Кэлен даже не вздрогнула, когда рука старушки ненароком коснулась ее согнутого колена: она поняла, что, кажется, ей было больше нечего скрывать от этого мира, учитывая то, что ее, измученную и лежащую на постели с широко разведенными ногами, видело в таком виде сразу четыре женщины.

«Четыре женщины — не пятьсот галеанцев», — напомнила она себе. Но, по правде говоря, то, как она выглядела сейчас, ее вовсе не волновало. Гораздо больше беспокоило ее то, что голоса окружавших ее женщин звучали чересчур взволнованно, и говорили они так, словно она, Кэлен, их уже и не слышала.

Кэлен почувствовала, что морд-сит встала с постели, и, приоткрыв глаза, увидела, что ее место заняла Никки. Одна аккуратная ладонь легла на плечо Матери-Исповедницы, выпуская успокаивающий поток, а другая — поверх ее живота. Кэлен почувствовала, как по ее телу начало распространяться тепло.

— Что происходит? — едва слышно прошептала она, почувствовав небольшой прилив сил от магии Никки.

— Ничего, о чем тебе стоило бы волноваться, — заверила ее другая женщина.

С каких пор эта колдунья разучилась врать?

— Я не смогу, — Кэлен едва не задохнулась, не успев договорить фразу. В уголках ее глаз стояли слезы, но она говорила вовсе не о родовой боли: она с трудом сдерживала собственные силы сейчас, когда ее тело отказывалось слушаться ее, и с каждой секундой она становилась все ближе к тому, чтобы утратить контроль. Опустошить себя и высвободить магию исповеди — это казалось таким заманчивым, тем более сейчас, когда все остатки ее сил уходили именно на это. Кэлен знала: если это случится, она попросту впадет в бессознательность, не говоря уже о последствиях для окружающих ее женщин. Более страшный поворот событий трудно было даже представить.

— Ну же, Мать-Исповедница! Хватит недооценивать себя! — до нее донесся голос бодрившейся Кары. Рука морд-сит, которая стояла слева от Кэлен, привалившись к изголовью кровати, легла на ее щеку в мягком, поддерживающем жесте. Она не сразу заметила, что сейчас она была без своих кожаных перчаток.

Что она могла успеть сделать, чтобы предупредить их? Закричать изо всех сил и окончательно потерять контроль? Отдернуться от руки Кары, отползти от Никки? Так и не приняв решение, она протяжно застонала: и от боли, и от отчаяния.

***

Время в Храме Ветров текло неощутимо и будто в стороне от тех, кто в нем находился. Ричард не имел ни малейшего понятия, сколько секунд, минут или часов прошло в мире живых, пока они с Томасом искали способ выбраться отсюда. Они бегло листали все попадавшиеся им под руку книги, практически мгновенно усваивая те знания, что находились на их ветхих страницах. Эти знания были опасны для мира живых в неправильных руках, и Ричард понимал, почему волшебники древности спрятали Храм где-то между двумя мирами, но для них, боевых чародеев, они не были опасны точно так же, как для птицы — полет.

Ричард чувствовал себя глупцом. Даже после многих лет, во время которых он старался перенимать все возможные знания у своего отца и деда, как и после многих месяцев во Дворце Пророков, он оставался полным невеждой в вопросах магии. Полученного им образования хватало лишь для того, чтобы сейчас его дар не уничтожал его, посылая смертельные головные боли.

Теперь он понимал, что, как и сказал однажды Зедд, избыточные знания мешали ему действовать. Он неправильно трактовал то, чему его учили, всегда примеряя это на себя, хотя и не имел права делать это — его магия не подходила под установившиеся за несколько тысячелетий стандарты и не подчинялась большинству магических законов. Таким образом он сам заковал себя в цепи немощности.

Сейчас, отдав все, что у него было, он обрел необходимые ему знания, и ему стоило титанических усилий убедить себя в том, что было еще не слишком поздно применить их. Один Создатель ведал, как больно ему было осознавать, что, случись это раньше, он смог бы предотвратить и эпидемию, и исчезновение его сына из своего времени.

Впрочем, это уже не имело значения. Он должен заплатить за свои ошибки, но только после того, как обеспечит безопасность Нового Мира. Сейчас было важно лишь то, что они смогли узнать, как попасть в Долину Заблудших, и теперь подобное перемещение казалось не более сложным, чем, например, путешествие в Сильфиде, и, к тому же, в десятки раз более быстрым.

