***

— Это похоже на репетицию, — заявила Бердина, высылая лошадь легкой рысью. Несмотря на то, что ее гнедая кобыла вовсе не отличалась скоростными качествами, перед ее непреклонным авторитетом и стремлением вести за собой остальных отступили даже жеребцы Ричарда и Томаса.

Когда лорд Рал, свернувший вслед за ней на узкую полоску разбитой колесами дороги, спросил, на репетицию чего это было похоже, морд-сит незамедлительно и со всей серьезностью ответила:

— На репетицию ее действий, когда вы снова начнете ей докучать. Я ведь видела, как Мать-Исповедница вытолкнула вас в дверной проем! У меня создалось впечатление, что ей просто захотелось отдохнуть от вас, лорд Рал.

— Ты была в другом конце коридора, — Ричард едва не закатил глаза, — может быть, тебя просто подвело зрение, и в ее действиях не было ничего подобного?

— Заверяю вас, лорд Рал: если вы окончательно ей наскучите, то будете ночевать под звездами в лесу, пусть даже в морозную стужу. Мать-Исповедница уже проявила себя как решительная женщина, так что теперь ждите беды.

Ричард усмехнулся. Он не стал говорить своей спутнице, что он предпринял эту поездку, мирно согласившись с Кэлен. Но если Бердине что-то показалось, то, по ее мнению, ей не просто показалось. Эта озорная темноволосая морд-сит могла часами говорить на любую тему, стоило лишь попросить, а говорить о чем угодно без реальных к тому предпосылок и вовсе было ее коньком.

— Что ж, все прошлые ночи, даже несмотря на мое поведение, она была благосклонна, — Ричард решил позволить себе влиться в этот бессмысленный, и оттого столь приятный диалог.

— Мать-Исповедница умеет проявлять терпение, — снисходительно улыбнулась морд-сит.

— В отличие от тебя?

— В отличие от меня. Вы, мужчины…

Ричард оглянулся через плечо, чтобы обнаружить, что Томас шел от них двоих на почтительном расстоянии, и он вряд ли слышал их разговор. Мужчина остановился, и морд-сит последовала его примеру. Она решила не заканчивать фразу, а Искателю подумалось, что он приблизительно знал ее содержание.

Томас поравнялся с ними, все с тем же рвением храня свое безмолвие, и теперь они вдвоем шли за стремительной кобылой Бердины, которая так и норовила занять место во главе. Кэлен была права, говоря, что он был не в лучшем расположении духа. Но, кажется, она ошибочно полагала, что ее муж сможет что-то сделать с этим.

Разговор с Никки помог Ричарду понять, в чем крылась причина хмурости Исповедника, но это открытие не было решением всей проблемы. Сложнее всего ему было смотреть на собственного сына и понимать, что он, Ричард, не знал, что ему сказать и как облегчить его терзания. Годы в Народном Дворце научили его верно подбирать слова, и иногда разговор казался ему процессом взлома замка в двери, ведущей в сознание человека.

Но, зная себя, лорд Рал мог сказать с уверенностью: бывают и такие ситуации, когда слова излишни. Поэтому он решил взять пример с Кэлен и воспользоваться ее методикой, чтобы позволить Томасу отвлечься.

Прямо перед ними простирались огромные просторы полей, на которых уже виднелись первые всходы зерновых. Справа от них тянулась полоса густого леса, которая там, вдалеке, расширялась, и, когда вспаханных прямоугольников полей, прорезавших леса, становилось все меньше, полоса эта превращалась в труднопроходимые дебри.

Искатель остановился. Лучшего места для воплощения его плана просто не придумаешь.

— Как насчет небольшой скачки до противоположной границы этого поля? — Ричард оглянулся на обоих спутников, стоявших справа и слева от него.

— Какой приз? — нетерпеливо спросила Бердина, уже подбирая поводья своей кобылы. Кажется, спустя секунду та начнет пританцовывать на месте от нетерпения.

— Проигравшие выполняют любое желание победителя.

— Идет, — спустя пару секунд кивнул юноша, с вызовом взглянув на Бердину. Морд-сит одарила его намеренно высокомерным взглядом и уже приготовилась выслать свою лошадь в галоп.

