— То есть, я был против них, но решил лишиться своего главного преимущества — своих воспоминаний об их слабостях? И был ли я знаком с ними лично?
— Нет, — отрезал Джегань. — Лишиться памяти было твоим осознанным выбором. Ты понимал, что слепая ярость заведет тебя в тупик и не позволит действовать трезво, и потому решил начать все заново. Если после двух недель в камере ты подумал, что потеря тобой воспоминаний — это наше решение, то я намереваюсь разубедить тебя в этом. Ты находился там, поскольку мы не могли позволить тебе нарушить стерильное поле твоего сознания. Тебе нельзя было видеть слишком много людей, слишком много знакомых лиц, в противном случае ты бы лишился или жизни, или разума. Недавняя лихорадка стала лишь ответом твоего организма на применение магии для таких сложных целей.
— Применение магии ради того, чтобы избавиться от магии? — он усмехнулся.
— Цена оправдывает средства, — Джегань подошел к письменному столу, садясь за него и позволяя взгляду оппонента вновь оказаться на его кинжале. — Кому, как не тебе это знать?
После долгого молчания, юноша все же отвел взгляд от оружия. Он не до конца верил его словам, но все же это было самым разумным из всего того, что ему довелось слышать в последнее время. Пусть и не полностью, но молодой человек позволил себе поверить словам собеседника. До первого его промаха или откровенной лжи.
— Я хочу услышать имена тех, кто вынудил меня пойти на этот шаг. Имена моих врагов.
Император улыбнулся, даже не пытаясь скрыть свое довольство и откидываясь на спинку широкого кресла.
— Эти люди сосредоточили в своих руках всю власть в Новом Мире, — его губы обнажились в усмешке, от которой похолодел бы любой, но не его оппонент. — Магистр Д’Хары и Мать-Исповедница. Ричард Рал и Кэлен Амнелл.
Юноша прислушался к этим именам. Да, они точно были ему знакомы. Хорошо знакомы. Как будто выгравированы в его сознании чьей-то искусной рукой. Он посмаковал их, надеясь почувствовать что-то новое, кроме признания. Какое-нибудь чувство, которое бы указало ему на наглую ложь со стороны Джеганя.
Чувство пришло. И это чувство — ненависть. Бесплодная, размытая и не поддающаяся контролю. Жгучая.
Кажется, его собеседник был прав. Такое чувство вполне могло толкнуть на убийство — а ведь он не мог вспомнить ничего об этих людях!
Он кивнул, задумчивый и погруженный в ту часть реального мира, что теперь была отражена и внутри него.
— Хорошо, — он слегка склонил голову, с интересом глядя в глаза другого мужчины. — Хорошо.
***
Последний месяц в Народном Дворце стало тихо. Практически все гости разъехались в течение недели, остатки покинули резиденцию лорда Рала за следующие семь суток. За это же время их покинула и часть д’харианской армии, включая половину Первой Когорты, которая отправилась в Срединные Земли по указанию лорда Рала. Даже старый Волшебник Первого Ранга и Гарольд Амнелл со своим отрядом отбыли вместе с войсками, чтобы помочь им во время начала военной кампании, которое приходилось на начало весны.
За это время расстановка сил кардинально изменилась. Несмотря на то, что Ричард не последовал совету Никки и не воспользовался всей полнотой своих полномочий, большая часть представителей стран коалиции ответила согласием. Лишь некоторые страны, такие как Андерит и Никобарис, отказались от подписания соглашения. Никобарис отказался, прежде всего, из-за того, что их действующее правительство не могло поверить в то, что Маркус Нибрауд мог обладать магией и из-за нее попасть в лапы сноходцу. Обвинение в его смерти пришлось на долю Ричарда и Кэлен, и свою связь с Имперским Орденом их Совет по-прежнему отрицал.
Ситуация с Чумой не улучшалась. Не так давно в лагере беженцев, который посещали Ричард и Гарольд, появились первые признаки начала эпидемии. Ричард направил туда лучших лекарей и сам несколько раз навещал больных, игнорируя протесты окружающих, говоривших, что он может заразиться. Кэлен же поддерживала его на свой страх и риск, но в глубине души понимала, что простой смертью от заболевания они не отделаются. Что-то подсказывало ей, что впереди было еще слишком много возможностей умереть более страшной смертью.
