И поздно не убирать, и так все устают...

Один мальчишка лет двенадцати подметал пол в зале, второй выгребал тростник. Принесут свежего — и насыплют.

Лиля оценила.

— Доброе утро, хозяин.

— И вам доброго утра, коль не шутите.

Лиля улыбнулась.

— Уделите мне пару минут, уважаемый? Если не в тягость?

— Пройдемте.

При всех дядюшка Патни разговаривать не стал, открыл маленькую дверцу за стойкой.

Задняя комната.Такие есть во всех трактирах.

Через них можно выйти на улицу, в таких комнатках можно поговорить, можно держать спиртное — и далеко не ходить, и случись в зале суматоха, не побьют бутылки.

Можно что-то продать, можно кого-то попросить подождать...

Удобное место. И лишних глаз-ушей нет.

Лиля молча выложила на стол платье.

Дорогое, шелковое.

Энтони Лофрейн постарался.

Платье цвета осенних листьев, из дорогущего ханган- ского шелка, с золотыми шнурами, с бантами...

Лиле было его даже немного жалко.

— Не купите?

Дядюшка Патни прищурился на платье. Подумал.

— Ваше, госпожа?

Лиля хмыкнула.

Да, как ни маскируйся, а уши наружу лезут.

— Это важно? Мое.

— Важно. Краденым я не торгую.

От второго многозначительного «хм» Лиля удержалась, хотя и с трудом.

Ага, не торгует.

Трактирщик.

Краденым.

А еще у нас водятся избушки на курьих ножках (бройлерных окорочках?) и порядочные политики. Верю-верю.

Дядюшка Патни ее иронию понял, насупился.

— Ежели мне не верите...

Лиля примирительно подняла руки.

— Я верю. Так как — возьмете не продажу?

— Можно. А можете еще в доме напротив предложить платье-то?

Лиля покачала головой.— Не хочется мне туда. Понимаю, что силком никто не потащит, а все равно не хочется.

к.

к.

Трактирщик хмыкнул.

— За сколько платье продадите?

Лиля прищурилась.

Торговаться она умела, примерную цену знала, но важнее было посмотреть, что ей предложат.

— За сколько вы можете его продать?

— Шелк, шнуры, вышивка — десятку золотых дадут. Моя доля — четверть.

— По рукам.

Лиля думала недолго.

Платье стоило дороже, но то в первоначальном виде. Здесь и сейчас продать его за двадцать монет золотом, а то и дороже — немыслимо. Просто не купят.

Приводить в человеческий вид и тащить на продажу самой?

Она здесь ничего не знает. И обманут, и деньги отнимут...

Цена нормальная. Если ее и обманули — то не больше, чем на двадцать процентов. Это еще по-божески.

— Я сегодня поговорю, — пообещал дядюшка Патни. — Как девочки проснутся... для них еще рано, к полудню глаза разлепят.

Лиля кивнула.

— Согласна. И хотелось бы пару платьев прикупить.

— Таких же?

— Нет. Такие платья мне не по губе будут..., — Лиля покачала головой. — Что попроще, вроде тех, что у вашей прислуги.

— Это можно. У меня даже есть парочка. Хотите примерить?

— и посмотреть, и примерить, и поторговаться, — кивнула Лиля.

Из сундука, стоящего в той же задней комнатке, были извлечены два платья.

Не новые, сразу видно.

Коричневая шерсть, не самого лучшего качества, колючая, но сразу видно, теплая. Плотная такая, ноская, чуть полинявшая...

Лиля прощупала ткань, проглядела швы, довольно кивнула.

Мерить не стала, вместо этого прищурилась на трактирщика.

-А цена?

— По золотому отдам.

— Они что — с изнанки золотом расшиты? А я и не заметила?

Начинался торг.

— Побойтесь бога, госпожа. Им десять лет сносу не будет, платья — новые.

— Для новых их слишком часто носили. Да и не прохожу я в них сто лет, помру раньше.

— В таком платье и к Альдонаю отправиться не стыдно будет!

— Думаете, он меня тут же обратно и выгонит? Чтобы не пугала паству?

Прошло не больше часа, но платья перешли в собственность Лилиан оба — за одну монету золотом.

Лилю это не смутило.

Одежда нынче дорога, пока ткань получишь... это ж не просто так!

