чем успеешь позвать мамочку. Ой, она ведь тебе все равно не поможет.

И, может быть, если бы его крестным не был бы Снейп, а Снейп не был бы соулмейтом Гарри и не игнорировал бы его в последние дни, и Гарри так сильно бы не волновался перед экзаменом, и если бы возможная потеря баллов его хоть чуточку бы пугала, вот тогда, может быть, Гарри бы не выхватил за секунду свою волшебную палочку, не взмахнул бы ею, и с десяток полных тарелок с овсяной кашей не полетело бы в сторону Малфоя.

Но все это имело место быть, так что пришедший в себя Гарри в звенящей тишине наблюдал, как каша склизкими соплями облепила Хорька, заляпала нескольких его соседей, а во время полета накапала еще и на равенкловцев, чей стол стоял посередине между столами непримиримых факультетов.

«Ох. Добром это точно не кончится», — подумал Гарри, а в следующую секунду все оскорбленные слизеринцы посчитали своим долгом нанести ответный удар, и с их стола полетел настоящий залп из разнообразной еды. Гриффиндорцы с криком «Наших бьют!» бодро ринулись в ответную атаку, бедный Равенкло, оказавшийся посреди пищевой баталии, был вынужден защищаться (и вот тут Луна показала настоящий класс), а хаффлпафцы, которые, по идее, должны были остаться не при делах, так как их стол стоял с краю и вся битва проходила в другой стороне, добровольно принялись бомбардировать слизеринцев всем, что попадалось под руку (впрочем, возможно, это было как-то связано с тем, что змеёныши вывели из строя их ловца прямо перед последним матчем по квиддичу, что, разумеется, привело к разгромному поражению).

Буквально через минуту все это превратилось в огромную кучу-малу, десятки студентов с громкими криками, уханьем и смехом скакали по лавкам и столам, бросая уже без помощи магии друг в друга что попало, а обескураженные профессора беспомощно носились вокруг них, пытаясь сделать хоть что-то, чтобы остановить эту вакханалию.

В какой-то момент он заметил летящего на него Малфоя с явным намерением отомстить, но через секунду тот пропал из виду, а его самого дернули за рукав мантии, и Гарри был вынужден обернуться и посмотреть на незнакомую хаффлпафку.

— Гарри! Я… Неважно, что у тебя есть родственная душа, пока она далеко, я готова быть с тобой! — закричала она и дернулась вперед, и Гарри от полного обалдевания даже слова вставить не успел, но девчонка сама застыла, так и не поцеловав, зато с ужасом смотря куда-то за его спину.

— Только попробуйте, мисс Гайд, — над ухом раздался ледяной голос Снейпа, и Гарри расплылся в улыбке. Но девчонка (Хаффлпаф, серьезно? Распределяющая шляпа явно отлынивает от своих обязанностей) храбро вскинула подборок вверх и ответила дрожащим голосом:

— То, что вас никто не любит, не значит, что любви не существует, сэр!

— Вот уж чушь! — возмутился Гарри и, пригнувшись, пропустил над собой летящую сосиску. — У профессора Снейпа, между прочим, есть соулмейт!

— О, Гарри, ты добр даже к нему, несмотря на то, что он виновен в стольких твоих бедах!

Гарри резко обернулся назад, по выражению лица Снейпа оценив степень опасности для девчонки как экстремальную, и, недолго думая, вскочил на рядом стоящую скамейку, развернул Снейпа к себе и страстно поцеловал.

Рядом тут же раздался свист, аханье и неуправляемая толпа подростков, перемазанная всевозможной едой, затихла. И только одна парочка не обратила на них своего внимания: Джинни, которая нещадно бросалась в Малфоя всем подряд, приговаривая что-то вроде «Как ты можешь им быть? Да ни за что! Я! Никогда! Убью!», и, собственно, сам Малфой, отмахивающийся от кусков пирога и печенек и умоляющий спасти его от «этой ненормальной».

— Поттер, — голос Снейпа был крайне терпеливым, будто тот смирился с идиотизмом Гарри и лишь констатировал, что вот он — Поттер в естественной среде обитания с присущим ему интеллектом.

— Гарри! — к ним подошла МакГонагалл, чье лицо было перемазано каким-то красным соусом, что придавало ей вид индейца перед битвой. — Мистер Поттер, я крайне возмущена вашим поведением. Мало того, что вы затеяли это безобразие, вы посмели… своего преподавателя… И раз уж победа и благополучие собственного факультета, а также неминуемое наказание, вплоть до исключения из школы, вас не волнуют… Вы подумали хотя бы о своей родственной душе?

— Эм, — Гарри покосился на свою родственную душу и решил не торопиться с ответом. Снейп стоял с максимально пустым выражением лица и мученическим видом, явно понимая, что за них двоих отдуваться придется ему.

— Профессор МакГонагалл, я не думаю, что вам стоит быть столь строгой к мистеру Поттеру, — раздался голос Дамблдора, и Гарри внутренне обмер. Так, если он выживет после этого и, может, даже переживет выволочку Снейпа, то его прибьет Гермиона! Сколько раз она повторяла ему, что сначала надо думать, а потом говорить и уж тем более — делать. — Я полагаю, Гарри не просто так… проявил свою симпатию к профессору Снейпу. Не так ли, Гарри?