Ричард не смог не обрадоваться тем огонькам, что замерцали во взгляде Томаса, когда он принял вызов.

***

Хотя Ричард и ограничил вход для всех посетителей дворца, просителей стало лишь немногим меньше. Война выжимала все соки из населения, поскольку значительная часть зерна шла на нужды армии, и это не говоря о том, что всегда находились те, кто пострадал от произвола солдат и жаждал справедливости в виде наказания виновных. Кэлен боялась, что, если они вовсе лишат народ аудиенций, в дальнейшем им будет очень сложно наладить с ним контакт. Да, лорд Рал и Мать-Исповедница могли проявлять осторожность, но они не могли ограждаться от своих подданных.

Теперь с Кэлен были Кара и Бенджамин. Перед отъездом Ричард смог незаметно для своей жены попросить д’харианского капитана и морд-сит, чтобы они не спускали с нее глаз, а Кэлен успела приказать то же самое Бердине. Впрочем, их действия были практически бессмысленны: и Бенджамин, и обе морд-сит прекрасно знали свой долг.

По мере приближения к Залу Прошений Кэлен начинала испытывать странное чувство — вернее, предчувствие. Будто что-то было коренным образом не так.

Занятая своими мыслями, она не успела отметить, что Бен и Кара вышли вперед нее, открывая высокие и массивные двери. У Кэлен не было шанса озвучить свои мысли, поскольку в это же мгновение они обрели материальную оболочку, стоило ей увидеть перед собой разношерстную толпу. Капитан Первой Когорты вытянул правую руку вбок, преграждая путь лидеру морд-сит и вынуждая ее остаться рядом с Матерью-Исповедницей.

— Что здесь происходит? — голос капитана прогремел над залом, когда он начал свой путь мимо редких островков людей к тому их средоточию, что находилось прямо в центре Зала Прошений, и в то же самое время — в центре всеобщего внимания. Кэлен отодвинула Кару вбок и только тогда увидела, что так взбудоражило капитана: это столпотворение, к которому он направлялся, состояло не только из просителей, но и из солдат когорты, окруживших совершенно непримечательного и незнакомого Кэлен человека со всех сторон. Серая, бесцветная одежда, прямые темные волосы, мягкие черты лица и неопределенный возраст — человек был настолько непримечателен, что мало кто одарил бы его не то что вторым, но даже первым взглядом.

Игнорируя протест со стороны морд-сит, Исповедница немедленно двинулась за капитаном. Она поняла, что сбившиеся в кучки люди были настолько обескуражены происходившим, что даже не заметили появление Матери-Исповедницы и уж тем более не позаботились о надлежащем приветствии. Кэлен, вне сомнений, тоже было некогда думать об этой несущественной детали, поскольку она была занята анализированием происходившего. Структура толпы была ясна и крайне проста: в самом ее центре находился незнакомец, которого держали под руки два солдата; вокруг них находились еще пятеро солдат Когорты, а на безопасном расстоянии от них разрозненными кучками располагались зеваки, невольно втянутые в круговорот событий.

Но из всей этой толпы Кэлен интересовал лишь один человек — очевидная первопричина всего происходившего. Без особого труда ей удалось понять, что он был несколько не в себе: его глаза беспорядочно метались по окружавшей его толпе, задевая взглядом что живые, что неживые объекты; по его лбу градом струился пот, но его тело вовсе не висело безвольной тряпкой между рук солдат. Он был напряжен настолько, что вена на его лбу вздулась от титанических усилий, совершаемых его разумом. Он искал кого-то, это было очевидно, и все ресурсы его тела были направлены именно на это.

У Кэлен не было времени гадать, кто был его целью, поскольку в один момент блуждания его взгляда прекратились. Он заметил Мать-Исповедницу, которая пересекла уже большую часть зала и теперь была в непосредственной близости. В момент он замер, и его взгляд начал изучать Кэлен, словно сравнивая ее с каким-то мысленным образцом.

Духам известно, ей очень не понравился этот взгляд, и она едва удержалась от того, чтобы попытаться закрыться от него собственными руками, защищая от пристального внимания и себя, и своего нерожденного ребенка. Фраза про закон подлости, недавно произнесенная Ричардом, теперь начала казаться ей пророческой.