Надо лен вырастить, вымочить, ткань из него сделать... с шерстью то же самое. Пока вычешешь, пока спрядешь...

Синтетическое волокно?

Не доросли тут до такого. Все ручками, все тяжелым трудом... иногда платья и от матери к дочери передаются. Уж у аристократок — точно.Это даже не одежда — это вложение денег.

Так что Лиля согласилась, попросила прислать им в комнату бочку и горячей воды побольше, и отправилась обратно.

Да, и завтрак — тоже пришлите, пожалуйста.

Каша с мясом?

Пусть!

Еще не сварилась?

А вы горячей воды пришлите, с кашей подождем. Вымыться хотелось до слез.

❖ >:< >:<

Лари не спала. Сидела, ждала подругу. Вот, Лиля ее и обрадовала новостью.

— Мыться? Зачем?

— Лари...

— Аля, но зачем? И вредно это...

— Лари, мы уже не в деревне. Привыкай. Приводи себя в порядок, если мы решим к кому-то наняться — никто не возьмет в свой дом двоих свиней.

— А мы будем наниматься?

Лиля пожала плечами.

— Я пока думаю над этим. Но у нас сложная ситуация. Ты можешь работать, но не можешь делать то, что пользуется спросом, за что платят, а я не могу работать... скоро не смогу. Но идей у меня хватает.

— Я могу наняться прачкой. — Лари не поняла половину фразы, но предложила свое видение проблемы.

Лиля покачала головой.

Прачкой.

А какая среди них смертность — вы знаете?

Сколько их простудилось и заболело, сколько умерло... Летом еще туда-сюда, а зимой?

Вы пробовали полоскать белье в речке — зимой?На морозе, по несколько часов, согнувшись над корзиной, а пальцы леденеют, а белье тяжелое, не дай Альдонай его упустить...

Лично Лиля этим не занималась. От матери слышала в свое время рассказы.

Было такое, было... -

Сейчас осень. До весны Лари может и не дожить. А еще девушку, кстати, может просто утянуть под лед. Провалится — и мявкнуть не успеет.

— Никаких прачек. Ладно, если не прижмет — никаких. -А...

— Расслабься. У меня есть план.

Лари не поняла, но расслабилась. А куда деваться?

# #

Лиля минут десять отмокала в большой бочке с горячей водой. Потом взяла подобранный по дороге кусок пемзы и принялась оттираться.

Грязь слезала ошметками.

Лохмотьями просто.

Падала, скатывалась...

Кожу саднило, но Лиля продолжала оттираться. Там, где она не смогла достать — спину, к примеру, ей помогла Лари.

— Все же ты из благородных... госпожа.

— Сейчас мы в одном положении. И не из благородных я, мой отец воевал... солдатом был. Мать — травница.

А что в другом мире — кого это волнует?

— Вот оно что. И ты тоже?

— Чему мать научила, то и делаю, — отмахнулась Лиля. — Три,давай.

Потом ее место в бочке заняла Лари, и Лиля принялась оттирать девушку.

М-да...Руки бы вырвать ее муженьку.

И за шрамы от плетки на спине, и за ожоги, и за старый перелом на ноге... сросся, конечно, но в старости он еще доставит Лари хлопот.

Впрочем — до той старости еще дожить надо, а с таким муженьком неясно, кто бы раньше помер. Не он — точно. Садисты — твари живучие.

Альдонай с ним, сдох — и ладно.

Завтрака пришлось ждать долго, женщины успели и в платья переодеться, и кое-как подогнать их под себя.

— Расставлять потом придется, — оценила платье Лилиан Лари.

— Придется, — согласилась Лиля.

Беременность уже была отчетливо видна. Такой животик прослеживался.

— А... когда?

Лиля задумалась.

Забеременела она — конец весны, начало лета.

Сейчас конец лета, начало осени. Считаем?

Получается — конец зимы. Может, начало весны. До этого времени надо устроиться и найти себе работу. Стабильный заработок, жилье...

Работу — для Лилиан.

За неквалифицированный труд много не заплатят, а на другой Лари не способна. Поэтому разделение труда.

Лиля работает и содержит семью, Лари ухаживает за малышом.

У Лари этот план вызвал только одобрение. Но и сомнения были.