Повисает тяжёлое молчание. Мы уже битый час пытаемся найти верную дорогу. Сотовая сеть не ловит, редкие машины, проезжающие мимо нас, даже не останавливаются, точно мы- невидимки, а не голосующие на дороге подростки. Права была мама – люди сейчас эгоистичные, бездушные. Думают лишь о своем комфорте и удовольствиях, и им всё равно, что глубоким вечером на отдалённом шоссе могут делать подростки.
-Нужно найти какой-нибудь мотель и заночевать там, а утром продолжить путь.- снова изрекает Хьюи. Вообще, несмотря на свое заболевание, брат умнее нас с Эзрой вместе взятых. Хьюи очень наблюдателен, он подмечает такие мелочи, на которые обычный человек вряд ли когда обратит внимание. Его мозг не слабее нашего, он просто иначе работает. Вот и сейчас мы даже не стали возражать, понимая, что если Хьюи говорит ” мы здесь были”- мы действительно здесь уже проезжали.
Да, да, давайте. часто, когда у мамы не хватало внутренних ресурсов, перегорела некая лампочка материнства, она без возражений вручала бразды правления Хьюберту, подчиняясь его решениям. Вот и сейчас она, несколько раз моргнув, чтобы отогнать сонливость, медленно поехала вдоль обочины.
Мотель мы нашли довольно быстро. Вернее, даже не мотель- целый трехэтажный отель. Он выглядел так, словно был чем-то чуждым, инородным, сияя на обочине у леса яркими огнями прожекторов. Мама бы ни в жизнь не стала платить явно большие деньги за него, но наши измученные лица заставили ее наигранно улыбнуться и бросить:
-Ну, чего сидим? Поднимаем пятые точки – и вперёд.
Отель с красивым названием ” Новая жизнь” оказался прекрасен не только снаружи, но и внутри. Блестящий холл, весь инкрустированный крохотными стразами по стенам и вдоль потолка, большие пальмы в тяжёлых светло-бежевых горшках. Кожаные кресла и диваны все того же белого оттенка, стеклянные столики, казавшиеся такими хрупкими, что даже притронуться было страшно.
Хью с недоверием глядит по сторонам – для него все здесь подозрительно. И то, что такой шикарный отель стоит почти как дешёвые мотели для дальнобойщиков и девиц, что за несколько долларов поедут куда угодно.
За стойкой ресепшн стоит ангельского вида молодой парень – высокий, светловолосый, с накачанным торсом. Я тут же погружаюсь в сожаление о двух вещах – о том, что решила сегодня не краситься, ведь зачем нужен мейк в поездку на выходные к отцу, и о том, что стойка такая высокая- я не могу видеть нижнюю половину этого прекрасного творения симбиоза природы, генетики и человека.
Мама быстро сообщает, какой номер нам нужен, затем достает кредитку, оплачивая. А когда она оборачивается к нам, то на её лице выражение невероятного изумления:
Смотрите, помахивает она красочными флаерами в руках – Тут ещё какое-то представление скоро будет для гостей, дали бесплатно приглашения на всех.
О, круто! тут же выхватывает их Эзра, всегда готовый к любому спонтанному движу.
Наш номер оказывается невероятно красивым- чёрно-белые тона, стильно и ничего лишнего. Я думала, такое сочетание будет напоминать людям Стервеллу и её любовь к далматинцам, но оказалось, что весьма красиво смотрится узор из черных цветов вдоль светлых стен.
Ма, нифига себе тут ванная! раздается приглушённый голос Эзры. Мама даже не отчитывает его- она с открытым ртом оглядывает две большие двуспальные кровати в разных концах комнаты. В другой комнате большой диван, холодильник с напитками и снеками, которые, как сказала мама, входят в стоимость. Но мне думается, это какой-то развод. Сейчас на радостях наедимся, а завтра нам выставят огромный счёт, сообщив, что мы не поняли – это холодильник бесплатный, а всё внутри- платно. Ну, или что-то в этом роде.
Охренеть, телек во всю стену! снова восторженно выдает Эзра, входя к нам. На что получает от мамы подзатыльник. Скривившись, трёт голову рукой, и продолжает кривляться. Схватив пульт, прыгает на кровать.
Мам, я есть хочу. Хью, самый приземлённый из нас, подошел маме.
-Я сейчас наберу вниз, вроде, говорили, что кухня уже закрыта, но могут что-то придумать.
