У Элис не было причин для беспокойства. Она любила своего отца, но теперь у нее появился новый объект внимания. Она никогда не оставила бы Вильяма под присмотром прислуги, сама сидела бы рядом и ухаживала за ним, зная, что Раймонд нуждается в ней гораздо меньше. Однако поскольку за Вильямом ухаживала Элизабет, то она могла быть спокойна. Отцу был обеспечен качественный уход, а заботливость Элизабет превосходила ее собственную. Поэтому Элис была готова оставить более тяжелое и менее желанное занятие ради более легкого и менее утомительного.

– Слава Богу, – сказала Элис мягко. – Не разбудят ли папу наши голоса? Мне нужно рассказать вам, почему Раймонд привез его сюда. И, кроме того, я принесла вам кое-что поесть.

– О, спасибо, дорогая, – вздохнула Элизабет и опустила глаза, стараясь скрыть слезы, когда поняла, что Элис не собирается отнимать у нее Вильяма.

Элис придвинула столик к двум креслам, поставила на него поднос и разложила еду. Они неторопливо ели, пока Элис рассказывала то, что узнала от Раймонда. Слушая ее Элизабет все больше бледнела.

– Моджер! – прошептала она.

– Я тоже так подумала! – вспыхнула Элис. – Но граф Херфордский считает, что должен быть некто, желающий ослабить папино влияние на дядю Ричарда. И нет никакого смысла, Элизабет, после стольких лет… – Она вдруг замолчала и зажала рот рукой, зардевшись от смущения.

Элизабет судорожно вздохнула, и краска тоже залила ее лицо.

– Мне очень жаль, Элис, сказала она наконец. – Надеюсь, ты понимаешь, что мы, мы не сделали ничего способного оскорбить память твоей матери. Это старая, очень старая история, начавшаяся еще во времена нашего детства. Мы с Вильямом собирались пожениться и поклялись в этом друг другу, но твой дед решил, что доля моего наследства недостаточна для его старшего сына… братья тогда были еще живы. Мой отец с ним согласился. Было решено выдать за моего брата твою тетю, которая, кажется, умерла в год твоего рождения. Таким образом, не только устанавливались кровные узы между владетелями Марлоу и Хьюэрли, но и появилась возможность устроить мой брак с максимальной выгодой для нашей семьи.

Они долго молчали. Элизабет смотрела на свои руки, теребившие подол платья. Взгляд Элис был устремлен куда-то в пространство. Случись этот разговор несколькими месяцами раньше, когда она еще не встретила Раймонда, ей оставалось только ревновать Элизабет к отцу или сожалеть о несостоявшемся браке. Ведь она могла бы быть дочерью Элизабет. Сегодня этот бесхитростный рассказ задел ее самое больное место – совесть. Отец, думала Элис, не больше обрадовался бы ее выбору, чем когда-то ее дед выбору отца. Он дважды предупреждал не подавать Раймонду надежд, которым не суждено сбыться.

Может ли она противиться отцу? Это было бы несправедливым. Обидеть отца, который всегда ставил ее благо и интересы выше собственных – чудовищная неблагодарность. Неподчинение родителям – большой грех в глазах церкви и людей. Но потерять Раймонда?..

– Вы даже не пытались объяснить отцу, что вы любите..

– Пытаться объяснить ему? – резко оборвала ее Элизабет. – Я открыто сопротивлялась ему! Он бил меня и морил голодом, но я не сдавалась.

– Но потом…

– Твой отец уступил, согласившись на выгодный брак, – прошептала Элизабет, закрыв лицо руками. – Нет, не слушай меня. Это всего лишь моя застарелая горечь.

– Вы имеете в виду, что папа дал вам слово… и нарушил его?

Элизабет опустила руки и вздохнула.

– Понимаешь, моя дорогая, мне было проще. Я никогда не любила своего отца. Он не заботился обо мне. Я была женщиной, а значит, лишним ртом. А твой папа любил своего отца и…

– Нет, сказала Элис, – не верю. Если папа дал слово, он не мог нарушить его… будь то во имя любви, ненависти или чего угодно.

– Тогда он был слишком молод, – ответила Элизабет, но в голосе ее не чувствовалось уверенности.

– Нет, – настаивала Элис. – Люди не могут так изменяться. Разве вы изменились?

