Но Ричард знал: их сын, пусть и был Исповедником, не был опасен. Он был уникален и неповторим, но не опасен.
— Я предлагаю свою жизнь вместо его. Я знаю, что я успел наскучить вам гораздо больше, чем кто-либо из ныне живущих, поэтому считаю это предложение крайне выгодным, — уверенно заявил Ричард, стараясь не выдать, как дурно ему сделалось от мысли о том, что он только что предложил им. Его поддерживала лишь уверенность в правильности его цели. — Советую вам принять это к осмыслению прямо сейчас, чтобы не мучить нас долгим принятием очевидного решения.
— Ричард! — Томас встряхнул его, когда до него дошел весь смысл его слов.
Искатель почувствовал лишь слабый прилив тепла в районе плеча и обжигающий стыд где-то внутри грудной клетки, когда понял, сколько злости было в этом действии. Он даже не сразу заметил, что за спиной духа его отца поднялся невиданный гвалт.
Ричард слышал, как собравшиеся у входа в Храм духи начали обговаривать его предложение. Кто-то (кажется, та вечно скучающая душа) сказал, что это неразумно — сохранять жизнь столь могущественному одаренному. Кто-то припомнил предупреждение Даркена Рала о том, что Исповедник помешает Ричарду избавить Новый Мир от сноходца. Кто-то, наоборот, поддержал предложение Искателя, обосновывая это именно тем, что магия Томаса была уникальна. Вслушиваясь в их разговор, Искатель боялся даже пошевелиться. Когда сторонники внесенного Ричардом предложения схлестнулись с его же противниками, Даркен Рал исчез, как будто для того, чтобы утихомирить разбушевавшуюся мертвую толпу.
Теперь Томас и Ричард могли говорить без риска быть прерванными.
— Не будь глупцом. Ты знаешь, что прямо сейчас твоя жизнь значит гораздо больше, нежели моя. Ты не можешь! — продолжил наступать Томас, смотря отцу прямо в глаза.
— Еще как могу, — тон Искателя дал понять, что этот вопрос был решен им давным-давно — еще в ту ночь, когда он узнал, что станет отцом мальчика-Исповедника. Он знал, что Кэлен точно так же, как и он, хотела защитить их сына, и, будь ее воля, она бы пожертвовала для этого собственной жизнью. Разве Ричард мог позволить себе меньшее? Разве смог бы он жить дальше, зная, что подвел ее и не уберег его?
— Почти каждая семья в Новом Мире теряла ребенка, иногда — по самым глупым причинам. Что делает меня таким особенным, что ты, Магистр Рал, Искатель Истины и первый за три тысячи лет боевой чародей отдашь за меня свою жизнь? Что позволяет тебе думать, что ты имеешь право так просто сдаться и уйти в небытие, бросив свою жену и всех близких тебе людей?
Ричард не ответил. Он не думал, что смог бы объяснить это — что любой родитель смог бы объяснить это, пусть даже его прижали бы к стене и приставили нож к горлу.
Упоминание Кэлен вызвало в нем прилив ненависти к самому себе. Он знал, что его смерть уничтожит ее, но мог лишь надеяться, что она примирится с этим ради их сына. В конце концов, она больше не будет в одиночестве, не будет последней Исповедницей, не будет рабыней собственной власти. За ее плечами будет стоять вся созданная ими Империя, а рядом с ней будут люди, много раз доказывавшие свою верность и преданность. Он верил, что у нее хватит сил преодолеть свою скорбь и пойти вперед, пусть и без него.
— Я пойму, если ты будешь проклинать меня всю свою сознательную жизнь, но, по крайней мере, ты будешь жив. Я не могу позволить тебе погибнуть, пусть и ради спасения тысяч жизней.
Тот суровый и непреклонный тон, с которым он произнес это, мог бы вызвать дрожь даже у морд-сит, но не у Томаса.
