Ага, помню, как мне было лет двенадцать, и я увидел, как мама с толпой подружек (в основном это были наши соседки) пили вино на кухне. Мне это не понравилось. Не понравилось, что она пила, хоть это было и в приемлемых количествах. Тогда я решил, что никогда и капли не возьму в рот. Ха-ха. Посмотрите на меня сейчас.

— Ты рассказывал про мужчин твоей мамы. Здесь я должна спросить, не помнишь, чтобы ты особенно привязывался к кому-нибудь?

Вопрос меня озадачил. Ну, я уже упоминал, что мне нравилось внимание этих мужиков. В основном они были одинаковыми, так что ни одного особо выделить не могу. И я не сказал бы, что искал в них пример для подражания. Я скорее был похож на даму, любящую, когда её обхаживают. Ну что за ребёнок я был!

На вопрос Стоун я отрицательно покачал головой. Стоун кивнула, что-то анализируя у себя в голове.

— Значит, у тебя поздно начался переход. Это объясняет твоё беспечное поведение.

Я хмыкнул. Вдруг психолог ухмыльнулась.

— А ещё это значит, что пример был у тебя один, и это даже лучше, чем будь у тебя их несколько.

О, боже. Кажется, я догадываюсь о чём она. А точнее о ком.

— Очень важно, чтобы в этот переломный возраст рядом был положительный человек. Так люди находят опору, чтобы начать развиваться. Влияние этого человека-примера я называю эффектом направляющего авторитета.

Не может быть. Я не помню, чтобы до всего этого приключения смотрел на Майкрофта и думал: «О, какой пример. Хочу быть таким же». Всё было скорее наоборот.

— Вряд ли это был Майкрофт. — так я и сказал Стоун.

Она откинулась на спинку стула, чуть наклонившись вправо.

— Почему ты думаешь, что не он? У тебя был ещё кто-то старший с кем ты столько общался?

Я отрицательно покачал головой.

— Нет, но я не ставил его в пример. Меня больше бесила его опека и наставления. — признался я.

— А сейчас? — вдруг спросила Стоун.

Я уставился на неё, не догоняя к чему она ведёт.

— Ну, — я замялся. — сейчас всё по другому. Я понял, что Майкрофт просто хотел помочь мне стать самостоятельным и ответственным.

Стоун довольно улыбнулась.

— Если ты это теперь понимаешь, значит, во-первых, к этому были предпосылки, а во-вторых, это означает, что эффект авторитета сработал.

Я похлопал глазами, а затем глубоко задумался, отправив глаза самостоятельно гулять по ковру. Ну, да, сейчас я понимаю, что за всеми моими наказаниями стояли попытки научить меня думать головой. Ещё я ощущаю, как изменился мой взгляд на Майкрофта. Как будто я вышел из своего игрушечного домика и взглянул на реальный мир не через розовые стёкла. Но как мог Майкрофт повлиять на это?.. Боже.

Я резко поднял широко распахнувшиеся глаза. Боже.

— Кажется, я… — волнение захлестнуло меня. — Там, у дяди, случалось, даже часто вообще-то случалось, что я смотрел на всё с двух сторон. Меня накрывало чувство вины, потому что я на автомате думал о том, что бы в этой конкретной ситуации сказал Майкрофт. Дядя говорил, что мне нужно избавиться от этого, потому что это меня тормозит. И я поступал так, как хотел Джим, чтобы угодить ему.

Я облился потом, потому что впервые с момента побега назвал дядю по имени вслух.

Стоун чуть склонила голову вниз, слегка поджав губы.

— Продолжай, Эдвард, всё в порядке.

Я вытер вспотевшие ладони и сцепил пальцы в трясущийся замок.

— Я стал различать, что хорошо, а что плохо именно там, где было с чем сравнивать. — прохрипел я. — Начал задумываться о связях одного с другим и вообще о том, о чём раньше не думал. — я усмехнулся. — Получается, именно Майкрофт был спонсором моих внутренних противоречий, а дядя просто выступал агитатором.

— Всё верно, Эдвард. — согласилась Стоун. — Видишь, если бы мистер Холмс не оказал на тебя влияния, то ты бы давно сделал выбор в пользу стороны твоего дяди.

Ну, ладно. Может всё так. Но это всё ещё не объясняет моей сентиментальности. Думаю, что здесь ответом точно будет моя мама. Она в достаточной степени давала мне все эти базовые вещи, типа любви, заботы и тому подобное. И мне кажется, что я всё-таки брал её в пример в вопросах романтического характера.

