Вот так бродить по городу, дышать прохладным, вечерним воздухом, в выходной день пить вино, а тёплыми ночами бродить по проспектам, вглядываясь в темноту.

Сейчас точно знаю, что та война, в которой мой отец видел выход, была изначально проигрышной, а потому выхода в ней не было.

Неважно кто ты, важно то, что все мы люди, и пока в нашей груди бьётся сердце — мы живём.

Иногда, закрыв глаза, я вспоминаю школу, преподавателей, своё поместье, слышу звук вальса, вижу маму в элегантном платье. Всё было по-другому, всё было так привычно, и от этого казалось совершенно обычным, скучным, не нужным. Сейчас это была роскошь, которой у меня не было, и наверное больше никогда не будет.

Однажды я решил уехать из Великобритании навсегда, просто потому что мне захотелось жить в другой стране, разговаривать на другом языке и быть поглощённым в другую культуру. Я сидел на перроне одного старого вокзала и смотрел, как туда-сюда убывают и пребывают поезда.

Думал, что смотрю на них в последний раз. В последний раз, потому что этот вокзал станет другим, на поездах будут другие надписи и люди будут тоже другие.

И вот когда одновременно несколько поездов отправились в свой путь, на отдалённом перроне напротив, я увидел фигуру. Определённо женскую фигуру, суетящуюся, и так неловко, что это могло даже вызвать улыбку.

Эта девушка держала переноску, и я знал, в таких переносках перевозят животных, домашних любимцев, с которыми не могут расстаться ни на один день.

Переноска была необычно большого размера, и я подумал, что это, должно быть, собака. Часто маглы заводят собак необычных пород, по мне совершенно нелепых и странных. Собака похожая на кошку, но писклявая и нервно дёргающуюся. Это переноска была намного больше, чем такая собака, и я подумал, что возможно там находится не один, а двое питомцев.

Девушка поставила сумку и нагнувшись, что-то говорила. Странная особа, которая разговаривает со своим животным и, кажется, улыбается.

На ней была длинная чёрная толстовка с глубоким капюшоном, который скрывал её лицо. Девушка повернулась и посмотрела на меня, и я был уверен, что она смотрит прямо на меня. Мне даже показалось, что она перестала шевелиться и, всмотревшись, я понял, что она действительно смотрит на меня.

Резким движением девушка скинула капюшон, и я увидел, как её волосы разметались по плечам. Густая коричневая копна волос и это выражение лица, тогда я понял, что всё это время смотрел на свою старую знакомую.

Девушка узнала меня, и продолжала смотреть точно так же, как и я.

Я знал её имя и знал кто она, но не знал, почему она находится здесь.

Она бежала так же, как и я, только бегуны мы были с ней по разным причинам. Я бежал от своего прошлого, а она от будущее, которые предоставило ей её прошлое. Она была победительницей в этой войне, а я проигравший, но вдвоём мы бежали от того, что дала нам победа.

Победителей тоже ждала нелёгкую участь. Они постоянно посещали какие-то мероприятия и должны были что-то говорить. Они были лицом этой победы и примером для многих, но многие забыли, что эти победители были едва взрослыми, и каждый из них переживал свою собственную утрату, потерю и боль, которую принесла им война. Всем было плевать.

Меня ненавидели те, кто потерял своих близких во время этой жестокой войны, те, кто испытал боль, страх, несправедливые пытки, и все они желали мне если не смерти, то бесконечной боли.

А ещё меня ненавидели свои, потому что я сдался и перешёл на другую сторону, не отстоял своих принципов и склонил голову, как они считали.

И началась настоящая, дикая травля, поэтому я просто исчез. Это был выход — единственный и неизбежный.

А сейчас я стою на этом перроне, и смотрю на девушку, которая не должна бежать, которая должна строить свою карьеру и наслаждаться мирным небом над головой. Но чуть позже узнаю, что она точно так же, как и я, бежит куда глаза глядят, туда, где нет напоминаний о том, что было.