Мама звонит по телефону, что-то быстро говорит, затем слушает примерно с минуту, а потом поворачивается к нам:
У них есть карбонара, пицца и бургеры. она выгибает бровь, как бы спрашивая нас, что мы будем есть.
Офигеть, прям все, как мы любим! вперёд всех влезает Эзра- Я – бургеры, Криста- пиццу, а Хьюиссимо*.
Я молча закатываю глаза- ну да, прям совпадение века. Будто нигде больше на скорую руку не готовят эти блюда.
Мама делает заказ и кладет трубку. Эзра шёлкает каналами. На одном из них фильм с ДиКаприо, о том, как его жена убила детей, а он свихнулся. Эзра шёлкает дальше- белый шум. Почти ни один канал не ловит сигнал. Но вот удается найтифильм годов примерно семидесятых, про Геракла. Нам попадается сцена, где заносит окровавленный кинжал над вторым ребенком, пока один из ее детей лежит на простыни в луже крови.
-Выключи! – вдруг кричит мама. Бросившись к Эзре, она выхватывает пульт, швыряя его на другую кровать.
Эзра аж вздрагивает, да и мне тоже не по себе. Такой маму мы давно уже не видели. Только первое время, когда ушел отец, она срывалась на нас по любому поводу. Но потом, собрав нас всех вместе, она долго просила прощения, объясняя, что ей тяжело, но она будет стараться. Стараться стать нам лучшей матерью на свете. И она сдержала обещание.
Раздается стук в дверь. Мама открывает – высокий худой официант со слегка отрешенным видом тележку с ужином, быстро расставляя все на столике в центре комнаты. Когда мы наедаемся то Эзра первым спешит к холодильнику за ледяной колой. Ну а дальше мы пробуем всё, что там есть. Мама решает, что счёт за все завтра выставит папе, ведь это его вина- она вообще не должна была везти нас к нему.
Представление через десять минут, мы пойдем? бросая взгляд на часы, задаю вопрос. Мне хочется сходить, посмотреть. Хоть я и уверена- будет какая-нибудь самодеятельность с обязательным вытаскиванием дико смущающихся постояльцев на сцену. Эзра и Хью присоединяются к моему вопросу, и маме ничего не остаётся, кроме как пойти с нами.
Внизу немноголюдно. Лишь пара сотрудников в черно -белой униформе спешат мимо нас, не отзываясь на оклики. Все преисполнены странной серьезности, точно мы не на обочине в захолустье, а посреди Уолл-стрит.
И куда идти? хмурится Эзра, озираясь вокруг. Мы спускаемся в холл, но за стойкой никого. Вокруг гнетущая тишина. Слышно лишь мерное тикание часов на входе. На них изображены золотые весы с пером на одной чаше, что поднята ввысь, и сердцем на другой, лежащей внизу.
Нам сюда. вдруг кивает Хью на приоткрытые дубовые двери, из которых льется мягкий свет ламп.
С чего ты взял? задаю резонный вопрос, но тут двери открываются, и нам навстречу выходит маленькая девочка в светлом платье и с бантом на светлых локонах.
Прошу вас пройти на представление, дорогие гости. монотонно, как механическая кукла, говорит она, указывая рукой на дверь позади себя. Меня прямо озноб пробирает- точно фильм ужасов, там всегда любят использовать детей в качестве сил зла. И эта малышка идеально вписалась бы- ее глаза какие-то пустые. Разве может маленький ребенок так играть?
Девочка провожает нас к сцене, закрытой занавесом. Перед ней- ровно четыре стула. Это что же, только для нас предоставление?
Мы рассаживаемся по местам, и вдруг свет везде, кроме ярких ламп вдоль сцены, гаснет.
Дорогие гости. Мы рады приветствовать вас сегодня в нашем отеле. Представление начинается. скрипучий голос доносится из потрескивающих динамиков по обе стороны от сцены.
Распахивается занавес, и перед нами предстают два маленьких…Я не знаю, как и назвать этих уродцев- полностью лишенные растительности головы с ужасными неровностями и наростами. Водянистые глаза, мелкие жёлтые зубы и будто несколько раз сломанные в разных местах кривые руки и ноги. На одном из них – костюм ангела. Крылья, светлая простынь, перехваченная веревкой, и нимб из серебристой ёлочной мишуры на проволоке. Другой одет в черное трико с рогами.
