Мои мышцы сами собой напряглись, а с ними неудовольствие отразилось и на лице.

— Не сбивайся. — упрекнул Сайло.

— Тогда перестаньте меня раздражать. — в свою очередь кинул я.

— Вот ещё одна ошибка. Ты не должен вестись, когда тебя выводят на эмоции. Тот, кому что-либо от тебя нужно всегда будет давить на больное. Неопытный будет бить наугад, пока не доберётся до нужного, а вот профессионал стразу определит твою слабость. — поучал актёр. — Лицо человека — одновременно его визитная карточка и щит. Всё зависит от того, как ты им распорядишься.

Я прикусил губу от досады за то, что раньше я вообще о таких вещах не задумывался. Нас конечно учили манипуляциям, но я никогда не думал, что могу быть их объектом. Казалось, я неуязвим.

— Ещё раз. — скомандовал Сайло.

Я повторил всё заново, придавая лицу каменное выражение.

— А о чём мне думать? — вдруг стало мне интересно. — О чём-то, что поможет быть равнодушным? Или вообще ни о чём не думать?

— Ни в коем-случае. — предостерёг артист. — Пока твоё лицо пребывает в режиме заморозки, вся сэкономленная энергия направляется в мозг. Ты должен продумывать следующие шаги и предугадывать действия противника.

Я ухмыльнулся. Ну, что ж. Вернув лицу правильное равнодушие, я перенаправил свои мысли на мужчину напротив. Уголки губ Сайло прятались за аккуратными усами. По бокам глаз виднелись чуть заметные морщинки. Выглядел он на лет сорок, но может ему и больше. Интересной формы нос, свойственный всем итальянцам. Глаза были карими, но светлее, чем у Джима. Я попытался хоть что-то понять, но… не больно то у меня получилось.

— Голубые и серые глаза наиболее выдают человека, нежели тёмные. — вдруг сказал Сайло, будто прочитав мои мысли. — Но если обладатель светлых обучится мастерству контроля над ними, то такие глаза станут мощнее всех прочих. Безоговорочная власть.

Такое мне было по вкусу.

Вдруг мужчина достал телефон и набрал кого-то.

— Нам нужно зеркало.

Так. Интересно. Заинтригованный я и интригующий он стали ждать, пока предмет принесут. Я чуть опешил, когда зеркало в человеческий рост внесли в зал те самые охранники, с которыми у меня недавно произошёл инцидентик. Я отвёл глаза, а то мало ли, вдруг они прочитают в них мой лёгкий стыд.

Когда зеркало благополучно приземлилось на пол, а охранники покинули зал, Сайло подвёл меня к нему.

— Запоминай ощущения и образ. Самое сложное — сохранить лицо, смотря на самого себя.

Я пожал плечами и повторил трюк с лицом. Я смотрел на самого себя. В свои собственные глаза. Ещё я стал продумывать следующие шаги, ухмыльнувшись внутренне тому, что обмануть я собираюсь своё отражение.

— Самовлюблённый ты. — вдруг сказал актёр.

Я перевёл взгляд на его стеклянную копию.

— Зрачки свои контролируй. Я же сказал, светлоглазым скрывать правду сложнее. — новый упрёк Сайло заставил мой мозг сравнить его с Майкрофтом. Плохая тема для обдумывания. Я приложил немалые усилия, чтобы соскочить с неё.

— Как можно контролировать рефлекс? — спросил с каплей раздражения я.

— А вот для этого нужно думать о чём-то конкретном. — посоветовал мужчина. — Зрачки меняют размер не только из-за освещения, но и из-за эмоций, вызванных собой или объектом рядом. Симпатия, радость, возбуждение, страх…

— Наркотики. — добавил я, ухмыльнувшись.

Щеки Сайло растянулись. Улыбается.

— Повлиять на размер зрачков сложно, но возможно. Не думай о своей привлекательности, не рассматривай себя. Научишься делать это со своим отражением, с другими людьми будет легче.

Я вернул свой взгляд на собственную персону. Нужно думать о чём-то совсем не классном. Может стоило всё-таки о Майкрофте подумать? Но беспокойство зрачки наоборот расширяет, так что нужна нейтральная тема. Например, как приятно стучит дождь по стеклу. Но мысли о дожде почему-то волнуют меня. Твою мать, осталось ли что-то, от чего у меня не ускоряется сердце? Трава. Трава зелёная. А ещё бывает жёлтой, когда наступает осень. На траве можно полежать, её можно есть и выращивать. Боже, о чём я думаю? Ну, по крайней мере это не волнительно, а невероятно скучно…

— Отлично. — услышал я шёпот около уха.