Всё это мы обсудим потом, а сейчас я помню только её глаза, которые смотрели на меня и узнавали, узнавали во мне не того человека, которого она знала когда-то, а того, кто сейчас стоял перед ней. В них не было страха и ужаса, она смотрела проникновенно и понимающее.

Прибыл поезд, и её силуэт исчез.

Я перестал её видеть, и наш зрительный контакт прервался. Мне показалось, что я потерял что-то жизненно необходимое, это было странно, но я почувствовал это тогда.

Мелькание поезда, одного, потом другого, и толпа людей. Но я по-прежнему стоял и смотрел, когда снова наступит тишина, и все поезда уедут в своё необходимое направление.

Когда на перроне растворились люди и шум стих, то увидел, что она точно так же, как и я, продолжала стоять по ту сторону, и смотрела на меня всё так же. Нелепая девушка с переноской в руках, и впервые за долгие годы я улыбнулся.

***

Этот старик, и стариком ли он был, захлопнул странную книгу в бархатном, зелёном переплёте, и встав со скамейки ожидания, положил её там где она и была.

— Не знаю где ты сейчас, парень, но надеюсь, что ты счастлив. Чёрт, знаешь, а я всегда знал, что волшебники существуют, — тихо прохрипел старик.

Шоркая своими потрëпанными ботинками он отходил всё дальше и дальше от скамейки, на которой лежал дневник.

Он пролежит там ещё какое-то время, а потом исчезнет, как всё хорошее и плохое, просто исчезнет, оставив эту историю между двумя людьми, пережившими тяжёлые времена.

========== Часть 2 ==========

Комментарий к Часть 2

Продолжение спустя время. Приятного погружения!

Когда женщина вошла в помещение, сразу же раздался дребезжащий звук, она пригнулась и, посмотрев вверх, увидела много маленьких колокольчиков. Это именно они производили этот неповторимый звук. А над ними порхали крошечные бабочки из металла, похожего на бронзу. Они трепыхали крылышками, создавая единый ансамбль с колокольчиками.

— Я могу вам чем-то помочь?

Женщина выпрямилась и, развернувшись, скинула капюшон. Улыбнувшись, подошла к невысокой стойке, положив свои руки в бархатных тёмно-синих перчатках.

— Добрый вечер, меня зовут Гермиона Грейнджер и я пришла, чтобы забрать утерянную вещь, которая принадлежит моей дочери.

— Вынужден сообщить, что вещи передаются исключительно в руки волшебника, потерявшего их. Если только ваша дочь…

— Я знаю, что вы сейчас скажете, не стоит. Моей дочери четырнадцать лет и я являюсь её сопроводителем. Но вы можете её наблюдать, она сейчас будет с минуты на минуту.

Она внимательно посмотрела на этого мужчину: лицо было суровым, усталый взгляд и чёрные волосы, скрученные в высокий пучок, несвойственный его полу.

Колокольчики снова ожили и потревожили бабочек, помещение наполнилось этим необычным, но завораживающим звуком.

— О, как интересно.

Гермиона улыбнулась, услышав восторженный писк своей дочери.

— А сколько здесь хлама, — весело сказала девушка.

И быстрым шагом подошла к матери. Она сделала точно такое же движение, как сделала эта женщина, и скинула глубокий капюшон.

Девушка потрясла головой в разные стороны и раскидала свои кудри. У неё были короткие волосы, которые состояли из непослушных, вьющихся локонов. К тому же они едва закрывали мочки ушей, и от этого она была похожа на пушистый одуванчик. У неё была белая, подобно снегу, кожа и большие глаза, шоколадного оттенка.

Мать смотрела на своего ребёнка и вспоминала, как когда-то девчушка появилась на свет, то поразила свою мать, так как была совершенно лысой. И даже в полтора года Гермиона не имела представления, что её девочка будет обладателем таких непослушных волос, казалось, что они даже превосходят её. И как только появился первый пушок на голове малышки, было понятно, что локоны будут белоснежными. И тогда Гермиона даже не могла подумать, что со временем они приобретут этот пшеничный оттенок, с лёгким отливом солнечных лучей.

— Так что же вы потеряли? — этот высокий голос оборвал мысли Гермионы.