Кэлен начала оказывать странное благоволение к Никки. Колдунья не могла понять его причину, видя слишком резкий контраст в том, как к ней относился Ричард и как — его жена. Ричард продолжал оставаться на отдалении, обращаясь к ней лишь тогда, когда было сложно найти более компетентного человека — например, в обсуждении военной стратегии Джеганя. Конечно, и об этом она не была достаточно осведомлена, но даже те крупицы информации, что у нее были, оставались довольно ценными.
Никки мало что понимала, когда рано утром она оказалась разбужена стуком в дверь. Быстро нацепив на себя первое попавшееся под руку платье, даже до того момента, как нетерпеливые телохранители начали выносить дверь в ее покои, она выскочила в коридор и наткнулась на Бердину — более маленькую, темноволосую и немного более приятную версию Кары.
Она довела ее до помещения, в котором находилась главная библиотека Дворца, когда Никки все же решилась спросить, куда и зачем они направлялись.
— Лорд Рал уезжает.
— Захотел со мной попрощаться?
Бердина покачала головой в ответ на язвительное замечание Никки, списав это на то, что до нее не до конца дошел смысл сказанных слов. Отъезд их Магистра был достаточным поводом для нервного расстройства, не говоря уже о том, что путешествовать он собирался без своих морд-сит.
Они миновали несколько десятков, если не сотню рядов стеллажей, прежде чем оказались около входа в другое помещение, гораздо меньше и темнее. Комнатушка была скрыта странной дверью, похожей скорее на потайной ход, замаскированный под обычную каменную стену.
Зайдя внутрь, колдунья с удивлением обнаружила, что Ричард, Кэлен и Кара уже были там. Они стояли, облокотившись на высокий парапет небольшого каменного колодца, находившегося посреди круглой комнаты и являвшегося, кажется, главным, если не единственным предметом во всем помещении.
Ричард и Кэлен не выглядели воодушевленными. Мать-Исповедница напрочь лишилась привычной маски и сейчас была больше похожа на обычную женщину, отправлявшую мужа на войну, чем на самую могущественную женщину во всем Новом Мире, мужем которой был первый за три тысячи лет боевой чародей.
Никки оглядела собравшуюся группу с недоумением, особо внимательно смотря на Ричарда. Его лицо было абсолютно непроницаемо, и единственной эмоцией, что пытливому взгляду Никки удалось разглядеть, была тоска, причем, по вполне определенному человеку. Они с Кэлен не успели познать и минуты разлуки, а уже скучали друг по другу.
Никки фыркнула про себя, не решаясь сделать этого вслух лишь для того, чтобы не вызвать негодование Ричарда. Их отношения не то что не были теплыми, а были скорее похожи на гладь замерзшего озера, безразличную и холодную.
Лорд Рал и Мать-Исповедница наконец заметили присутствие Бердины и Никки. Ричард кивнул ей в простом и не отягощенном никакими эмоциями жесте, а Кэлен мимолетно улыбнулась ей. Улыбка вышла немного вялой и болезненной, но это не волновало даже саму Кэлен. Никки вопросительно посмотрела на обоих, не начиная диалог первой и ожидая хода собеседников. К ее удивлению, не успевшую даже открыть рот Кэлен опередила Кара. Ее манера, такая же недоброжелательная и раздражительная, как и обычно, сейчас присоединила к себе еще и целенаправленную едкость.
— Ты едешь с лордом Ралом, — она сделала особенно явное ударение на слово «ты». Ты, но не мы.
Никки не поняла, была ли направлена едкость морд-сит на Никки или на ее повелителя? В любом случае, с ее губ слетел совершенно другой вопрос.
— Куда? — Она была откровенно удивлена, разве что глаза не расширились.
— В Срединные Земли, — на этот раз ответил Ричард. — Мне понадобится твоя помощь во многих вещах, для которых нужен магический дар.
— Почему я? — она не протестовала, далеко нет. Вопрос был задан ради интереса, даже ради состязательного. Чем она может быть более приятной для Ричарда чем те же Натан, Зедд или Верна? Со последними, она знала, Рал мог связаться с помощью путевого дневника.
