Они с Томасом не сказали друг другу на прощание ни единого слова, хотя у них была возможность обсудить очень многое — вообще-то, в их распоряжении было около полутора часов до восхода солнца, но Никки установила строгий запрет на разговоры. Она знала, что ни одно слово не исправит то, что должно было случиться, что ни одно слово не успокоит ее, когда он уйдет. Она ненавидела это чувство подавляющего и болезненного бессилия, которое пришло в ее жизнь вместе с зависимостью от него, и если это и была та самая пресловутая любовь, то она не желала иметь с ней ничего общего.

Она поправила ворот платья, ненароком коснувшись маленького красно-фиолетового следа, оставленного под ее ключицей губами Томаса — лишнего подтверждения того, что иногда слова значили слишком мало, чтобы доверять им свои чувства. Это и была та сторона любви, которую Никки знала — хотела знать.

Колдунья толкнула дверь. Когда она подошла к Кэлен и посмотрела на ее лицо после получаса отсутствия, то увидела капельки пота на ее лбу. Только вот, тому виной была не только духота и тяжелый воздух. Несмотря на то, что Мать-Исповедница все еще была на ногах, силы ее были на исходе.

За окном раздался оглушительный удар грома. Кровавая луна была скрыта за тяжелыми облаками, которые полосовали разряды молний, но, даже не видя ее, можно было понять, что причиной всему была она.

— Никки, что происходит? — не своим от волнения и измождения голосом спросила Мать-Исповедница. Внезапная перемена погоды точно не осталась без ее внимания.

— Гроза — знак того, что Ричард и Томас уже попали в Храм Ветров.

Кэлен прикрыла глаза, тяжело дыша. Она не знала, стоило ли радоваться этому. Никки же поймала себя на мысли, что, даже если бы источником этих молний был Кон-Дар Исповедницы, а не сила Ветров, она не чувствовала бы такой тревоги.

***

Храм Ветров поражал своей тишиной и пустотой. Его стены протянулись вперед на многие мили, заканчиваясь где-то далеко за призрачным горизонтом. Арочный потолок, уравновешивая пропорции этого неподвластного человеческому воображению здания, висел настолько высоко над их головами, что, будь он в мире живых, он мог бы даже возвышаться над пиком гор Ранг-Шада.

Когда Ричард и Томас ступили на пол, мрамор которого был будто соткан из световых пучков, они не ощутили никаких перемен. Если чума уже покинула этот мир, они не могли знать об этом. Быть может, неугомонные духи полагали, будто они сами вернут ее сюда?

— Зал Предателя — лишь половина пути, — напомнил Ричард Томасу, будто завороженному этим местом. — Теперь мы должны понять, как нам выбраться отсюда и попасть в Долину Заблудших.

«Зал Предателя» слетел с его языка, отдавшись неприятной горечью. Ричард чувствовал себя так, будто уже принадлежал этому месту и телом, и сознанием, но вряд ли это было ему по душе.

— У меня такое ощущение, будто только здесь мой дар начал полностью подчиняться мне, — удивленно проговорил Томас, не услышав слова Ричарда. Искатель вдруг осознал, что чувствовал то же: только сейчас его магия ощущалась им подобно потоку стремительной и бурной реки, текущей вместе с его кровью через все его существо. То, что он чувствовал раньше — жалкий мелкий ручеек, который пробуждался лишь в минуты крайней нужды — в сравнении с этой мощью был лишь ничтожным подобием настоящей магии.

Томас простер руку вперед в порыве любопытства, и с его пальцев сорвались и взвились под потолок несколько тонких, шипящих молний — смесь магии Приращения и Ущерба, усиленная даром исповеди. Томас посмотрел на них почти что зачарованно, и Ричард понял, что, в отличие от всех остальных попыток создать нечто подобное, сейчас ему потребовалось лишь одно несущественное усилие воли, чтобы обуздать собственную силу.

Искатель заставил себя отстраниться от мыслей о своей магии, какими бы прельщающими и приятными они ни были, и обратил внимание на горы магических артефактов и книг, лежавших в нишах боковых стен. Казалось, он мог узнать назначение каждого еще до того, как приблизится к ним.