Тут мой успевший заморозиться взгляд ожил, и я успел заметить, что размер моих зрачков вернулся к нейтральному размеру, скорректированному светом. У меня вышло? Кажется, скука есть один из ключей к равнодушию.

Следующие полчаса Сайло читал мне лекцию (что было не очень круто), подкрепляя свои слова яркими примерами. Когда он неожиданно сменил свой итальянский акцент на чистый британский, я немного обалдел.

— Я использую свой акцент чисто из принципа. — объяснил актёр. — К тому же так я кажусь привлекательней. Ваши женщины в восторге от итальянцев с характерным выговором.

Я ухмыльнулся. В общем и целом всё действительно имеет смысл.

— Но как же правило всегда оставаться самим собой? — я решил поиграть в недоверчивого студента.

Дождь потихоньку убывал, но небо светлеть не собиралось. Кому-то это явно обломало планы.

— В твоём положении это не выгодно. — так ответил Сайло.

Я приподнял брови, в который раз напрягаясь, готовясь услышать что-то неприятное.

— Почему?

— Ты мягкий.

— Я? — очередная усмешка, но более убедительна и искренняя. — Это не так.

Итальянец сидел на краешке стола, чуть откинувшись назад и упёршись руками в стеклянную поверхность. В такой позе я мог лицезреть все его прелести, начиная с самой большой и выделяющейся. Может Джим тоже на это клюнул? Интересно, трахался ли он с мужчиной своего возраста?

— Я же упоминал, что умею читать людей. В тебе есть тёмная сторона, но она… — актёр приподнял подбородок, картинно воззрившись на потолок. — непостоянна. Абсолютное зло абсолютно всегда. — его маленькие, но всевидящие глаза в который раз пролистали меня, находя подтверждения, совершая новые открытия, отвергая пустые домыслы. — Ты и твой дядя могли бы составлять невероятный криминальный союз. — я не сдержал улыбки, снова выдав свои секретные и несекретные желания. — Но ты ещё не готов.

— К чему? — мне стало казаться, словно я действительно прохожу ритуал посвящения, в конце которого меня ждёт нечто немыслимое.

— Это же очевидно. — вдруг улыбка Сайло наполнилась ядом. Он знал о чём то, чего не знал я. — Ну, для остальных. — поспешно добавил мужчина. — Странно, что ты ещё не понял. Я не буду портить Джиму планы, расставляя всё по полочкам для тебя.

Странно. Я ощутил нечто большее, чем волнение после этих слов. Я испугался, ведь неизведанное всегда меня страшило. Скрывать своё настроение от Сайло было бессмысленно, так что я позволил себе спокойно хмуриться и беспокойно теребить край пиджака.

— Тебе не стоит бояться. — неожиданно мягко проговорил актёр, слезая со стола. — Одна кровь. — мужчина потянулся ко мне рукой. — Одна масть. — его пальцы еле касались волосков на моём лице, отчего прикосновения становились дразнящими. — Один конец. — чуть заметная, но всё же ещё существующая боль от касания шрама на моём лбу. — Он ненавидит его. — сказал Сайло ведя большим пальцам по неровной изуродованной коже.

Ещё один удар под дых. То меня кормят приятными словами, то режут какими-то непроверенными фактами. Но это… Я опустил веки, пряча боль.

— Я думал это символ того, что я неостановим, что я пойду до конца. — вдруг поделился своей догадкой я, чувствуя, как в горле снова першит.

— Для Джима это точно что-то другое. — пожал плечами Сайло. — Спроси его. Кстати, — артист оторвался от моего лица и сделал шаг назад. — ещё Джим хочет убрать из тебя привычку использовать правду, когда ты хочешь обмануть кого-то.

Я устал удивляться тому, что мои действия и я сам другими, оказывается, воспринимаются совсем по другому. Поэтому я просто выжидающе смотрел на мужчину, ожидая очередного тычка в своё же дерьмо.

— Твой дядя привёл конкретный пример: с датским бизнесменом. Говорит, ты убил его поцелуем.

Тут я приподнял уголки губ.