— Что такое? — Иоданир откинул волосы мне на плечо и, придвинувшись ближе, заставил усесться в нашу с ним привычную позу: я прижата спиной к его груди, в коконе его рук и ног, окружена теплом и перечным жгуче-сладким запахом опасности.

— Знаешь, он со мной уже семь лет, — прошептала, поглаживая мизинцем сегменты простого браслета из полифекта. — Мама подарила в последний из периодов прояснения. Сказала что-то вроде: ты не разделишь мою судьбу, у тебя своя дорога, если потребуется, выгрызи ее даже в камне.

Он запечатлел долгий поцелуй на моей макушке, выдохнул в нее:

— Это теперь уже в прошлом. В настоящем, наша с тобой договоренность.

— Какая?

— Что я позабочусь о тебе.

Да. А взамен я отдам тебе всю себя. Но не все так просто, Иоданир, тебя себе я ведь тоже заберу. Потому что не сдамся, потому что не жертва.

— Снимай, Карамелька, — прошептал в ухо, согрев его своим дыханием.

Минут пятнадцать он возился с настройками, перекидывал данные со старого устройства, взламывал программы-шпионы, синхронизировал некоторые параметры со своим сирсом. Откинув голову на твердое плечо, я смотрела на его профиль, четко очерченный, жесткий, красивый.

— У меня проблемы, — произнесла скучающе.

Близость Тэппа и осознание, что мы вместе, вдруг сделали неважным, незначительным требование Вироны. Все будет решено так или иначе…

— М? — он не отрывался от облака сирса, для удобства положив мою руку на свое согнутое колено.

— Вурк хотят исключить. Она взломала вирт.

Тэпп хмыкнул удовлетворенно.

— Великолепно. Только при чем здесь ты?

— Я ей должна.

Он мгновенно напрягся, бросив настройку сирса, настроение изменилось.

— Мия, … — грубо выругался. — Какого хрена ты мне не сказала, что у тебя долг перед ней? До того, как все это провернул!

Я выпрямилась и уставилась в недоумении в опасно посветлевшие глаза.

— Ты это устроил?

— У меня были подозрения, что она нечестно играла. Попросил проверить и перекинуть доказательства ее куратору. С настойчивой просьбой отчислить.

— Твою мать, Тэпп! — тоже взвилась я. — Не нужно пытаться, у тебя голова разболится, я открою тебе свои тайны как-нибудь потом, — ехидно передразнила его слова, ударила в плечо. — Просто. Перестань. Держать. Меня. За малявку!

— Я не был уверен тогда, и посвящать тебя в свои планы не видел смысла. Не обсуждается. — Он обхватил мое плечо, прищурился раздраженно. — Что она хочет?

— Чтобы дело закончилось вынесением предупреждения, а не исключением.

— И поспособствовать этому должен я?

— Она заявила, что это в твоих силах.

— В моих.

Повисла пауза. О настройке сирса мы оба уже позабыли. Я сверлила парня выжидательным взглядом, он — перекипевший, лицо смягчилось — вдруг кривовато усмехнулся.

— Что? — Я не понимала, чего Садист хочет и почему до сих пор не произнес: «Да, я это сделаю».

— Отдай свой долг, Артемия. Попроси, — непривычным мягким тоном, вызвавшим у меня мурашки, пояснил он, потянувшись к лицу, сдул с него прядку, будоража и накаляя до предела.

Я судорожно выдохнула.

— Хорошо. Я прошу тебя, Иоданир, помочь этой сволочи Вироне Вурк. Сделать так, чтобы ее не отчисляли, а всего лишь предупредили.

— Ладно, — он кивнул в подтверждение. — Небескорыстно.

Скрипнула зубами. Еще бы!

— А тебе чего надо? — буркнула, сложив руки на груди. — Взыскание? Наказание? Очередной мозгодробительный квест или тест с тобой на пару?

— Все проще. Поцелуй меня.

Я резко вскинула на него взгляд. Губы внезапно запекло, сердце заколотилось, жаркая кровь прилила к низу живота. Тэпп глядел на меня лукаво, с вызовом в глубоких серых глазах, дразнил спрятанной в уголке рта насмешкой. Мол, ты испугаешься, Зарянская, решишься на эту хрень только из-за долга.

Нет уж. Не только из-за долга. Я слилась с ним сознаниями, что еще более интимно, чем телами, а это просто прикосновение губ.