Когда Ричард был готов вызвать молнию, которая вернула бы их в мир живых, Томас сделал то же самое, игнорируя тот факт, что они могли переместиться вместе. Это насторожило Искателя.

— Что ты делаешь?

— То же, что и ты, — вскользь ответил Томас, даже не поворачивая голову в сторону Ричарда.

С языка Искателя был готов слететь следующий вопрос, как вдруг они увидели перед собой одинокого духа. Его — вернее, ее переливающийся и светящийся силуэт обрисовывал золотой каскад волос, белые ниспадающие одежды, а ее вечные, нестареющие глаза, все еще сохраняли задорные отголоски, свойственные им при жизни. Ее появление магическим образом заставило Искателя забыть о беспокоящем его факте.

— Цирилла?

Ричард не мог не узнать ее.

— Я была бы рада видеть вас при других обстоятельствах, но, к сожалению, это — единственное, что остается, когда твой дом — Подземный Мир, — ее губы изогнулись в печальной улыбке. Она перевела свой взгляд на Томаса. — Я — Цирилла Амнелл, сестра твоей матери. Все еще любимая сестра, я полагаю.

Томас кивнул, показывая, что он узнал ее. В этом не было ничего удивительного: Цирилла была необыкновенно красива и при жизни, поэтому в королевском дворце в Эбиниссии все еще висело множество ее портретов. Портреты были единственным, что не тронули солдаты Джеганя во время своего вторжения в столицу Галеи — просто потому, что без массивных позолоченных рам, снятых и спрятанных жителями королевского дворца в первую очередь, они уже ничего не стоили.

— Что бы ты ни собиралась сказать, я рад тебе, — искренне улыбнулся Искатель в ответ, хотя и знал, что она не пришла просто так. В этом месте ничто не происходило просто так, в конце концов.

— Как и в прошлый раз, я пришла, чтобы предупредить вас. Несмотря на то, что я умерла уже после того, как ветры были осквернены, мне, единственной из многих, позволено посещать Храм. В этот раз духи отправили меня предостеречь вас обоих, чтобы вы не нарушали данные вами клятвы. Несмотря на то, что Чума покинула мир живых в тот момент, когда вы вошли в Зал Предателя, она все еще может вернуться туда. И, Ричард, ты должен знать, что твой сын умрет и в настоящем, и в будущем — будет стерт из жизни, если ты не выполнишь свою часть договора.

— Двери в Зал Предателя запечатаны, — Томас скрестил руки на груди, как бы игнорируя последнее предупреждение.

— Запечатаны для людей, норовящих пробраться сюда, но не для магии, принадлежащей Подземному Миру. Она не нуждается в дверях, — печально, но в то же время предельно серьезно промолвила она. Искатель и Исповедник переглянулись. — Я знаю, как сложно это должно быть для вас обоих, но, Ричард, ты обязан выполнить свою часть договора, а ты, Эддард, не должен мешать ему в этом. Вы оба дали слово.

Ричард и Томас пристыженно замолчали. Любой способ, которым они могли бы избежать точного выполнения своей части договора, сейчас был забыт ими, ведь, если Чума вернется, все их усилия окажутся бесполезны — если Томас умрет, усилия Ричарда окажутся бесполезны.

Дух Цириллы беззвучно подплыл к Искателю, оказываясь с ним лицом к лицу. Она улыбнулась так, как улыбалась тогда, когда уводила разъяренную Кэлен из его кабинета в последний день перед их свадьбой: с сожалением и страхом, но при этом — как-то обнадеживающе, как будто она хотела вложить в свои слова даже больше, чем могла сказать.

— Покуда твоя судьба все еще принадлежит тебе, ты сможешь найти выход, Ричард. Духи не отобрали главное: твою жизнь. Не теряй надежду — не теряйте ее оба, пока есть силы двигаться дальше, — она окинула их ободряющим взглядом.

Нельзя сказать, что раньше Ричард не понимал, насколько крепкие узы связывали Кэлен и Цириллу, но сейчас он в полной мере осознал, как сильно они дорожили друг другом. После смерти Цириллы Ричард видел, что иногда Кэлен очень не хватало ее поддержки — поддержки другой женщины, ее сестры.