— Ты проделал хорошую работу, Эдвард. — подвела итог психолог. — Продолжай анализировать всё, что произошло. Это поможет твоей личности развиться в нравственно положительном направлении.

— Да кому это нужно?!

— Он спрашивает: «Да кому это нужно?». — я решаю внести элемент загадочности.

Стоун слегка удивлена.

— Кто?

Я поджимаю улыбающиеся губы.

— Он. Или это я. Но другой я, аморальный.

Стоун заинтересовали мои слова. Она наклоняет голову влево, задумчиво выпячивая губы.

— Тогда передай ему, что коллективная жизнь человеческого общества невозможна без морали. — я было открыл рот, но психолог продолжила. — А если он хочет сказать, что ему плевать на социум, то добавь, что человек процветает тогда и только тогда, когда дух и инстинкт пребывают в гармонии. А превышение инстинктом своих полномочий даст обратный эффект, и в итоге личность заменится чем-то иным, чем-то нечеловеческим.

Божественным? Так бы сказал Джим. Ха-ха. Но я думаю, что скорее дьявольским. А вот превышение полномочий духом звучит вполне по божественному.

Я остался под впечатлением от нашей беседы. Многое стало ясно, но и вопросов достаточно возникло. Стоун дала мне домашнее задание, так сказать: постараться ответить на эти вопросы самостоятельно, чтобы на следующем сеансе я сравнил результаты своего анализа с её профессиональным.

Я направлялся в столовую, чтобы перекусить. Минуя коридоры, я думал о том влиянии, которое на меня оказывается оказал Майкрофт. Но поток мыслей быстро перешёл на Джима. В голове стали проноситься воспоминания, все сцены нашего взаимодействия. Зря я им позволил это. В груди тут же завибрировала паника. Я остановился, ощущая накативший приступ ужаса. Коридор был пуст. Я чувствовал спиной его присутствие, а ухо обдавало его холодное дыхание.

Я прижался к стене, хватаясь за ноющую грудь. Нет, нет, только не снова!

Кое-как вытянув телефон из кармана, я принялся писать Майкрофту.

Ты где?

В Уайтхолле на конференции.

А когда вернёшься?

Я не вернусь сегодня на базу.

У меня встреча в Диогене.

— Чёрт. — вслух ругаюсь я, чувствуя, как ноги начинают неметь.

Можно я приеду?

Куда именно?

В клуб.

Майкрофт молчит какое-то время. Я не отрываю глаз от экрана, держась за последнюю надежду.

После встречи. Я сообщу.

Ладно, это уже хорошо. Но нужно как-то продержаться.

Есть мне совершенно перехотелось, поэтому я вернулся в свою комнату и нырнул под одеяло, чувствуя, как тело трясёт от холода. Мягкие простыни и подушка не успокаивали. Я был охвачен беспокойством, ощущением, что сейчас я умру. И у всего этого был источник. Он стоял прямо за мной. Поэтому мне было холодно.

— Уходи. — слабо прошептал я.

Он не ушёл. Тогда я принялся вспоминать Холмса по деталям. Особенно его искреннюю улыбку и ощущения от прикосновений. Вот к чему нужно стремиться. Оставь ад позади.

Таблетки. Я резко вспомнил о них и тут же поднялся с постели, кидая боязливый взгляд в сторону. Таблетки покоились на столе, там, где я их вчера оставил. Но их нужно принимать вместе с едой. Я задумался. Меня тошнило, так что я не смог бы ничего в себя запихнуть. Твою ж на лево! Пришлось принять просто так. Весь набор по одной. А ещё я отправился в ванну, чтобы применить мазь.

Совершив машинные действия, я понял, что мне стало лучше. Нужно чаще отвлекаться. Но как? Всё, что я могу делать — это ходить к Стоун и сидеть в своей комнате. Но что если я попробую выпросить билетик в спортзал? Сейчас середина дня, значит, кадеты Лиги сейчас на тренировке. Может после их занятия мне разрешат? Надо поговорить об этом с Майкрофтом. Но сейчас он занят.

Чтобы ни о чём опасном не думать, я принялся перебирать вещи на столе, выкинул все вещи из шкафа, а потом сложил их обратно, перечитал записи в дневнике. Потом до меня дошло, что у меня есть телефон, и я включил комедию с Джимом Керри. Отлично, это должно помочь.