Сев удобнее, чуть развернувшись к Тэппу, неторопливо и мягко дотронулась до его щеки, посмотрела на линии рта и поняла, что очень хочу этого поцелуя, знать бы только с какой стороны подступиться. В висках запульсировало, дыхание сбилось, а внутри словно растекались, разбегались электрические разряды, звеня в крови, приятно тревожа.

Прикрыв глаза, я подалась вперед и соединила наши губы, осторожно, неумело, так, наверное, дети целуются, подражая взрослым. Но моя ли вина? Ни в одной инфопапке не содержалась теория о том, как правильно действовать, не говорилось, что именно подразумевает Тэпп под словами «поцелуй меня».

Теплые, мягкие, но одновременно жесткие губы дрогнули под моими, раскрылись, завладевая. В голове пронеслось: «Не просто прикосновение» — перед тем, как мы будто захлебнулись друг в друге, жадно забирая и жарко отдавая.

Тэпп буквально впечатал меня в свое твердое тело, крепко обнимая за талию, зафиксировав подбородок. Я льнула к нему, ища тепло и опору, целостность, и находила их, обхватила его шею и затылок, впиваясь в кожу ногтями. Его рот наступал, и я принимала ласки до тех пор, пока не осознала, что тоже могу… многое: дразнить, вбирать, прикусывать.

Я — продолжение его. Он — продолжение меня. Невообразимо хорошо… Ярко, жарко и сильно, почти как во время слияния.

И я вся словно тяжелела, заполняясь чистым пламенем, поражалась, что вообще способна на это. Удовольствие, экстаз, торжество, кружившие голову и горячившие кровь желания, удовлетворенное чувство собственничества, ощущение власти и покорности, восхищение, возбуждение, от которого терялась связь с реальностью… Как много всего… Словно лилось в душу и сознание извне, изнутри, погружая на дно.

Как быстро оказалась на спине, на матрасе, а он сверху, бесстыдно задрав юбку, чтобы ласкать мое обнажившееся бедро? Все как в тумане. Как в горячке. Как под наркотиком, делающим мир острым, ранящим, выпуклым, сверкающим, фантастическим.

Он целовал меня в шею, заставляя выгибаться и стонать, рванул застежку блузки, вторую. Провел раскрытыми губами к груди, вернулся с напористым поцелуем к моему рту, запустив руки в локоны, собрав их пальцами. Я, пробравшись под его футболку, задрав ее, гладила, царапала спину, ерошила жесткие волосы на затылке. Обхватывала бедрами его талию, с хмельным восторгом ощущая предельное возбуждение, свое и его.

Вдруг два раза подряд пиликнул лежавший рядом на тумбочке планшет, и это все изменило: напор ослабевал, жадность отступала, сменившись тягучей и дразнящей нежностью. Но я не желала терять этот жар, тепло, наполнившее меня до краев, мне хотелось больше. Я умирала от потребности погрузиться в Иоданира Тэппа еще глубже, слиться с ним во всех возможных аспектах.

— Нир, — хрипло выдохнула я, обхватив его шею и затылок, не отпуская, когда он собрался отстраниться. Прильнула своим лбом к нему, показывая, чего хочу.

Но он поцеловал мои вспухшие, будто воспаленные губы, дразняще провел ладонью по груди с напрягшимися сосками, вызвав сладкую судорогу внизу живота, а потом сел, потянул меня за собой и, прижав к себе, крепко обнял.

Мы молчали, часто дышали, у меня перед глазами почему-то все вертелось, а в голове нарастал неясный звон. Дрожащими пальцами я схватилась за ди-чип, собираясь избавиться от него и начать слияние.

— Нет, — Тэпп остановил меня, мягко обхватив пальцы.

— Что? — Неверяще уставилась в потемневшие глаза, а он прижал свой лоб к моему, еще и за затылок придерживал, чтобы не отстранилась. Пальцы другой руки щекотно поглаживали талию под задравшейся блузкой.

— Я тоже этого хочу, — ставший густым и бархатистым голос пробирал до дрожи, я крепко зажмурилась. — Очень и очень сильно, Мия. Снять чертов чип, уничтожить, чтобы ничто не закрывало тебя от меня. Никогда. Очень сильно хочу. Практически на грани контроля. Но нет.

— Нет, — завороженно повторила я.

— Мы рискуем. Я не про зависимость. Про то, что испытываю сейчас. Могу навредить, потому что не контролирую себя, — объяснил сбивчиво.