– Да. То варево, что свалилось на тебя, похоже, было изобретением самого Снейпа. Он оставил два возможных варианта противоядия, нам придется их попробовать.

– Изобретением самого Снейпа? Я не могу представить его… Как бы то ни было, сейчас это не особо интересно. Что за варианты?’

– Ну, – лукаво сказала Гермиона, – один из вариантов требует, чтобы ты целовался с любым, на кого подействует зелье.

Взглянув в лицо Гарри она фыркнула.

– Да ты издеваешься? – сумел спросить Гарри, тоже смеясь. Гермиона решила – вероятно, он по ее реакции понял, что она никогда не позволит ему пройти через это испытание.

– Ну да. Похоже, это один из вариантов, и я подумала, возможно, его стоит сначала озвучить. Ты, случайно, не хочешь поцеловаться…

– НЕТ, - твердо сказал Гарри. - И даже не думай заканчивать это предложение. Боже, Гермиона! Нет!

– Понимаю. Я просто шучу. Но это действительно сработало бы, согласно записям Снейпа. Кстати, он называет это “романтическим поцелуем”…

– Да, стоит попробовать второй вариант, – ехидно заметил Гарри. – Пожалуйста, пожалуйста, скажи мне, что это менее изнурительно.

Решив, что достаточно помучила его, она достала из сумки приготовленный флакон.

– Вот. Я сделала четыре порции, так как рецепт требовал “распыления” для нейтрализации одной-двух капель. Лучше перестраховаться, чем потом сожалеть, верно?

– Ты действительно, честно, самый замечательный человек на этом свете, и если я когда-либо скажу обратное…

– Я с удовольствием напомню об этом. Будь спокоен.

Он вылил весь первый флакон на голову, убедившись, что противоядие впиталось в каждую пору его лица, и Гермиона помогла ему втереть в кожу оставшиеся капли. Взяв последний флакон, он застенчиво спросил, не хочет ли Гермиона оставить его наедине, на что она с радостью согласилась. За дверью спальни она спросила себя, осмелится ли она сказать ему, но не смогла заставить себя. Сейчас это было слишком сложно. Гарри, конечно, отнесся к ней дружелюбно, но так было всегда. Они ведь были друзьями, верно? Вот так и вели себя друзья. Они помогли. Они не допытывались, не давили и уж точно не настаивали… Делая все еще более сложным, Гарри подвергся преследованиям со стороны примерно пятидесяти учеников и по крайней мере двух преподавателей – с него хватит. Сейчас не тот момент. Поэтому, когда Гарри вышел из спальни, выглядя чистым и гораздо менее сияющим, она одарила его горькой улыбкой.

– Как я выгляжу?

– Как Гарри. Просто Гарри.

– И… Это ведь хорошо, правда?

Она прикусила губу.

– Конечно.

Он улыбнулся в ответ и притянул ее к себе для еще одного объятия. Она позволила себе обнять его за шею. Запах был уже не таким сильным, но все еще присутствовал. Милый, теплый, успокаивающий Гарри. Ее друг, ее… Гораздо больше. Почему все должно быть так сложно?

– Спасибо тебе, Гермиона. Действительно. Если бы не ты…

– Эффект пропал бы через 48 часов, – услышала она свой голос. – В конце концов, с тобой все было бы в порядке.

Он рассмеялся.

– О да, со мной все было бы в порядке. Меня бы не было. Ты это знаешь. Если бы ты тоже попала под воздействие, мне была бы крышка.

Повисла многозначительная пауза, потом они посмотрели друг другу в глаза, и разразились приступом смеха.

– О Мерлин, – прохрипел Гарри. – Это прозвучало неправильно. Ты знаешь, что я имею в виду. Представь, что Рон тот, кто должен был спасти меня. Я имею в виду, он замечательный и все такое, но…

– Довольно бесполезен по сравнению с моим огромным интеллектом, – саркастически сказала Гермиона. Они подталкивали друг друга локтями, спускаясь с лестницы.

– Если хочешь вернуться в замок, я, возможно, захочу рассказать тебе о сюрпризе, который готовит для тебя Рон. Задействованы лепестки роз…

– Нет, я бы предпочел остаться здесь, по крайней мере, на час или два, – честно сказал Гарри. – Просто чтобы убедиться, что все по-настоящему прошло. Я имею в виду, я не буду просить тебя остаться. Я знаю, что у тебя через час арифмантика, и я бы не хотел, чтобы ты пропускала занятия.