– Но твой дед пришел ко мне и сказал, что Вильям… согласился жениться на леди Мэри. – Голос Элизабет дрогнул, когда она произносила эти ненавистные для себя слова.

Элис упрямо покачала головой.

– Папа не мог нарушить слово. Почему вы так уверены, что ваш отец и мой дед не солгали? Они могли даже не считать это обманом, поскольку вы были еще детьми и то, что они говорили, в последствии свершилось.

Элизабет ошеломленно посмотрела на Элис. Пелена, окружавшая ее всю жизнь, начинала спадать. Неужели это правда? Если так… если только это так и было…

– Спросите папу, – предложила Элис.

Элизабет повернула голову и прислушалась, но в спальне Вильяма все было спокойно. Когда она обернулась к Элис, лицо девушки было в слезах.

– Он скоро поправится, – попыталась утешить Элизабет, решив, что своим движением напугала Элис, но та не ответила, крепко закусив губу и не отводя глаз от стены.

– Что с тобой, милая? – спросила Элизабет.

– Со мной произошло то, от чего вы меня предостерегали, – сказала Элис. – Я влюбилась в Раймонда.

– Моя дорогая! – вздохнула Элизабет. – Моя дорогая! Было бы большим заблуждением с его стороны…

– Он ничего не делал… только смотрел на меня. Он даже не хотел… – Элис запнулась. – Я не подозревала ни о чем, пока он не сошел на берег с папой. Я увидела его… и забыла о папе. – Ее голос сорвался.

Будь на месте Элизабет другая женщина, она постаралась бы направить Элис на путь истинный, соответствующий общепринятым требованиям морали на сей счет. Она сказала бы, что Элис слишком молода, что она забудет своего наемника, как только станет хозяйкой огромных владений, что она должна подумать о будущем своих детей, если выйдет замуж за человека без состояния. И все эти слова соответствовали бы действительности.

Но Элизабет не могла сказать ничего подобного. Это противоречило ее собственному опыту. Конечно, Марлоу и Бикс предназначались Элис, при условии, что Вильям не женится. Дети Элис будут хорошо обеспечены, тут можно было положиться и на Ричарда Корнуолльского, который не оставит милостью сыновей своей любимицы. Кроме того, внутренний голос вкрадчиво говорил: если Элис выйдет замуж за Раймонда, у Вильяма не будет никаких причин жениться. Его дочь останется с ним, появятся дети.

– Милая моя, – сказала Элизабет, – это естественно, когда дочь ставит любимого выше отца. Не стыдись этого. Но… – Элизабет почувствовала укол совести: Вильям так надеялся на свою дочь. – О, дорогая! Попробуй обуздать это чувство, хотя бы на время, пока твой отец болен. Когда ему станет лучше, если… если твое чувство сохранится… но ты должна пообещать мне, что попробуешь заставить свое сердце… я попрошу за тебя.

– Правда?! – воскликнула Элис и тут же прикрыла рот ладонью.

Элизабет поднялась и тихо прошла в комнату отца. Вильям спал, но очень неспокойно. Элис остановилась в дверях и отступила, увидев, что Элизабет возвращается. Однако та не села и не продолжила разговор, занимавший Элис больше всего.

– Дорогая, скажи поварам, чтобы принесли немного бульона с мелко нарезанным мясом. Не знаю, что ему захочется, но, думаю, скоро он придет в себя и сможет поесть.

Элис согласилась и быстро вышла, хотя почувствовала разочарование от того, что их с Элизабет беседа прервалась на таком важном месте. И тут же мысленно отчитала себя: разве здоровье отца не самое важное сейчас. Она улыбнулась, вспомнив слова Элизабет, считавшей естественным, что Элис прежде всего думает о Раймонде. Как хорошо, что Элизабет здесь. Вот если бы она могла остаться. Папа думал бы в основном о ней и перестал бы интересоваться, за кого Элис собирается выходить замуж.

Они с Раймондом смогут уехать в Бикс, действительно принадлежащий ей, думала Элис. Эта идея была настолько привлекательной, что все представлялось исключительно прекрасным, почти райским. Папа, счастливый и здоровый, уже не одинокий, не беспокоящийся больше из-за того, что у него нет сына, и Марлоу может остаться без хозяина. Она представляла себя и Раймонда в Биксе, совсем рядом с Марлоу, чтобы часто видеться с папой, и в то же время достаточно далеко, чтобы остаться хозяйкой в своем доме.