— Ты не подумал о том, что я был готов пожертвовать собой, если бы это действительно было единственным выходом? — лицо Томаса исказилось под грузом снедавших его эмоций. Несмотря на то, что он был Исповедником по происхождению, прямо сейчас он с трудом удерживал на лице маску, и из-под нее пробивался целый спектр эмоций: начиная от ярости и заканчивая страхом за близкого ему человека. — У меня нет прошлого, нет будущего, а в настоящем я предпочел стать злейшим врагом для единственных людей, которым действительно дорог. Мне лгали, мне внушали ненависть, меня заставляли убивать людей и лишать их воли, словно я был лишь безвольной марионеткой! Сейчас я хочу принять это решение сам, чтобы искупить свою вину, но не ценой чужой жизни — а тем более не ценой твоей жизни.
— Он похож на тебя гораздо больше, чем ты когда-либо походил на меня, сын мой, — перед Томасом и Ричардом совершенно неожиданно материализовалась фигура Даркена Рала. Исповедник раздраженно вздохнул, осознав, что, даже если рядом с ними физически не находился ровным счетом никто, их прерванный разговор мог подслушать любой желающий.
За спиной старшего Рала была лишь приоткрытая дверь, а галдеж духов, как оказалось, давно утих. Теперь они находились здесь лишь втроем.
— Он унаследовал все твое упрямство, — дух слегка улыбнулся.
— И не только мое, — сокрушенно подтвердил Ричард, пристыженный словами Томаса. Он поджал челюсть и на миг даже опустил взгляд, но лишь для того, чтобы затем вновь посмотреть на собственного отца в трудно скрываемом ожидании. Он прекрасно понимал, ради какого обсуждения духи покинули их, и именно от их решения сейчас зависело абсолютно все.
— Твое предложение поразило все собравшиеся здесь души, Ричард. Мне и другим духам, которые сочли плату твоей жизнью непосильной, стоило огромных усилий убедить остальных смягчить условия, — Искатель удивленно воззрился на своего отца. Он вступился за него? После того, как он еще при жизни отдал его на растерзание морд-сит и едва не уничтожил ради власти? После того, как Ричард собственноручно убил его? — Вам будет позволено воздвигнуть границу между Новым и Древним Миром, после чего Чума вернется в Храм Ветров, а твой сын останется в живых, если ты выполнишь свою часть договора.
— Только скажи, что от меня потребуется, — его голос звенел стальной решительностью, но более в нем не было ничего.
Раньше Ричард даже не подумал бы, что избегать обжигающего осуждением взгляда Томаса окажется так тяжело.
Комментарий к Глава XVIII
Уважаемые и любимые читатели! Я знаю, что это было просто-таки неоправданно долго для каких-то десяти страниц (тем более после последних двух глав, учитывая их размеры), но у меня были определенные проблемы с этой главой и с кучей прощаний в ней. Она крайне важна, хотя и построена на одних лишь диалогах, и я надеюсь, что вы смогли увидеть в ней все то, что я постаралась вложить в нее.
P.S. Надеюсь, все увидели бонусные главы? 😉
========== Глава XIX ==========
Условия озвучены. Клятвы произнесены. Дороги назад уже нет.
Ричард подошел к обсидиановым воротам, обрамленным того же материала и цвета каменными наличниками, которые были испещрены заклинаниями на древнед’харианском.
За их с Томасом спинами не было ни единой души, но слова отца все еще обжигали его виски пламенной болью. Клятвы произнесены. Ричард предал все, что было ему дорого — свою семью, своих друзей и свою родину; он продал духам собственную жизнь. Дороги назад уже нет.
На вертикальной каменной планке, нависавшей над воротами прямо перед ними, была высечена лишь одна надпись. Ричард сразу понял ее значение, и ужас осознания опустился вниз по его затылку и шее, оставляя после себя ледяной след.
— Зал Предателя, — одними губами прошептал Исповедник.
Ворота в него были открыты — открыты для них обоих.
***
Ночная прохлада Замка Волшебника сменилась удушающей духотой. Когда Никки достигла покоев Матери-Исповедницы, ее кожа была покрыта липкой испариной. Она едва выхватывала из воздуха то, что было необходимо для дыхания, стараясь не завязнуть в тяжелой, влажной атмосфере, и ее удушье лишь усугублялось комом, стоявшим в ее горле.
Она шла, не разбирая дороги и позволяя дыре в ее сердце высасывать все силы из ее сознания и ее тела. Перед ее глазами все еще стояла тьма, которая поглотила Ричарда и Томаса, и Никки старалась не думать о том, что она собственноручно отправила их туда, в полную неизвестность.