Гермиона посмотрела на него.

– Уверен?

– Да. На самом деле, так будет лучше. Ты сможешь сообщить мне последние новости о том, что происходит. Если путь свободен, я появлюсь.

Останься, сказал голос в ее голове. Ради всего святого, Гермиона, останься! Останься с ним и скажи ему, что ты на самом деле чувствуешь!

Но она не осталась. Она попрощалась с Гарри, в последний раз крепко обняв его. Не сегодня, напомнила она себе. Это должно было случиться. Но не сегодня. И с тяжелым сердцем она вернулась в замок.

========== Уроки Окклюменции ==========

События утра осеннего понедельника забылись так же быстро, как и произошли. У Гермионы закончились уроки, и она забрала Гарри из хижины, подтвердив то, на что он очень надеялся: как только началось действие противоядия, его поклонники потеряли одержимость и вернулись к обычному состоянию. Однако они забыли все, что произошло за эти несколько часов. Снейп был крайне расстроен состоянием класса, Рон понятия не имел, зачем он покрыл кровать Гарри лепестками роз и тонким шелком, а Драко Малфой не понимал, почему чувствовал себя растоптанным. Коллективная потеря памяти привела к тому, что все ученики четвертого и пятого курсов были крайне сбиты с толку, как и Снейп с Амбридж, а Гарри и Гермиона решили подыграть и вести себя так, будто они совсем ни при чем. Так было проще, удобнее. И не успели они опомниться, как жизнь вернулась в свое обычное русло, но не раньше, чем Гарри потребовал от Колина отдать фотографии, сделанные в тот проклятый день.

Состоялся первый поход в Хогсмид, и Гермионе пришла в голову идея создать группу Защиты от Темных искусств. Вскоре после этого они решили учредить Армию Дамблдора. Гарри наслаждался работой учителя. Ему нравилось тренировать сверстников, видеть, как их уверенность растет с каждым пройденным уроком. Пролетели месяцы – произошло многое, особенно запомнились первый поцелуй Гарри с Чжоу, нападение на мистера Уизли, пожизненный запрет на игру в квиддич за то, что он набросился на Малфоя, и интервью, данное Рите Скитер. Тот последний день в Хогсмиде поставил точку в отношениях Чжоу и Гарри, поскольку он понял, что с Чжоу просто не о чем особо говорить. Когда она обвинила его в том, что он хочет избавиться от нее и встречаться с Гермионой, он не мог не думать, что, возможно, она была права. Он чувствовал себя ужасно в уютной чайной, пытался удержать ее руку, стараясь добиться чего-то, что называется “успешным свиданием”, но когда Гермиона сказала ему, что он должен был назвать ее уродиной, чтобы Чжоу почувствовала себя лучше, он был поражен.

– Но я не считаю тебя уродиной!

Гермиона снова посмотрела на него с тем же выражением лица: милая, обеспокоенная улыбка, сочувствующие глаза, вздернутый нос и слегка изогнутые брови. В этом году он уже видел эту улыбку, пару раз, когда говорил о Чжоу. Она была сладкой, но с примесью какой-то боли, которую он не мог определить.

Он подумал о том, что ему никогда не было бы неловко с Гермионой, если бы он гулял с ней вместо Чжоу. Что с ней у него будет миллион тем для разговора, и ему, конечно же, не придется беспокоиться о том, что она резко уйдет. И не то чтобы они были так уж похожи, просто им было легко друг с другом. Конечно, они могли обсуждать предметы, которые интересовали обоих, но он также мог слушать ее болтовню о домовых эльфах, а она – слушать его восторженные отзывы о квиддиче, и они все равно могли хорошо провести время. А потом он подумал, что разговоры с Гермионой, возможно, даже не лучшая часть их дружбы. Гарри ценил их тихие посиделки так же сильно, а может быть, даже больше - когда они бок о бок делали домашнее задание, слушая шум дождя за окном. Их тихие часы вместе, момент, которого они с Чжоу избегали любой ценой, на самом деле были очень приятными для Гарри. Ему нравилось сидеть с Гермионой в тишине, слушать, как ее перо царапает по пергаменту, и потрескивание камина, звук ее спиц, вяжущих очередную шляпу на заднем плане, и мурлыканье Живоглота на соседнем диване. Он хотел бы заполнить свои дни этими приятными, успокаивающими часами, но, к сожалению, таких моментов было крайне мало.