Это место определенно было местом силы для таких, как Томас и он. Храм Ветров был создан людьми, обладавшими обеими сторонами дара, и только здесь можно было понять истинную сущность силы боевых чародеев. Ричард хотел вызволить всю мощь своей магии и впервые в жизни почувствовать ее так, как чувствовали ее другие одаренные — это было дурманящее, отупляющее желание, которое усиливалось с каждой секундой, что он провел здесь. Великих усилий стоило ему отвлечься от силы этого места и вспомнить о доме — о том, кому прямо сейчас была нужна его помощь.

— Надо сосредоточиться на том, как найти выход отсюда, — повторил Ричард с явным трудом и обернулся к обсидиановым воротам. Теперь Томас услышал его.

— Верно. Но сначала я хочу уничтожить вход в этот зал.

Ричард разделял его желание. Он понимал, что никто в мире не должен был получить ту власть над человеческими судьбами, которую однажды забрал себе Джегань.

Искатель направил объединенный поток магии Ущерба и Приращения на эти ворота, и уже через секунду в него вплелась и магия Томаса. Извиваясь, шипя и искрясь, их объединенная сила, подобно световому потоку, ударила по единственному черному объекту в этом зале, чтобы навсегда уничтожить вход в Храм Ветров.

Дороги назад уже нет.

— Если духи смогли вернуть нас в мир живых в прошлые разы, то и мы сможем переместиться, куда захотим, — Томас помедлил, — мне кажется, что сейчас мне хватило бы сил даже на то, чтобы вернуть Храм в мир живых, если бы я захотел.

Ричард кивнул.

— Давай посмотрим, что есть в этих книгах. Уверен, они смогут помочь нам достичь Долины.

Томас мрачно усмехнулся: он был давно готов к отправлению туда и даже знал, как именно он встретит Сноходца, и теперь ему оставалось лишь убедиться в том, что это сработает.

***

— Сосредоточься! Дитя мое, ты не можешь просто уснуть здесь! Как тогда появится на свет твой ребенок?

Кэлен с трудом удерживала глаза открытыми, упираясь взглядом в каменный потолок. Мир вокруг ходил ходуном, сотрясаемый грозой. Ей было душно, ужасно душно; влажные волосы липли к лицу, мешая дышать. Она сделала вдох и застонала, когда низ живота и поясницу в очередной раз сковала тяжелая, давящая боль, которую не могли смягчить ни подушки, ни одеяло, на которых она лежала.

Чья-то заботливая рука протерла ее лицо холодной влажной тряпицей. Она лишь заметила красный кожаный всполох, промелькнувший в сантиметрах от ее глаз, и кончик светлой косы, упавший с женского плеча. Это могла быть лишь Кара.

— Умоляю, Кара, отойди, — прошептала Кэлен, чувствуя, что с трудом контролирует свои силы. Она боялась, что, если она совершенно утратит контроль над магией, она погубит бесстрашную морд-сит.

— Надо найти Рада-Хан, — где-то неподалеку послышался голос Никки, вслед за которым прозвучали шаги и хлопок дверью. Кара, упрямая, как и всегда, все еще была рядом с ней, значит, комнату покинула Бердина, устремившаяся сделать то, о чем сказала бывшая Сестра Тьмы.

Кэлен успешно выясняла, что происходит, даже прикрыв глаза, но она чувствовала, что скоро не сможет и такую малость. Когда она старалась присмотреться к чему-то, она видела лишь расплывчатые силуэты, поэтому ей было проще экономить силы, вовсе отказавшись от зрения.

— Помоги ей, — обратилась к кому-то повитуха, которую она не видела из-за темной завесы век. Губами она ощутила холодное прикосновение стеклянного флакона, и в следующее же мгновение на ее языке очутилась какая-то горькая жидкость.

— Надо остановить кровотечение, — выпалила Никки. Кэлен внутренне сжалась, поняв, что она еще ни разу не слышала ее голос таким: одновременно и обеспокоенным, и напряженным.

Кровотечение?

Кэлен с неприятным удивлением отметила, что, если на внутренней стороне ее бедер и правда была кровь, то она уже не чувствовала ее.

— Я только что дала ей настойку таволги, — спокойно ответила ей травница, — но, пока она не начнет действовать, ты должна сделать так, чтобы она не потеряла слишком много крови.